Всемирная история: в 6 томах. Том 2: Средневековые цивилизации Запада и Востока - Коллектив авторов История

Желание преодолеть насилие, порожденное безвластием, активное участие епископа, всеобщая «священная присяга», распространенная на духовенство и сеньоров, делают это выступление схожим с движением «Божьего мира». А войско горожан, пополненное крестьянами и возглавляемое епископом, явно мнит себя «милицией мира», не обязанной соблюдать «божьего перемирия». Но появляются и новые черты: клятвенный союз добивается от сеньора соблюдения обычаев, делегирует «видных» вести от имени коммуны переговоры и приносить и принимать клятвы.

Если в начале коммунального движения инструментами горожан служили присяга и осознание важности сиюминутных задач (снижение уровня насилия, строительство стен, городское снабжение, фиксация обязанностей по отношению к сеньору), то со временем спектр возможностей для укрепления городского единства расширялся. Укреплялся культ святого патрона, формирующего городскую идентичность (например св. Марк в Венеции, св. Георгий в Генуе, св. Эммерам в Регенсбурге, св. Женевьева в Париже), складывается набор важнейших городских инсигний и материальных символов коммуны: набатный колокол, каланча, позже — ратуша, повозка с боевыми знаменами («кароччо») в тосканских городах. Определяется система особых городских праздников, сочиняется история города, все более разветвленными становятся городские институты управления. Правоведы-канонисты вооружали горожан все более совершенными атрибутами для обоснования и осмысления своего единства: от персонального «клятвенного союза» (conjuratio) переходят к разработке более сложного понятия universitas — корпорации, наделенной «юридическим лицом». Город становится главной площадкой разработки торгового права, нотариата и всей системы городского права, регулирующего и принципы общественно-хозяйственных отношений в городе, и порядок его административного устройства. А это означало, что западный город обретал одно из своих уникальных свойств — правовое отличие от сельской местности.

Обычно герцоги и графы соглашались подтвердить права горожан и даже оформляли это решение хартией. Но иногда сеньоры, в особенности епископы, отказывались мирно уступать свою власть горожанам. Однако если нам оказываются известны застрельщики этой борьбы, то это, как правило, епископские министериалы, сеньориальные судьи (скабины, эшевены, шеффены), рыцари, живущие в городах, и лишь иногда купцы. Впрочем, в приморских городах именно знать проявляла особенную активность в морской торговле. Рыцари преобладали в испанских городах и на Юге Франции, где городом часто управляли «консул благородных» и «консул народа».

Город представлял собой концентрированную форму общественной жизни, аккумулируя на небольшом пространстве значительные богатства и являясь местом контактов и интенсивного взаимодействия различных групп социальной элиты. И уже поэтому социально-политические процессы протекали в городе быстрее, нежели в сельской местности. Немало знатных родов стремились утвердиться в городском социуме. Недаром города Италии в XII в. вдруг ощетинились башнями, только в Болонье их насчитывалось около двух сотен. Чтобы представить их вид, достаточно взглянуть на возвышающиеся сегодня в центре Болоньи башню семейства Гаризенди и соседнюю почти стометровую башню Азинелли. Они возводились больше из соображений престижа, чем в оборонительных целях, но все же они принадлежали влиятельным семействам, чье могущество основывалось на способности мобилизовать множество родных и друзей в случае, скажем, вендетты, ведение которой считалось и правом, и обязанностью тех, кто претендовал на лидерство в городе. Позже городские коммуны или единоличные правители городов начнут сносить эти символы частной власти и престижа, но в XII–XIII вв. множество башен возвышалось не только в Болонье, но и в большинстве других городов Италии, а иногда и за ее пределами, как например, в Регенсбурге, где их насчитывалось свыше 60. В других регионах их было не так много, но везде городские советы контролировались теми, кто принадлежал к сильным и разветвленным родам. Не случайно в городах Германии патрициат иногда называли гешлехтерами («людьми рода», «семейными»), подчеркивая характерную особенность их власти.

