К. Р. - Элла Матонина

Сделать это, как ни странно, было нелегко. Сопротивлялся этому К. П. Победоносцев (по некоторым свидетельствам, неприязненно относившийся к составителю «Летописи…»), а вслед за ним и члены Священного синода, высказавшиеся о представленных для канонизации материалах: «Слишком много чудес».

Николай II проявил волю, во многом благодаря поддержке Константина, опираясь на его образование, знание истории, вопросов религии и особенно души простого народа, для которого прославление русского святого было всегда наивысшей духовной радостью.

В Саров прибыла вся Императорская семья. Императрица Александра Федоровна молилась о даровании ей сына. Когда через год, 30 июля 1904-го, родится Наследник престола Царевич Алексей, по желанию Императорской четы престол нижней церкви, построенной в Царском Селе, будет освящен во имя преподобного Серафима Саровского.

На торжества канонизации съехалось более двухсот тысяч богомольцев. Великая княгиня Елизавета Федоровна писала из Сарова своему брату: «Какую немощь, какие болезни мы видели, но и какую веру! Казалось, мы живем во времена земной жизни Спасителя. И как они молились, как плакали — эти бедные матери с больными детьми, — и, слава Богу, многие исцелялись. Господь сподобил нас видеть…»

А Константин, неся гроб со святыми мощами из церкви святых Зосимы и Савватия в Успенский собор и чувствуя рядом плечо Государя, Сергея, родственников Императорской семьи и мощную силу слитой народной массы, был воодушевлен, просветлен и полон надежд.

Пережитое событие поможет ему создать так давно мечтавшуюся народную драму, заставит более определенно думать о России, о ее положении в мире. Начинался век, когда на глазах росли претензии Запада на руководство миром.

«Нет, — думал Константин, — русский человек не подлежит переделке. Непростительно нам отказываться от своего культурного своеобразия в угоду технологическим новшествам и дешевой эстетике. Нельзя позволять смотреть на Россию как на стратегический приз, который можно получить хитроватой, плутоватой дипломатией Запада. Саша — Александр III — понимал, что история однажды бросит России небывалый вызов: стать страной, уважающей самое себя, а не ищущей уважения со стороны. Быть может, надо стать не великой страной, а великим Обществом?

Но говорил ли Александр III об этом с Ники?»

Константин полистал дневник, нашел год смерти Александра III и свою запись:

«Пламенно желая, чтобы Ники не подпал ни под чье влияние, я опасаюсь, что это мое желание не сбудется… Ники сказал мне, что его положение трудно. Я напомнил ему, что Бог, избирая царя, дает ему и силы. Я спрашивал, слышал ли он советы от Отца перед кончиной? Ники ответил, что Отец ни разу и не намекнул ему о предстоящих обязанностях. Перед исповедью отец Янышев спрашивал умиравшего Александра III, говорил ли он с Наследником? Государь ответил: „Нет, он сам все знает“».

События в Сарове воодушевляли. У Царя появился Наследник. На торжества по случаю крещения Царевича, которое состоялось 11 августа 1904 года в Петергофе, съехалась вся Царская семья, среди них сестры Императрицы и их мужья принцы Генрих Прусский и Луи Баттенбергский. Обряд крещения проходил в церкви Большого Петергофского дворца. Когда торжественное шествие направлялось через залы дворца в церковь, Наследника несла на подушке обергофмейстерина светлейшая княгиня М. М. Голицына. Государь был счастлив, весел, ему шел голубой атаманский мундир с бриллиантовой Андреевской звездой и бриллиантовым орденом Андрея Первозванного на Андреевской цепи. Бриллиантовая звезда и орден надевались в исключительно торжественных случаях, а голубой атаманский мундир на Государе был мундиром полка, куда был уже зачислен Наследник. Из церкви родителям, по обычаю, пришлось уйти. Главными восприемниками новокрещаемого стали бабушка Мария Федоровна и Великий князь Алексей Александрович, приходившийся ему двоюродным дедом. Таинство крещения было совершено протопресвитером Иоанном Янышевым. Счастливый брат Царя Михаил Александрович, числившийся до рождения Алексея Наследником, тут же сообщил Императрице, что младенец окрещен. Сам он никогда не хотел царствовать и не меньше родителей радовался рождению мальчика.

Константин ощутил и сердцем и душой, как в семью Ники пришел покой. Надо сказать, что и его семья наконец-то обрела то, о чем мечтала. Не сторговавшись с Осоргиным, который хотел большие деньги за свое калужское имение, непосильные Великому князю, Константин купил дом и землю под Москвой, в Осташеве.

Осташево упоминается в документах XV века. Владел им удельный князь Волоцкий. Побывало Осташево и в руках казанского царевича, и татарского мурзы. В дальнейшем хозяева менялись часто: Прозоровские, Голицыны, Салтыковы, Урусовы, Муравьевы, Шиповы. Общий облик усадьбы стал складываться в начале XIX века. Но расцвет ее начался при герое Отечественной войны 1812 года Николае Николаевиче Муравьеве. Человек он был известный еще и потому, что создал школу колонновожатых — офицеров Генерального штаба. Летом его воспитанники, будущие командиры, учились фехтованию, верховой езде, картографии. Муравьев и подозревать не мог, что его школа готовит будущих декабристов, среди которых окажется и его сын Александр, лихо скакавший по осташевским просторам с друзьями. А пока отец радовался успехам сына и строил конный завод, обширные скотные дворы, производил сыр. Плоды его деятельности сохранились до 1903 года, когда Осташево купил Великий князь.

В селе, давшем название усадьбе, Константин Константинович откроет школу, построит больницу; село Рюховское и Осташево соединит хорошим шоссе, в деревне Бражниково организует ясли для крестьянских детей. В усадьбе появятся фермы, заколосятся поля. Но Осташево станет в жизни Константина Константиновича той раной, которая сведет его в могилу. Странный клочок земли! Здесь жили противники самодержавия: Муравьев остановил часы на башне своего дома, когда казнили декабристов. Здесь жили сторонники самодержавия: их сбросили живыми в шахту. Никто — ни те ни другие — не спасся…

Однако вернемся в начало XX века. Разворачивалась Русско-японская война. Так или иначе, она затронула всех. Константин с ужасом узнает о гибели адмирала Степана Осиповича Макарова, с которым они так удачно «пробили» проект постройки мощного ледокола «Ермак» (который проводил сквозь льды корабли даже в 1941–1945 годах), а также о смерти талантливого художника-баталиста Василия Верещагина, погибшего, как и Макаров, в Порт-Артуре при взрыве броненосца «Петропавловск». Елизавета Маврикиевна заплачет вместе со своей фрейлиной, баронессой С. Н. Корф, получившей известие о гибели сына. Потрясенные Владимировичи долго не смогут поверить в чудесное спасение Великого князя Кирилла Владимировича (сына Великого князя Владимира Александровича), который едва остался жив, проведя в ледяной воде несколько часов. Судьба уготовит ему роль блюстителя Русского Императорского престола за рубежом — с 1922 года (а в 1924 году он будет провозглашен «Главой Императорского Дома Романовых»).