Адептус Астартес: Омнибус. Том I - Энди Смайли

К счастью, десантник уже был мертв, когда генокрады разорвали его на части.

Гальт со злобой обернулся к механикусам.

— Объясни мне, почему я потерял одного из моих братьев, магос.

Нуминистон стоял на своем:

— Это корабль, часть автоматизированной защитной сети. Также где-то еще есть орудия, но, возможно, на них не хватает мощности? Это силовое поле, без сомнения, связано с другими, отгораживающими мостик на случай вражеского абордажа. Я призывал вас добраться до двери, владыка.

Гальт теперь видел проем, усиленную нервюру, выходящую на треть метра в коридор по полу, потолку и стенам.

— Она выдвигается так же, как корпус ремонтирует себя, металл становится полужидким под воздействием сложных магнитных полей, — продолжал магос. — В качестве поддержки выступает и обычная дверь, на случай если система откажет. Я…

— А, впрочем, мне нет дела до твоих объяснений, — холодно сказал Гальт. Он отстранил магоса и прошел мимо него. Плоск сидел на полу, рядом с ними лежали останки оружейных сервиторов, истекающие маслом. У техножрецов осталось только семь из десятка слуг со стертым разумом: два сервитора с мультимелтами, три с тяжелыми болтерами и два инфосаванта. Останки генокрада, убившего сервиторов, лежали рядом. Верхняя часть ксеноса испарилась от выстрела мультимелты. Энергия орудия повредила находившуюся позади стену. Она уже не восстанавливалась.

«Значит, кораблю можно нанести урон», — подумал Гальт.

Плоск поднял взгляд. Он надел капюшон, но это не могло скрыть его растерзанного лица. Генокрад был очень близок к тому, чтобы оборвать жизнь магоса. Плоть, которую гладили увенчанные когтями пальцы, была разорвана, но не истекала кровью. Под ней можно было различить масляный блеск металла.

— Даже твоя внешность — ложь, — процедил Гальт.

Плоск поднялся на ноги. Его верхние зубы было видно сквозь разодранные щеки.

— Ты не можешь упрекать меня за этот небольшой обман, владыка. Общение с другими — важная часть моей роли. Не все культуры, с которыми я имею дело, считают приятным внешний вид сильных машинных форм, к которым приводит эволюция нас, адептов, — неодобрительно заметил он. — Думаю, в этой лжи уже нет нужды.

Он засунул руки в капюшон и начал двигать пальцами. Его лицо, то есть маска отсоединилась с всасывающим звуком. Под ней череп магоса был лишен плоти. Нижней челюсти не было, ее место заняла толстая трубка. Она была прикреплена острыми зажимами к полированной кости, отмеченной машинными рунами. Лишенные век глаза придавали лицу магоса выражение удивления и возмущения.

— Видишь? Мое лицо оскорбляет некоторые из наименее развитых человеческих культур, — голос магоса не изменился, но теперь было очевидно, что он создавался искусственно. — Они не понимают, что дары Омниссии — это благословение, потому что не знают, как слаба их плоть, владыка. Но обман и хитрость позволяют мне быстрее добиться осуществления своих планов.

Тонкие трубки по бокам лица брызнули в глаза воду, увлажняя их. Фальшивое лицо продолжило извиваться в руках Плоска, принимая одно бессмысленное выражение за другим.

Нуминистон снял шлем и стоял без него, как и Плоск. На его полумеханическом лице отразилось замешательство, когда он ощутил воздух, не разбавленный запахом машин. Нуминистон моргнул в свете мостика. Гальту внезапно захотелось размозжить эту серую состарившуюся плоть, а затем и череп Плоска. В чистом свете «Духа вечности» они вызывали отвращение. Богохульные конструкты, оскверняющие святость как данной от рождения плоти, так и машин, изменивших ее.

— Не отчаивайся, капитан, — обратился к нему Плоск. — Твой воин отдал жизнь за самое благородное дело. Мы уже на командной палубе. Мостик лежит дальше по коридору, где мы найдем основу главного хранилища данных. Оно проходит вниз, сквозь весь корабль. Подумай о чудесах, содержащихся в нем! Мы больше не будем сражаться в бесконечных войнах со страхом в сердце. С орудиями из Темной эры технологий в наших руках мы сметем со звезд всех врагов человечества.

Гальт снова посмотрел сквозь энергетическое поле. Остальные космодесантники стояли наготове, на случай если оно отключится. Генокрады плотно прижались к барьеру. В глазах ксеносов горел злобный разум, их ноздри дергались. Один поднял голову и понюхал воздух. Затем это повторили все. Они больше не двигались настолько синхронно, как прежде, но даже после смерти повелителя улья связь между чужаками оставалась сильной. Они были не разными существами, а частью одного.

