У свободы цвет неба (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - Почему же? - спросил он обычным доброжелательным тоном.

   - Я в конце месяца уезжаю.

   - Вот как? - спросил он. - Куда?

   - В Израиль. Писать книгу о процессе в Исанисе.

   - Это очень важное дело, - серьезно сказал Димитри. - Я рад, что тебя пригласили. Но скажи мне, в Израиле так развлекаются? - он неодобрительно кивнул на реку.

   - Не знаю, - сказала Инга, снимая жилет, - не уверена.

   Димитри улыбнулся.

   - Тогда я спокоен за тебя. Езжай, пиши свою книгу. Не забывай меня, хорошо? И можно я когда-нибудь приеду навестить тебя?

   - Да, конечно, - кивнула она. - Я напишу тебе. И еще мы сможем видеться по скайпу.

   Вернувшись в резиденцию, князь вызвал Айдиша. Досточтимый, войдя в покои наместника, нашел его полулежащим в кресле во внутренних покоях. Подойдя, конфидент заметил, что губы и ногти у Димитри бледные до синевы, да и в целом цвет лица у наместника нехорош. .

   - Передай Лийну, - сказал князь негромко, - что за соревнованиями на Лосевском пороге должен наблюдать некромант от Академии. А лучше несколько. Запретить это безумие мы вряд ли сможем, но я настаиваю, чтобы трупы из вод протоки вытаскивали сразу. И дай мне успокоительное, Айдиш. Я испугался сегодня. Мне показалось, я потеряю ее прямо там. После того, что я сегодня видел, даже известие о ее отъезде показалось мне незначащим пустяком. Пусть далеко, пусть не со мной, лишь бы жива... Ты не представляешь, как страшно было это видеть.

   - Мистрис Инга уезжает? - уточнил Айдиш.

   - Да, в конце месяца, - устало кивнул Димитри.

   - И надолго ли?

   - На два года. Но там, где она будет, кажется, нет рек, на которых можно устраивать подобные безумства, так что я спокоен.

   - Что ты видел и что чувствовал сегодня? - спросил досточтимый. - Расскажи мне?

   Димитри вдохнул поглубже и начал выговаривать словами всю сумятицу дня.

   Начиная третий день на Кэл-Алар, Полина ничуть не приободрилась, хотя надеялась на это. Питерское лето прошло как-то мимо, и она сумела подумать, собираясь, что, может быть, наблюдая уходящее лето, ей удастся осознать, что все, работа сделана, жизнь так или иначе установилась и перестала рассыпаться прямо в руках, и теперь можно как-то ее налаживать заново. Но нет, ничего такого не произошло. Выйдя из портала, она послушно пошла за провожатым в небольшой дом, предназначенный для нее, даже не спросив, кому он принадлежит и на каком основании она тут живет. Дом явно не стоял пустым подолгу: сайни там были. Они разобрали ее багаж, показали ей жилую комнату и провели по дому. Поскольку вопросов про огонь они не задали, Полина решила, что управляющий тут тоже есть, но не проявила инициативы и искать его, чтобы познакомиться, не стала. При доме был крохотный сад с обязательным фонтаном. Весь следующий день после перехода она созерцала этот фонтан, рыбок в нем и цветущие деревья. Особенно хорошо оказалось то, что для этого можно было не сходить с крыльца. Она и просидела на нем весь день. Кто-то - вероятно, сайни - принес ей кружку молока, потом какой-то овощной отвар, потом фруктовое питье, а она все сидела и смотрела на воду и кроны деревьев без единой мысли в голове.

   Второй день она провела так же, но уже не одна. Днем пришла девочка с ее именем, тихо села рядом, положила голову ей на бедро и просидела так до вечера. Потом ушла куда-то - видимо, спать. Полина подумала, не заснуть ли прямо на крыльце, но, решив не шокировать соседей и сайни, все-таки дошла до спальни. Умываясь утром третьего дня, она размышляла, на который день ей покажется хорошей идея пренебречь гигиеной и что случится раньше - забудет она умыться или заснет в одежде. Никаких иллюзий по поводу своих перспектив у нее не было: депрессия очевидно развивалась. Да и что бы ей могло помешать, препараты же так и не назначили. Даже не пошевелились в эту сторону. Ни встречи с психиатром, ничего вообще. Протестировали и уволили. И отправили из края - типа отдыхать. Туда, где нет никого из знакомых и друзей и любой встреченный - по определению человек Димитри.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   Сидя на крыльце, она медленно и не особенно успешно рассуждала, имеет ли смысл что-то с собой поделать или попросить помощи в сложившихся условиях, и если да, то что делать и какой помощи просить. Ее отвлек шум у садовых ворот. Ворота те были размером с две стандартных калитки на дачном участке, хотя выглядели, конечно, не в пример презентабельнее. Цветочный орнамент, выкованный из бронзовых прутьев, чем-то напоминал знакомые питерские ограды садов и парков центра города, но тут все было камерное и компактное. И никаких зеленых оград и увитых растительностью арок тут не признавали: никому не хочется своими руками создавать укрытие для рептилий. А здешним ящерам только дай возможность: и в саду поселятся, и в дом влезут, и хозяев из дома выселят. И хорошо, если не сожрут. Размер ворот Полина помнила со дня приезда, а про ящеров все уяснила себе еще во время процесса в Исанисе. Ее впечатлили и меры предосторожности, принятые в Исюрмере, замощенном почти целиком, кроме цветников, тщательно пропалываемых и осматриваемых каждый день. Все меры защиты принимались не от лазутчиков и шпионов, и вообще не от людей. И еще братья-хранители, воины Академии, ежедневно обходили весь Город-над-Морем, заглядывая под каждое крыльцо и в каждый куст, проверяя, не появилось ли где-нибудь гнездо с яйцами. Найденные гнезда тут же вытаскивали на мостовую и уничтожали. Каждое яйцо разрубали мечом вместе с еще не вылупившимся детенышем, а уцелевших, пытающихся удрать, сжигали заклятием. Разумеется, убивали и взрослых ящеров, забравшихся в город. Этот же порядок соблюдался и в Исанисе, и вообще во всех городах Аль Ас Саалан, насколько Полина помнила ответы ее сопровождающего и охранника Жехара.

