Бытие. Философский роман - Олег Лементов

Защищали ли они с Мукасой себя или пытались оградить находившихся без сознания богов, но команда была отдана, и в помещении ковчега опять появились инженерные машины.

Вскоре салон почти полностью опустел. Сидя в кресле, Адам, словно во сне, наблюдал, как поляна заполняется телами его бывших товарищей.

Поглощенный этим зрелищем, он даже не заметил, как вернулся Сат.

Вздрогнув от внезапного прикосновения, Адам обернулся. Философ все еще был в защитном костюме. Сняв маску, он небрежно отбросил ее на ближайшее свободное кресло и протянул Адаму закрытый контейнер.

– На всякий случай я взял образцы у нескольких видов. Адам, что с тобой? Надо действовать!

Образ, созданный Сатом, заставил Адама прийти в себя. Взяв из его рук контейнер и не промолвив ни слова, он направился в лабораторию.

Передав контейнер оказавшемуся рядом роботу, он опустился в кресло и запросил межзвездный. Шакти сидела к нему в пол-оборота и очень внимательно вглядывалась в базовую матрицу.

– Это данные образцов. Что скажешь?

– Не знаю. Я еще не успел их посмотреть. Думаю, сейчас ты с этим лучше справишься. У меня есть новости, плохие…

Сквозь полупрозрачный экран он отчетливо ощутил на себе ее встревоженный, но готовый ко всему взгляд.

– Возможно, ты уже знаешь… Мы потеряли наших товарищей.

Ее реакция на удивление была спокойна.

– Многих?

– Около восьмисот, точные цифры у ковчега.

– Состояние остальных?

– Тяжелое, но стабильное. По сведениям с других ковчегов, некоторых даже можно привести в сознание, но я пока решил не торопить события.

– Хорошо. Если хочешь, можешь вернуться к товарищам. И еще: старайтесь ничего не предпринимать, не посоветовавшись с нами.

Несколько растерянный после такого ответа, Адам вернулся в салон.

Мукаса, не отрывая взгляд, смотрел сквозь ставшую совсем прозрачной стену ковчега.

– А где наш философ?

– Вернулся на свой ковчег, как только понял, что ускорить процесс уже не в наших силах.

– Жаль. Хотел его поблагодарить от всех нас. У него все-таки удивительная, граничащая с безумством самоотдача и преданность. Добыть в незнакомом агрессивном мире за столь короткое время генный материал многое значит.

– Любовь…

– Сыворотка будет готова не раньше завтрашнего утра.

Появившийся на экране Варун так и не дал Мукасе закончить домыслы по поводу Сата.

Варун был на короткой ноге с Адамом, как, впрочем, и со всеми генетиками, однако слишком близко Адам, по какой-то необъяснимой для себя самого причине, с ним так и не сошелся. Официально Варун принадлежал к богам, занимавшимися проблемами влияния искусственно созданных проявлений на естественный баланс вселенской силы. Исследования в этой области были поистине масштабны, так как любая деятельность богов фактически могла рассматриваться в этом контексте. Варун курировал лишь одно направление – влияние различных факторов на души богов.

– К этому времени, возможно, многие уже придут в себя. Думаю, им понадобится ваше личное присутствие.

– Не переживайте, с этим мы справимся, но что делать с другими нашими товарищами?

Произнеся это, Мукаса создал образ, от которого по спине у Адама пошли мурашки.

Ни Адам, ни Варун, ни кто бы то ни было не знал ответ на этот вопрос. Боги были бессмертны, а потому и вопрос, что делать с телами, никогда не стоял.

– Их нельзя так оставлять. Мы не можем допустить, чтобы наши товарищи стали пищей для местных тварей.

– Согласен. Пусть они перестали существовать как боги, но их тела и разрозненные души не должны остаться на поругание.

– Их надо уничтожить.

Раздавшийся сзади голос Сата заставил Адама вздрогнуть.

– Я не слышал, как ты вошел, – произнес он, как бы извиняясь за свою эмоциональность.

– Хотел узнать, когда будет готова сыворотка.

– К завтрашнему утру, но кризис в основном уже прошел, так что самое страшное позади, – вмешался в разговор Варун.

– Ты бы прилетел сюда, а потом рассуждал, что страшное, а что прошло.

Такая реакция Сата на слова Варуна была просто неприемлема и дика, но образ им созданный, вызывающий раздражение и отчаяние, был настолько впечатляющим, что ни Варун, ни Мукаса не решились сделать ему замечание.

– К сожалению, ускорить процесс создания вакцины мы не в силах, – произнес примирительно Адам. – Давайте все же решим, что делать с телами.

– Согласен, – уже осторожно и крайне тактично произнес Варун. – Их надо уничтожить, но как?