Генокрады развернулись и унеслись прочь по коридору.

Гальт попытался связаться с Волдоном, чтобы предупредить его, но наткнулся на стену тишины.

— Они скоро найдут Волдона и его отряд, — сказал Гальт. — Если врагам удастся сделать это до того, как реактор будет стабилизирован, то в твоем распоряжении окажется целая вечность, чтобы насладиться открытиями этой экспедиции, магос. Только ты никому не сможешь о них поведать.

Ровный фоновый гул корабля на мгновение прервался. Лампы потускнели. Когда они разгорелись вновь, вместе с ними зажглись новые. Усилились звуки включающихся эзотерических устройств. Тот самый едва различимый свист, который издают все машины.

— Идем, владыки, — обратился Нуминистон, — к мостику и к сокровищам для человечества.

Волдон подошел к очередной двери. Теперь он знал, что это была дверь. Если бы сержант уже не был знаком со свойствами этого корабля, он принял бы ее за обычную переборку. Как только он подошел, на двери появились швы, и она распахнулась, как диафрагма.

— Все это нечистое волшебство, — сказал Волдон. — Мне не нравится этот корабль.

— Это не магия, — усмехнулся Самин. — Бог-Машина понимает нашу цель и помогает нам. Он будет доволен, если мы деактивируем беспокойный реактор, и наградит многими данными, если нам удастся отремонтировать его.

— Ты не особенно хорошо понимаешь, как работает большая часть этого судна, магос. В этом я точно уверен. Как ты собираешься чинить его?

— Ремонт — это не просто поворот шурупа или смазывание поршня, — высокомерно ответил Самин. — Верная молитва, правильные символы и уважительные ритуальные удары по боку захворавшего механизма соответствующе благословленной колотушкой также могут быть эффективными.

— Я не вижу на борту этого адского корабля ни шестерней, ни поршней, мальчик, — сказал Волдон.

Самину нечего было на это ответить.

— Не называй меня мальчиком, — раздраженно сказал он. — Я — адепт Марса.

— Ты же только что вылез из пеленок, — пробормотал Волдон. Самин никогда не победил бы в испытании кандидатов, поэтому сержант был о нем дурного мнения.

По воксу раздался голос брата Эскериона:

— Владыка капитан, мы не одни.

Волдон с трудом различал его слова. Гул неровного напряжения реактора искажал сигнал электрическим шумом, похожим на биение останавливающегося сердца.

— Мы гоже видим их, — сказал Волдон. — Да приведет их к нам Император, чтобы мы оборвали их жизни.

— Можешь не беспокоиться, брат-сержант. Владыка капитан, владыка реклюзиарх, они направляются к вам, — отозвался Курзон.

— Нам лучше поторопиться, пока они не решат двинуться и в нашу сторону, — сказал Волдон. — Мы продолжим движение, как запланировано. Владыка капитан? Владыка капитан? Трон! Я потерял сигнал.

— Помехи от реактора становятся сильнее, кузен-сержант, — обратился к нему Курзон. — Возможность ауспика использовать детекторы движения высокой мощности скоро отключится. Поиск по атмосферным отклонениям еще работает, но создает множество фантомных изображений. И я боюсь, что это не все, — он мгновение помолчал. — Наш сигнал оборвали.

Волдон посмотрел на график на дисплее визора.

— Корабль пробуждается, реактор работает, чтобы подпитывать его, — сказал он. — Нечистая машина!

— Не говори о том, что нечисто. Реактор поврежден, а корабль оказался в ловушке на тысячи лет, — произнес Самин с благоговением в голосе. — Он чудо ушедших веков. Это благословение, что мы узрели его!

— Если Темная эра технологий была настолько благословлена чудесами, — проворчал Волдон, — то, может быть, ты объяснишь, почему она закончилась? Раздор рождается из гордыни, магос.

Сержант осмотрел коридор в поисках потенциальных точек проникновения чужаков. Казалось, что корабль был одним целым, но, присмотревшись поближе, Волдон смог различить соединения между частями. Они были сделаны гораздо более искусно, чем что-либо, виденное им в Империуме.

Когда они миновали среднюю часть судна, оно стало шире. Вдоль стен коридора, по которому они шагали, находилось несколько кают. На ауспик больше нельзя было положиться, поэтому Волдон и его люди по пути проверяли каждую из них. Все каюты были роскошными и прибранными. Сержант не знал, как их сохраняли в таком состоянии, он не видел ни следа сервиторов, которые могли бы следить за помещениями.