На этом этапе конфликты велись не между социальными слоями горожан, но между близкими в социальном отношении соперничающими кланами, к вражде которых обычно примешивались и внешние обстоятельства. Так, например, сторонники императора боролись с его противниками в итальянских городах, приверженцы епископов враждовали с теми, кто поддерживал капитул в Льеже и Лионе. И в этой борьбе стороны готовы были апеллировать к купцам, ремесленникам или даже к городскому плебсу.

История возвышения коммун слишком многообразна для выведения неких общих схем. Можно констатировать лишь то, что в борьбе городов против сеньоров всегда присутствовал сеньориальный элемент и что итогом ее часто становилось формирование городского единства, способного ставить общие интересы выше интересов отдельных кланов.

Что касается королевской власти, то мало сказать о ее сосуществовании в XII в. с феодальной системой — монархи придают ей завершенность и смысл.

Священная Римская империя: успехи и неудачи Штауфенов

В Германии короли обладали немалыми прерогативами. Но в ходе борьбы с папством, сопровождавшейся мятежами знати, они не смогли утвердить наследственный принцип передачи власти в самой Германии, не говоря уже об эфемерных правах на итальянскую и бургундскую короны. С 1138 г. в империи утверждается династия рода Штауфенов, ранее ревностно служившего императорам династии Салиев и снискавшего титул герцогов Швабских. Их главными соперниками выступал род Вельфов (в Италии по их имени врагов императора стали называть «гвельфами», а приверженцев императорской власти — «гибеллинами» от латинизированного названия родового замка Штауфенов — Гаубелинга). Вельфы имели титулы герцогов Баварии, Саксонии и маркграфов Тосканских, тогда как у королей не было своего крупного домена, который мог бы стать ядром грядущей централизации.

Конрад III, не имея возможности отправиться в Рим, не короновался имперской короной, но его преемник Фридрих I Барбаросса (1152–1190) совершил в Италию шесть походов. Его манил не только титул императора, но и прагматические соображения. Штауфены получили корону в период, когда князья уже опирались на развитую сеть вассалов, имели солидные домениальные комплексы, расширенные за счет освоения новых территорий. Новая династия пыталась перестроить к своей пользе ленные связи, опереться на имперских министериалов и иногда на города, реализовать выгоды от права чеканки монеты и сбора торговых пошлин. Она собрала земли в разных частях империи, но компактного домена, способного дать перевес над князьями, так и не получила. Такую возможность могла предоставить Италия, где процессы укрепления местной власти не зашли столь далеко. Только папство со своим «Патримониумом св. Петра» и королевство норманнов, утвердившихся на Юге, виделись Фридриху I главными соперниками. К этому моменту итальянские коммуны уже набрали сил, но между ними происходило постоянное соперничество. Если в Ломбардии Милан служил оплотом гвельфов, то Кремона сохраняла верность императору, а в Тоскане гибеллинская Пиза уравновешивала гвельфскую Флоренцию.

Императоры устремлялись в Италию ради коронования, а затем спешили назад, памятуя об участи Оттона III, но Фридрих I стремился обосноваться на Апеннинах надолго. Он обратил внимание на ресурс, который предоставляли ему знатоки римского права. Уже во время первого похода в Италию, перед тем как принять императорскую корону, Фридрих велел начать работу над кодификацией ленного права Ломбардии. Изданный в 1154 г. закон, запрещавший отчуждение ленных земель, стал первым шагом в работе, которая завершится позже созданием знаменитой «Книги феодов» — источника представлений историков о «классическом» феодальном праве.

Второй по счету поход императора в Италию (1158 г.) оказался еще успешнее. Сломив сопротивление городов, император собрал сейм на Ронкальских полях, где была составлена комиссия по определению регалий (прав императора), состоявшая из представителей 28 городов и четверых болонских юристов. Правоведы опирались на обновленную концепцию прерогатив императора как носителя публичной власти, их система аргументов предполагала точные доказательства. Города ссылались на незапамятные обычаи своих свобод, но подкрепить свои слова документами не сумели. В результате император получил право назначать консулов в городах, подчинять их власти своих чиновников — (подеста), распоряжаться торговыми пошлинами и возводить дворцы (пфальцы) на любой территории. В благодарность за помощь он даровал юристам хартию, гарантировавшую защиту всем, кто изучает право (по недоразумению ее иногда считают документом основания Болонского университета).