Пусть небеса падут - Шеннон Мессенджер

ОДРИ

Я мечусь взад и вперед по комнате - удивительно, как еще не вытоптала пол до дыр. Наконец, я падаю на жесткую грязную землю, оттягивая время, как последняя трусиха.

Мои глаза начинают слипаться, но я заставляю их распахнуться. За последние десять лет я спала не больше двух часов в сутки. Силы Бури предупреждали, чтобы я не перенапрягалась, но охрана Вейна - круглосуточная работа. И если я стану потакать своим желаниям, то рискую подвести их.

Как подвела своего отца.

По крайней мере, Вейн отдохнет. Восточный ветер, который я отправила, убаюкает его утомленный разум. Этот трюк проделывал мой отец, сплетая легкий ветерок в вихрь колыбельных. Уложив меня спать, он посылал его в мою комнату, добавляя к нему свой теплый густой голос.

Мой отец не мог говорить с птицами, как мы с мамой, но он пел подобно им. Это не было истинным даром, но, тем не менее, у нас было что-то общее. Каждый раз, летая вместе, мы пели дуэтом.

Но я не вплетала свои собственные песни в ветер, посланный Вейну. Мои мелодии умолкли в день смерти отца.

Такое ощущение, что даже от простого сплетения колыбельных мое сердце рвется на части, но Вейн заслуживает последнюю спокойную ночь. Тяжелое бремя лежит у него на плечах, гораздо тяжелее, нежели мои задачи. Ближайшие дни станут самыми тяжелыми в его жизни.

Удивительно, как легко мне сопереживать ему. Долгие годы мне было трудно не злиться на него. Не испытывать ненависть от того, что его жизнь важнее жизни моего отца. Важнее моей. Я беспокоилась, что мне будет тяжело вести себя корректно, когда нам придется общаться.

И Вейн... впечатляет, хоть и не совсем так, как я ожидала. Некоторые из моих эмоций и действий - загадка для меня. Например, моя нерешительность сказать ему правду, что является одним из основных аспектов моего задания. Или желание прикоснуться к нему.

К его руке.

К его губам.

Почему я сделала это? Я совершенно не собиралась этого делать.

Может, из жалости?

Я хочу, чтобы так и было, но непонятно, почему тогда моя кожа до сих пор горит в тех местах, где мы соприкасались? Почему даже теперь, при одном только воспоминания о его объятиях или взгляде, я ощущаю в груди странную пустоту? Почти как...

Я останавливаю себя прежде, чем успевает сформироваться мысль.

Что бы эти чувства не значили, я избавлюсь от них. Мне не нужно, чтобы Вейн Вестон усложнял все больше, чем есть.

Гэвин щиплет меня за руку, и его когти впиваются в мое запястье - так он не особо ласково напоминает мне о том, что я перестала поглаживать шелковистые серые перья на его спине. Он бывает требовательным, но он - мой лучший друг. И он - единственный, кто не презирает меня за то, что произошло. К тому же, Гэвин подавляет свой инстинкт мигрировать, только чтобы оставаться со мной. Поэтому я терплю его заморочки. Даже когда он оставляет недоеденного кролика на полу.

В желудке урчит при виде этой картины, отдавая коликами в животе.

Еще один побочный эффект от воды.

Чем дольше мы голодаем, тем больше сжимаются наши желудки. Это болезненный процесс, поэтому большинство стражей поддаются соблазну по крайней мере раз в год, чтобы унять голодные боли.

Но не я. И после десяти лет голодания мой желудок сжался окончательно.

Теперь вода оживила аппетит, который жжет так сильно, что меня привлекают даже отвратительные останки кролика и гнилые финики на полу.

Внутри меня разгорается вспышка гнева, но мне удается ее погасить. Я заслуживаю всяческих испытаний, неудобств и всего остального. Моя жизнь ничего не значит. С тем же успехом она могла бы оборваться в день того шторма.

Но все же я выжила. И получила подарок от отца, хотя кажется, будто я его украла.

Я все еще чувствую, как пальцы мамы впивались в кожу, когда она трясла меня за плечи. Кричала, что я забрала последнюю его часть, которая у нее оставалась. Что он должен был выбрать ее, а не меня.

Я до сих пор не знаю, почему он это сделал.

И не имею ни малейшего представления, что означает тихое послание, которое он мне оставил: "Я знаю, что ты правильно этим воспользуешься, моя дорогая Одри".

Он хотел, чтобы это осталось у меня. Поэтому я вдыхала, позволяя мудрости и энергии наполнить мой разум, пока слезы струились по лицу и последний шепот отца уносило порывистым ветром.

Я поклялась на месте, что закончу то, что он начал. Стану стражем. Подготовлю Вейна. Сделаю его сильнее, чем кто-либо мог предполагать, чтобы он мог положить конец царству Райденского террора.

И теперь я буду защищать невинных людей от Буреносцев в этих засушливых городах.

А это означает, что позвать на помощь - мой долг.

Но... Похоже, мне нелегко заставить себя это сделать.

Я не знаю безопасного способа связаться с Силами Бури самостоятельно. Они решают, к какой информации стражи получают допуск, а так как я знаю о Вейне все, что есть, они больше ничего мне не говорят.

Эта мера безопасности спасла нас четыре года назад, когда Райден захватил двух лучших из нас. Никто не знает ужасов, через которые они прошли, но он сломил их. И узнал самую сокровенную тайну Сил Бури - что Вейн пережил нападение, убившее его родителей столько лет назад.

Но Райден не узнал, где мы его спрятали.

И тогда он начал свои неустанные поиски.

И я, наконец, стала стражем. До этого я была всего-навсего "практиканткой" и должна была отчитываться тренеру о моих продвижениях. Даже тогда Силы Бури беспокоились, что нагрузка чересчур велика для моего возраста, и пытались заставить меня отдыхать от дежурств. Но я всегда пробиралась обратно, чтобы приглядывать за Вейном. Я не могла рисковать тем, что, пока меня нет, может что-то произойти. И когда Райден узнал, что Вейн жив, Силы Бури не могли дольше оттягивать мое назначение. Вейну была нужна постоянная защита, и я была лучшей среди доступных Сил Бури. Вне всяких сомнений, я - самый юный страж, но никто не сравнится с моим мастерством и решимостью. Решение было практически единогласным. Только один голос - против.

Моей мамы.

Не потому, что она беспокоилась о моей безопасности. Она думала, что я недостойна.

Теперь мне придется идти к ней и объяснять, в какой мы беде. Умолять о помощи.

Все, что я вытерпела и пережила сегодня ночью, меркнет по сравнению с этим.

Поэтому я сижу в оцепенении, поглаживая Гэвина, пытаясь отыскать в себе силы, чтобы сделать то, что должна. Я нахожу их в строгой черной куртке, застегнутой на груди. В легком натяжении волос от заплетенной косы.

Я перезаплела волосы и переоделась в униформу, как только вернулась домой. Я не могу себе позволить забыть об обязанностях.