К. Р. - Элла Матонина

— Достаточно эффективна. Кадетские корпуса имеют одинаковые учебные программы по всем предметам, в том числе и по строевому обучению, одинаковые принципы воспитания и жизненный уклад.

— А вот что, на ваш взгляд, нуждается в срочном изменении?

— Видите ли, Ваше Императорское Высочество, в последние годы появилась тенденция насаждать в корпусах чуть ли не железную воинскую дисциплину и порядок. Вроде бы ничего плохого, но происходит это зачастую в ущерб нравственному и патриотическому воспитанию. Конечно, наказать и даже отчислить кадета, по сути еще ребенка, куда легче, чем изучить его психологию и понимать мотивы тех или иных зазорных поступков, чтобы уметь их предотвращать. Грешат этим, не скрою, многие армейские офицеры, по недоразумению занявшие должности воспитателей в корпусах.

— Значит, управление испытывает недостаток в квалифицированных воспитателях — правильно я вас понял?

— Да, многих честных служак из-за возраста постепенно надо заменять, только вот кем?

— Но ведь можно обучить! Скажем, организовать курсы для подготовки офицеров-воспитателей на базе вашего музея, для этого здесь есть все возможности.

Аполлон Митрофанович задумался на секунду:

— Да, конечно, если только будут отпущены средства и к нам будут направляться перспективные офицеры…

Из этой встречи Великий князь вынес впечатление, что начинать следует с подробного ознакомления с кадетскими корпусами, их директорами и педагогами, с программами обучения и воспитания кадет, с самими кадетами. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Интересно, подумал он, есть ли в управлении хоть один офицер, посетивший все кадетские корпуса? Если нет — буду первым!

Жизнь, однако, не давала времени на раскачку. Вскоре ему пришлось искать нового директора Пажеского корпуса. Он остановился на Николае Алексеевиче Епанчине, преподавателе тактики в старших классах. Красивый, всегда подтянутый сорокатрехлетний полковник, отличившийся в последней Турецкой кампании, обладавший приятным баритоном и способностью вызвать глубокую заинтересованность кадет к любой теме, каковой касался, он пользовался если не любовью, то искренним уважением своих слушателей. Бывший кадет граф Игнатьев позже говорил, что полковник производил впечатление такого человека, на которого хотелось походить, когда станешь взрослым.

Разговор с полковником оказался непростым. Николай Алексеевич признался, что в первую очередь его интересует не должность с повышением в звании, и счел нужным сразу предупредить, что отнюдь не является поклонником воспитательных методов Великого князя.

— Уж извините меня, Ваше Императорское Высочество, с уважением относясь к каждому кадету, я тем не менее никогда не буду с ним на «короткой ноге». Между мной и им всегда должно оставаться пространство, на котором можно приказывать и требовать выполнения долга. Общение «по душам» такого пространства, как правило, не оставляет, — проговорил Епанчин не без вызова в его сторону.

Константин Константинович внимательно посмотрел ему в глаза. Полковник выдержал взгляд. Да, свисток всегда впереди паровоза, — промелькнуло в голове Великого князя, — интрига Владимира вышла за стены полка, как и молва о его так называемом либерализме с нижними чинами.

Вызова он не принял.

— Видите ли, Николай Алексеевич, здесь всё определяется результатом. Один результат у вас уже есть — кадеты старших классов относятся к вам с искренней приязнью, а к вашему предмету — с заинтересованным желанием его освоить. Не сомневаюсь, вы из той породы уважаемых мной людей, которые ради наилучшего исполнения любого поручения ищут свою стратегию и тактику… Со своей стороны постараюсь избежать разговоров «по душам» с пажами, так как уверен, что вы и сами найдете путь к их сердцам.

Николай Алексеевич Епанчин почти семь лет был образцовым директором Пажеского Его Императорского Величества кадетского корпуса. Однако ни друзьями, ни единомышленниками они так и не стали. После должности директора, получив блестящий отзыв от начальника военно-учебных заведений и чин генерал-лейтенанта, Епанчин стал начальником пехотной дивизии.

Великий князь один, без свиты, стоял на пороге спальни первой роты, которую составляли самые маленькие кадеты. Около ста пятидесяти коек в несколько рядов, и возле каждой деловито суетятся дети в военной форменной одежде. Уже прошла общая вечерняя молитва, и все готовятся ко сну. Через 15 минут погаснет освещение и загорятся синие ночники. Надо успеть.

Подъем в 5 часов 45 минут под звуки трубы или барабана. Точное время отпущено на умывание, чистку сапог, одевание, построение и молитву — и все роты строем марш в столовую на утренний чай. В классы на повторение пройденного — тоже строем. Три урока с переменами — и опять строем в огромную столовую на завтрак. Там всем корпусом произносятся молитвы «Очи всех на Тя, Господи, уповают…» и «Благодарим Тебя…». После завтрака — строем на прогулку на плац или в сад, потом — по сигналу — опять в классы, еще на три урока. Потом строем — на обед, за столами по десять человек в огромном зале. После обеда — прогулка и свободное время, опять же не без присмотра офицера-воспитателя. Приготовление домашних заданий. Ужин, молитва… Детские шалости распорядком дня не предусмотрены.

Один из мальчишек заметил Великого князя и хотел было громко оповестить всех, но тот заговорщицки приложил палец к губам — тсс. Потом высокий гость взял подушку и, на цыпочках приблизившись к самому маленькому кадетику, в одной сорочке стелившему постель, легко бросил ее в него. Тот поймал и машинально отправил снаряд обратно. Гость перехватил и бросил подушку в другого кадета. Через минуту подушки летали по всей спальне, больше всего — в сторону Великого князя. Он, смеясь, отбивался… В конце концов образовалась «куча-мала», и начальник военно-учебных заведений, Великий князь и прочая, и прочая оказался под грудой хохочущих малышей. На шум прибежали ротный командир и воспитатели, не рассмотрев сразу Великого князя, ротный громко подал команду: «Смирно!»

«Куча-мала» разлетелась, и перед корпусным начальством, несколько смущенный, по стойке «смирно» предстал главный нарушитель порядка. Сто пятьдесят пар восхищенных детских глаз смотрели на него.

— Ваше Императорское Высочество, вы? — изумились воспитатели, после чего прозвучала команда: — Рота, по кроватям!

Считаные секунды понадобились на выполнение приказа. Константин Константинович прошел по рядам, пожелал кадетам спокойной ночи и перекрестил тех, кому поправлял одеяло. Позже счел нужным объясниться с ротным офицером: