Наемница из клана Прайд (СИ) - Севастьянова Екатерина

После того как охотник не смог деактивировать имплант краймера и допустил кровавую резню в империи, Кайла от него отвернулась, как, впрочем, и все остальные существа в оппозиции, кроме саарга.

Но, несмотря на огненную ярость, Винкель сдерживал себя до тех пор, пока ситуация не усугубилась, пока улицы Тан-Града не начали утопать в крови, пока стражи не начали вытаскивать из домов и квартир жителей, не желающих проходить ментальные проверки, пока не начали расстреливать за неповиновение, пока число смертей в империи не достигло одного миллиона.

Вернувшись в межпространство после очередной казни, где на центральной площади повесили несколько десятков молодых существ, Винкель налетел на Райвена.

— Это все твоя вина, сукин ты сын!!! — повалив охотника на мерцающий пол, архидемон ударил его по лицу. Один раз, второй, третий. — Твоя вина! — и продолжал ударять, пока ненавистное ему лицо не превратилось в кровавое месиво. Райвен не сопротивлялся. Не хотел. Лишь дернулся, когда Винкель выхватил из его кобуры пистолет. — Все, что сейчас происходит в империи — твоя вина, предатель!

 ***

Ройз ри Райвен. Тан-Град.

Если бы кто сказал Ройзу раньше, что его обвинят в предательстве империи, то он бы громко рассмеялся в ответ. Империя — это все, что у него есть. Империя — это его жизнь с самого раннего детства. О каком предательстве может идти речь, если Ройз посвятил всего себя службе и народу, четыре сотни лет работал на благо империи, порой каждый день, порой месяцами без выходных, бывало, что даже годами. На первом месте у охотника всегда стояла империя и ее жители, и только на втором личное счастье, семья, собственные нужды и проблемы. Ройз любил Аду, но так уж вышло, что империю он любил больше. Ада об этом знала… тяжело не знать, когда твой муж пропадает на службе неделями, а с тобой проводит в месяц от силы пару часов. Такие мужчины, как Ройз, не принадлежат семье, они принадлежат службе. Ада это понимала, когда выходила за него замуж, и принимала. А Ройз ценил ее за мудрость. Он не мог представить свою жизнь другой — более спокойной и размеренной, более простой. Тихую и беззаботную жизнь он считал пустой тратой времени. Даже когда власть сменилась, его жизнь не стала спокойнее. Ройз с головой погрузился в работу в клинике, в помощь нуждающимся, в поддержании империи другим способом, единственным доступным на тот момент. Потом появилась оппозиция и вера в то, что империю можно восстановить.

Ройз приложил все усилия, чтобы у Винкеля получилось достигнуть поставленной цели — свергнуть Кларэля, занять престол и вернуть империи былое величие. С такой отдачей и самопожертвованием, как он, работал только саарга. Но ни Инари, ни Ройз не ждали благодарностей. Оба такие разные и одинаковые лишь в одном — для них была дорога империя и народ. Их народ. Ради которого они многим пожертвовали и пожертвуют еще, если потребуется.

Чтобы Ройз не делал на протяжении всей своей жизни, он делал это для империи, во имя Мируэля, ради сохранения межрасового равенства. И никто не смел упрекнуть его в предательстве. Никто и никогда. Но вот случилось то, что случилось…. Одна ошибка перечеркнула четыре сотни лет ежедневной службы.

Жизненный урок — печальный, но важный. Когда ты ошибаешься, лишь единицы вспоминают о твоих достижениях и заслугах, основная же масса начинает сколачивать крест, чтобы тебя на нем распять.

— Это все из-за тебя!!! Из-за тебя умирают невинные! Из-за твоего неверного решения страдает целая империя! — Винкель решительно взвел курок, прижал дуло пистолета к виску стоящего перед ним на коленях охотника. Ройз был весь в крови. Даже во рту у него горчила кровь. Не говоря уже о внутреннем кровотечении и сломанных ребрах. Архидемон силен, и свою силу он не сдерживал, когда избивал своего товарища, лидера оппозиции… уже бывшего. — Как ты мог нас предать? Как ты мог выбрать убийцу, краймера, а не империю и многомиллионный народ, а? За свою судьбоносную ошибку ты должен висеть на центральной площади! С теми несчастными детьми, что сегодня казнили из-за твоего проклятого краймера!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

 Архидемон хотел, чтобы охотник умолял о пощаде, чтобы он просил прощения, чтобы он, наконец, признал свою вину. Но Райвен смотрел равнодушно и даже отрешенно — на Винкеля, который дошел до предела за последние дни, на свой собственный пистолет, которым его хотели пристрелить, на членов оппозиции, которые собрались вокруг посмотреть на казнь того, кто, по их мнению, уничтожил все, за что они боролись годами.

