Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги! - Иван Кузмичев

– Я понял, спасибо тебе, – мрачно кивнул полковник, отходя от подвод, к которым тут же подошли свободные витязи, с хмурыми лицами вглядываясь в лица еще вчера смеющихся братьев. Братьев не по крови, но по духу!

А через пяток минут прибыли вестовые с сообщением о том, что два взвода без потерь идут к площади.

– Майора Заболотного ко мне! – приказал Прохор, вглядываясь в мельтешащие в окнах магистратуры Выборга тени.

Только майор собрался по уставу доложить о прибытии, как полковник, махнув рукой, остановил приветствие и кивком показал на магистратуру, хищно прищурив карие глаза, в которых разгорались огоньки яростного пламени.

Закусив губу, Федор быстрым шагом пошел к замершим на площади «колпакам»: он все понял без слов, все же друзья на то и друзья, чтобы многое понимать без лишних объяснений. По команде командира артиллерии пять орудий спешно разворачивали в сторону одиноко стоящего здания магистратуры, вызывая в рядах замерших русских солдат непонятный ажиотаж. Только полк витязей стоял в полном молчании: весть о гибели собратьев уже успела разнестись по ротам.

Не понимая, что такое происходит возле пушек русских, спрятавшиеся в магистратуре шведы собрались было выслать парламентера – требовать для себя почетного прохода. Но вдруг в основание здания врезались слегка дымящиеся снаряды, и уже через секунду после взрыва гранат внутри трехэтажного строения появился первый дымок, слабо тянущийся в поднебесье. За первым залпом последовал второй, за вторым – третий, после которого здание занялось пламенем со всех сторон.

Одинокая магистратура горела как свеча, чадя в чистое небо черным едким дымом, лишая последних защитников города возможности выбраться на улицы. Крики сгорающих заживо людей будоражили кровь, разносясь далеко за пределы площади, и никто, даже бывалые солдаты, не мог спокойно смотреть на эту казнь – никто, кроме витязей, равнодушно взирающих на пламя, пожирающее некогда самое прекрасное и величественное здание сего града.

Прохор смотрел на последний оплот шведов, на его губах застыла мертвая улыбка. Почти сотня свейских солдат и высших офицеров погибали мучительной смертью, задыхаясь от дыма пожара, кто-то, ища спасение на улице, выпрыгивал на площадь, в надежде на милость победителей.

Казалось бы, что такого – потерять солдата? Ведь идет война, и потери неизбежны. Все это Прохор прекрасно понимал, но как-то гадко становилось у него на душе при одной только мысли о том, что братья останутся неотомщенными.

– Огонь! – командует полковник витязей замершей невдалеке от окон здания третьей роте, глядя на копошащиеся фигуры шведов.

Единый залп фузей – и некогда гордые свеи, смеющиеся над «дикими русскими варварами», упали на грязную мостовую Выборга, смывая грязь улиц собственной кровью. Они уже не видели, как на центральную площадь города, еще вчера принадлежавшего шведскому королю, въезжает кавалькада командующего штурмующими войсками генерал-майора Третьяка, возле которого, настороженно следя за окнами жилых домов, степенно идут ряды личной охраны из первого эскадрона Муромского драгунского полка…

Через два дня после штурма Выборга пленные солдаты шведов числом чуть более трех тысяч под конвоем батальона Нижегородского и трех эскадронов драгун Углицкого полков вышли в сторону Москвы, как доказательство успеха осады и, конечно, как бесплатная рабочая сила на черновой работе, каковой всегда хватало на Руси в любое время года. Да и пополнение необходимо срочно отправить к только что захваченному городу, ведь предстоит еще по весне брать Кексгольм, который так удачно расположился на Ладожском озере, давая возможность создать отличный плацдарм для дальнейшего продвижения русских войск в Финляндию. А там, чем черт не шутит, возможно, и на Скандинавский полуостров.

Полк Русских витязей оставался на зимний постой в самом Выборге, часть же штурмовавшего город отряда расползлась по меньшим городкам и весям в радиусе полусотни верст, имея возможность в случае нужды быстро вернуться в город.

Дабы солдаты не страдали от безделья, временный комендант города генерал-майор Третьяк, тут же выискав с помощью полковника Митюхи прорехи в крепостной стене, приказал их восстанавливать или вообще перекладывать, все же погода пока позволяла, да и лишние глупости в захваченном свейском городе генералу не нужны. Там бы до весны простоять, смениться присланным государем комендантом и дальше двигаться, не давая шведам опомниться, выбивая их гарнизоны из всех городов этого края! А главное, из Кексгольма, создавая тем самым совершенный плацдарм для прикрытия Парадиза Петра.

Глава 9

Конец сентября 1709 года от Р. Х.

Рязань

В светлой комнате сидела молодая красивая девушка, глядела в окно. Ладонь молодой красавицы частенько ложилась на ложбинку между грудей, касаясь твердой пожелтевшей бумаги, приятно согревающей в любую погоду.

– Матушка…

Так получилось, что молодую девушку, которой не исполнилось и восемнадцати весен, называли не иначе как «матушка»: было в невысокой прелестнице что-то такое, заставляющее любого стороннего человека глядеть в ее добрые глаза так, словно именно там сокрыто спасение его бессмертной души.

– Да? – повернулась она.

– Мы закончили, – поклонился вошедший отрок, с обожанием глядя на Юлю.

За его спиной стояли еще семеро таких же учеников, облаченных в льняные рубахи, подпоясанные серыми поясами, на которых висели письменные принадлежности; на бедре у каждого болталась большая тетрадь, обернутая грубой кожей.

– Хорошо, Саша, ступайте в класс, скоро придет отец Варфоломей.

Ничего больше не говоря, молодые лекари, только-только начавшие понимать все то, чему их обучали Юля и Евдокия – женщина-травница, такая же, как и наставница самой возлюбленной царевича, найденная в какой-то деревеньке под Ряжском, – вышли. Именно после того как удалось привезти в Рязань нового учителя по травничеству, как назвал сей предмет сам Алексей, девушка смогла полноценно взяться за те наработки, о которых давно говорила с любимым человеком. Она старалась быть полезной во всем, в чем сама разбиралась, или же начинала учиться тому, что тяготило подручных Алексея, выбивая из привычной колеи повседневных забот.

Первые потуги привлечь к обучению молодых лекарей иностранного доктора окончились полным провалом: в Рязани тех, кто мог чему-то обучить, попросту не было, а те, кто жил в Москве, не могли приехать, связанные по рукам и ногам постоянным бдением над чадами высокопоставленных дворян Русского царства. Как, впрочем, потерпела неудачу и идея повсеместного обучения азам травничества священников. Так что вопросы, отложенные на неопределенный срок, копились, для того чтобы в конечном итоге благополучно решиться при участии наместника Рязанской губернии.

Но все же некоторые идеи девушки нашли отклик в корпусе – к примеру, нормы санитарии, сформулированные в артикуле «О чистоте и противодействии хвори», написанном Юлей в мае-июне этого года. Также при корпусе появилась своя