   Пока она собирала разбежавшиеся мысли, голоса все приближались и приближались. Приближаться им было шагов двадцать, так что Полина успела поднять голову, выпрямиться, отлепить спину от перил крыльца и даже нацепить на лицо улыбку. По эту сторону звезд люди пугаются, когда им не улыбнутся при разговоре, и думают о собеседнике плохое сразу. В Саалан вообще сложно жить, если не улыбаться почти постоянно. А вот вставать при разговоре уже не так критично. Она и не стала, решила, что так сойдет. В конце концов, в том, чтобы сидеть на ступеньках крыльца и смотреть в сад, нет ничего предосудительного или ужасного.

   Суровая девочка с ее именем шла к крыльцу, отмахиваясь от возмущенных сайни и не замечая пожилого мужчину, пытающегося возразить и преградить дорогу. К чести маленькой ддайг, ни один хвост или лапа не пострадали. Полина-младшая остановилась в шаге от крыльца с торжественно-серьезным выражением лица и сияющим от радости взглядом.

   - Моя мать, - сказала она невозможно официальным голосом. - Мой князь пришел и хочет видеть тебя. Вставай, я помогу тебе дойти.

   Времени на посещение Островов у Димитри было, как обычно, безобразно мало, но он все равно нашел несколько часов, точнее, пожертвовал несколькими часами ночного сна, чтобы отправиться проверить, как там дела. Дел накопилось прилично. На Кэл-Алар уже собралось порядочное количество жителей края, занятых по длительным контрактам. Кроме кораблестроителей, Димитри нанял архитекторов и инженеров для порта и команду строителей дорог и мостов, задачей которых было построить сеть безопасных пеших и верховых путей на каждом из островов. Эти люди работали, и результат уже был заметен: освободилось два десятка людей для найма в море на одном только на Эйн-Алас, а был еще Бин-Алас, и там тоже освобождались рабочие руки. До того, как безопасные дороги были построены, люди работали проводниками, а теперь они стали доступны для найма на суда. Фрегат с именем внука князя был уже почти достроен, и свободные матросы были очень кстати.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

   Специалисты, работавшие на Димитри, были не единственными землянами на Островах. Еще там обосновались ученые из петербургского университета, биологи. Князь уже не пытался разобраться, кто из них что изучает. Его задачей было предоставить надежную охрану всей этой публике. Слушая отчеты ддайгских воинов, сопровождающих ученых то в лес, то к берегу моря, то к ручьям, то на открытые участки Островов, он мог только сочувствовать своим людям. Исследователи из края были шустрыми, как щенки сайни, и изобретательными, как Алиса Медуница в своей партизанской ипостаси. Ддайг не жаловались, но судя по докладу, пришлось им нелегко. Кто-то из землян полдня ходил за сайни с баночками, убеждая помочиться туда - и не только помочиться, - и засмущал этим чуть не всех малых существ острова. Другой тащил за хвост степного ящера от окраины города до лаборатории, чтобы взвесить и обмерить его на столе. Третья принесла в руках целый пучок цветов ночецветки и только отмахнулась от опекавшего ее ддайгского воина - мол, что со мной будет, я же в респираторе и перчатках. Кто-то ловил стеклянной банкой скульту в фонтане у храма. И поймал. Кто-то попросил у достопочтенного по делам Кэл-Алар кровь для опытов и не понял, в чем проблема. Список событий был далеко не полон, и все это произошло за последнюю пятерку дней. А до этой пятерки дней была предыдущая, и еще одна, и еще... в общем, биологи были здесь уже через три десятки дней после того, как пресс-служба наместника в крае опубликовала вердикт по делу Полины Бауэр, и собирались пробыть еще дней двадцать пять или тридцать.