Перерождение - Джастин Кронин

Семь членов отряда — Тео по-прежнему спал в моторном отделении — сидели на земле рядом с тепловозом и решали, что делать дальше. Впервые со дня побега из Колонии Питер почувствовал неуверенность друзей. Бункер и его сокровища — а как еще назвать найденное там разнообразное снаряжение? — внушили чувство безопасности, вероятно, ложное, но достаточное, чтобы продолжить путь. Сейчас не осталось ни машин, ни оружия, ни съестного. Поезд увез отряд на двести пятьдесят миль в сторону от намеченного маршрута, в совершенно дикие места. Неудивительно, что перспектива добраться до Колорадо стала почти нереальной! Последняя ночь в Гавани потрясла всех без исключения: кто предполагал, что уцелевшие люди окажутся не союзниками, а чуть ли не врагами или что на свете существует Бэбкок — опасный, невероятно сильный вирусоноситель, которому подчиняются остальные.

Алиша, вполне предсказуемо, высказалась за Колорадо, Маусами тоже (в основном для того, чтобы показать: она ни в чем не уступает Алише); Калеб заявил, что отправится туда, куда весь отряд, но при этом смотрел на Алишу: если бы дошло до голосования, он поддержал бы ее. Присоединился к Алише и Майкл, напомнив друзьям о разрушающихся аккумуляторах. Мол, без них Колония обречена, а радиосигнал из Колорадо — единственный шанс на спасение, особенно с учетом увиденного в Гавани.

Оставались Холлис и Сара. Холлис считал, что нужно вернуться, а вслух об этом не говорил лишь потому, что вслед за Питером считал: решение должно быть единогласным. Сара сидела рядом с ним в тени тепловоза, сложив ноги по-турецки, и смотрела на одинокую фигурку Эми, плывущую по зеленому морю луга. Питер вдруг понял, что очень давно не слышал Сарин голос.

— Теперь кое-что вспоминаю, — наконец проговорила Сара. — Ну, о том, как меня унес пикировщик… Не все, конечно, отрывками… — Она передернула плечами. — Холлис дело говорит, а ты, Маус, зря хорохоришься: в твоем состоянии путешествовать нельзя. Так что я полностью согласна с Майклом.

— То есть идем дальше?

Сара посмотрела на Холлиса, и тот кивнул.

— Да, идем дальше.

А что делать с Ольсоном? Питер ему не доверял, и, хотя вслух об этом не говорили, он был опасен, по крайней мере, как потенциальный самоубийца. С тех пор как тепловоз остановился, Ольсон неподвижно сидел и апатично вглядывался туда, откуда они приехали. Время от времени он зачерпывал горсть сухой земли и наблюдал, как она сыплется сквозь пальцы. Судя по всему, он взвешивал имеющиеся варианты, и ни один до конца его не устраивал. Питер подозревал, какие именно варианты обдумывает Ольсон.

Пока собирали снаряжение, Холлис отвел Питера в сторону. Все дробовики и винтовки сложили под брезентом около горки боеприпасов. Ночевать решили в тепловозе — безопаснее места не придумаешь, — а на заре отправиться в путь.

— А его куда? — тихо спросил Холлис, незаметно кивнув в сторону Ольсона. — Не бросать же здесь!

Холлис сжимал в руках один из уцелевших пистолетов, Питер — другой.

— Наверное, он с нами пойдет.

— А если не захочет?

Питер на секунду задумался, а потом ответил:

— Сам решит, мы все равно не можем на него повлиять.

Под вечер Калеб с Майклом взяли шланг, найденный в туалете за задней кабиной, и решили откачать воду из накопительных баков. Калеб нагнулся осмотреть навесную панель площадью около десяти квадратных футов, прикрепленную к днищу тепловоза.

— Что это? — спросил он Майкла.

— Съемная панель, со вспомогательным отсеком сообщается.

— Там может быть что-нибудь нужное?

— Не знаю… — Майкл уже разматывал шланг. — Посмотри!