– Самое простое – сжечь.

На этот раз Сат был беспристрастен.

– Огонь окончательно разрушит структуры, формирующие проявления души. Это же наши братья, и я против, чтобы мы с ними так поступали.

Образ Варуна был решительный и показывал, что он отказывается даже рассматривать это предложение.

– Думаю, выскажу общее мнение нас троих, если скажу, что нас более заботит судьба оставшихся товарищей. Посовещайтесь в своем кураторском кругу, а мы примем любое ваше решение.

Конечно, Адам был не совсем солидарен с Сатом, ему было не все равно, но то, что кураторы должны решить участь ушедших, его устраивало.

Экран с изображением Варуна погас.

Сат надел защитный костюм и тоже исчез.

– Удивительный он бог. Еще недавно рисковал собой ради всех нас, а теперь его даже не интересует судьба наших пусть уже бывших, но товарищей.

– Инанн.

– Что?

– Ее зовут Инанн. Это богиня и ради нее наш философ рисковал жизнью. Любовь, тайна, так и не открывшаяся перед богами, двигали им, а не чувство долга.

– Возможно, ты и прав, я мало с ним знаком, но верить, что им руководило лишь чувство пусть и высокое, но все же эгоистичное, как-то не хочется.

– К тому же еще и не разделенное… – задумчиво и несколько отрешенно поставил точку в разговоре Мукаса.

Ковчег сообщил, что боги приходят в сознание, и экран вновь засветился.

За столом в зале, где еще недавно обсуждалось время и возможность высадки, как и тогда, собрались все кураторы. В полной тишине Тха поднялся со своего места. Выпрямлялся он тяжело и медленно, и на минуту Адам подумал, что это груз бесконечных лет давит на здоровый и сильный организм куратора.

– Думаем, при сложившихся обстоятельствах предложение Сата стоит принять. Горько, что таким образом мы окончательно уничтожаем души наших товарищей, но хоть их гравитационная составляющая не останется драконам на поругание.

– У нас не было подобного опыта, – добавил Тха после небольшой паузы и еще тяжелее, чем вставал, опустился в кресло.

Наступила тишина. Тяжелое решение было принято. Каждый из оставшихся в живых осознавал свою вину и личную ответственность.

Экран погас, а одна из инженерных машин направилась к месту, где лежали боги.

Ухаживая за приходившими в сознание, Адам то и дело смотрел туда, где языки пламени лизали тела его уже бывших товарищей, а черный дым уносил их еще теплившиеся души.

7.

Адам закончил вводить данные и откинулся на спинку кресла. Глядя в бездонную голубую иллюзорную даль, созданную для него лабораторией, он попытался отвлечься от сухих цифр, формул и фактов. Еще недавно в такие мгновения он с удовольствием предавался мечтам о будущем.

В общем-то, о будущем он мечтал почти всю жизнь. Там, в их родном мире, эти мечты всасывались с молоком матери, с годами перерастая в смысл всей жизни. Адам не был исключением, а потому, когда в его жизни появилась Шакти и эти мечты стали их общими, они приобрели оттенок особого тихого счастья. Так было до последнего времени, но сейчас, к сожалению, его отношение к мечтам о будущем изменилось. Их «тихое» с Шакти счастье казалось теперь некой насмешкой над действительностью, которую уготовила им Земля, а представление некоего идеального мира больше раздражало, чем радовало.

С момента их трагического прибытия на планету прошли годы, но этот мир не стал Адаму ближе.

Его товарищи, восстановив моральные и физические силы, первое время если и покидали ковчеги, то старались использовать при этом все доступные средства защиты. Конечно все, включая оставшихся на орбите кураторов, понимали, что так долго продолжаться не может. Жить на планете и не быть ее частью невозможно, а потому необходимы были действия, которые позволили бы богам влиться в предназначенный им мир. Но…

Чем обширнее становились данные о душе планеты, тем сложнее становился алгоритм вакцины, и очень скоро боги пришли к неутешительным выводам: во-первых, устранить полностью угрозу, скорее всего, вряд ли удастся, а во-вторых, последствия вакцины и для них, и для будущих поколений практически непредсказуемы.

Шло время, и желание просто жить взяло верх над страхом перед неизвестностью. Откинув сомнения, его товарищи разлетелись по всей планете, создав одиннадцать небольших колоний. Единственный, кто не решился воссоединиться с планетой, оставался он, Адам. Это решение далось ему легко и без каких-либо сожалений, ведь та единственная, ради которой он жил, была на орбите, а приобретя планету, он мог потерять ее навсегда. Безусловно, обмен был неравный, а потому Адам остался жить в построенной на месте приземления генетической лаборатории, и если и выходил на поверхность, то с соблюдением всех правил безопасности.