Ройз их не осуждал. Старался не осуждать. Ему, как видящему, было легко разобраться в чужих чувствах и переживаниях.

— Почему ты опять молчишь?! — закричал архидемон, сильнее вжав дуло пистолета в окровавленный висок. Винкель был в отчаянии. Он не знал, что дальше делать, не знал, как справиться с тем, что происходит. Ройз его понимал, как и всех, кто смотрел на него с презрением. — Миллион смертей за две недели! Миллион смертей, Райвен. И это только начало! Скажи, что ты сожалеешь!!! Скажи, что краймер того не стоил! Скажи хоть что-нибудь, иначе клянусь, — по телу архидемона пробежал огонь, — я пристрелю тебя прямо здесь! Ты сдохнешь как предатель!

Рука Винкеля, сжимающая оружие, задрожала. Он понимал, что убийство Райвена ситуацию никак не изменит, но надеялся, что ему полегчает. Он думал, что если убьет охотника, то лица всех, кого он видел на эшафоте, перестанут его преследовать.

— Что ты хочешь услышать, Винкель? — Ройз сплюнул кровь, прочистил горло, бесцветным голосом спросил: — Что я сожалею? Конечно же, я сожалею! Ты даже представить не можешь, что значит для меня империя и что я испытываю сейчас, видя, как она загибается и как погибают невинные. Мне больно, так же как и тебе, может, даже больнее. В детстве у тебя была семья, а у меня только империя, которая меня вырастила и воспитала. Но если ты хочешь услышать, что я сожалею о своем решении, когда не позволил тебе взорвать имплант, насильственно вживленный в голову молодой девушки, то прости, но об этом я как раз таки не жалею. Лиана Прайд не заслужила смерти тем, что помогала оппозиции.

— Она, — зашипел Винкель, — всех нас предала! А ты позволил ей это сделать!

— Это не она нас предала, а ты ее, когда приказал взорвать имплант. — Райвен тяжело вздохнул. Он устал повторять одно и то же. — Но если тебе станет легче, — снисходительно добавил охотник, чем еще больше взбесил нестабильного архидемона, — то продолжай и дальше думать, что во всем виноват исключительно один краймер. Вы все продолжайте. — Ройз взглянул на Кайлу, на оборотней, на техника, на своих бывших союзников, которые стояли в стороне и не вмешивались. — Только правды это не изменит.

Райвен рывком поднялся, выхватывая у Винкеля пистолет. Архидемон не успел выстрелить, как уже сам оказался на мушке.

— Моя энергия уничтожит межпространство, — напомнил Винкель, настороженно поднимая руки вверх, — и всех, кто здесь находится.

— Я помню, — холодно отрезал Райвен, опустил пистолет и без колебаний нажал на спусковой крючок.

Пуля прошла сквозь бедро Винкеля, опалив того адской болью. Пули у охотника были смочены в яде, так что боль и правда была адской, даже архидемона она подкосила.

 — Больше не угрожай мне, — предостерег его Райвен. — И когда в следующий раз решишь стрелять — не мешкай.

Охотник вернул пистолет в кобуру, сорвал со спинки кресла свой плащ и, отшвырнув воздушной волной всех, кто попытался его остановить, покинул зал, не желая больше оставаться ни в межпространстве, ни в оппозиции. Ройзу надоело ловить на себе косые взгляды, чувствовать агрессивные эмоции, слышать осуждающие речи от тех, кого он еще недавно считал друзьями. Может, год назад его бы это расстроило или, по крайней мере, разозлило, но сейчас охотнику было глубоко плевать практически на все… он умирал в душе, его эмоции угасали, его безразличие становилось сильнее с каждым днем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Шесть лет назад Райвен потерял все, что у него было — буквально вся его жизнь развалилась на части, превратившись в пепелище воспоминаний. Тогда он не сдался: что-то сумел склеить, что-то смог восстановить, что-то обрести вновь… Но сейчас, спустя годы, ситуация повторялась вновь и причиняла Ройзу ни с чем не сравнимую боль, которую мало кто мог понять.