Калеб опустился на колени и повернул ручку.

— Заклинило!

У Питера, наблюдавшего за ними с небольшого расстояния, засосало под ложечкой. Внутри что-то сжалось. Начеку… Нужно быть начеку!

— Сапог…

Раз — панель отскочила, сбив Калеба с ног. Из шахты появилась темная фигура.

Джуд!

Все как по команде бросились за оружием, а Джуд, пошатываясь, шагнул им навстречу и поднял револьвер. Выстрел Холлиса снес ему почти половину лица, обнажив блестящую кость и багровую плоть, от левого глаза осталась лишь темная глазница. Полуживой-полумертвый, в тот бесконечно долгий момент Джуд казался чьей-то жуткой фантазией.

— У-у, сучье отродье! — прорычал он и выстрелил в тот самый момент, когда Калеб загородил ему дорогу и потянулся к его револьверу.

Калеб получил пулю в грудь. Питер с Холлисом одновременно нажали на спусковые крючки, и тело Джуда задергалось, словно в безумном танце.

Бедняга Калеб навзничь лежал на земле, прижав ладонь к месту, где вошла пуля. Грудь судорожно поднималась и опускалась.

— Калеб! — закричала Алиша, бросаясь к нему.

Сквозь тонкие пальцы паренька текла кровь, а из устремленных в пустое небо глаз — слезы.

— О черт! — часто-часто моргая, пролепетал он. — Сара, сделай что-нибудь!

Лицо паренька медленно превращалось в маску: наступала смерть.

— О-о! — простонал Калеб, а потом в его груди что-то оборвалось, и он затих.

У всех, даже у Питера с Холлисом, на глаза навернулись слезы. Сара присела рядом с Алишей и коснулась ее локтя.

— Он умер, Лиш…

— Не смей так говорить! — Алиша яростно стряхнула ее руку и прижала к груди безвольное тело паренька. — Калеб, слышишь меня? Открой глаза! Немедленно открой глаза!

Питер опустился рядом с ней на колени.

— Я обещала ему! — шептала Алиша, прижимая к себе Калеба. — Я обещала…

— Знаю, Лиш, знаю, — кивал Питер, не представляя, что еще сказать. — Мы все знаем. Ну, отпусти его!

Питер осторожно разомкнул ее объятия и положил неподвижного Калеба на землю. Глаза закрыты, на ногах любимые желтые кроссовки, на левой развязался шнурок, — за считаные минуты живой энергичный парень превратился в бездыханное тело. Калеб умер. Воцарилась тишина, которую нарушали лишь птичье пение, шелест травы и хриплое дыхание Алиши.

Вдруг она сорвалась с места, схватила револьвер Джуда и бросилась к сидящему на земле Ольсону. В карих глазах девушки горел безумный огонь. Длинноствольный револьвер казался огромным и угрожающим. Алиша размахнулась и изо всех сил ударила Ольсона по лицу массивной рукоятью. Он упал, а она взвела курок и прицелилась ему в голову.

— Будь ты проклят!

— Лиш… — Питер шагнул к ней. — Он не убивал Калеба. Брось револьвер.

— Мы видели, как Джуд умер! Мы все это видели!

Из носа Ольсона текла тонкая струйка крови. Ни защититься, ни отползти в сторону он даже не пытался.

— Джуд был приближенным.

— Приближенным? Что это значит, черт подери? Хватит загадки загадывать, говори нормальным языком!

Ольсон слизнул кровь с губ и судорожно сглотнул.

— Сыном Бэбкока можно быть по-разному.

Алишины пальцы побелели, так крепко она сжимала рукоять. Питер чувствовал, что она вот-вот выстрелит, это неизбежно.

— Стреляй, если хочешь, — равнодушно проговорил Ольсон: собственная жизнь давно потеряла для него ценность. — Это значения не имеет. Бэбкок все равно придет, вот увидите!

Револьвер закачался, словно лодка на волнах Алишиного гнева.

— Калеб имел значение! Большее, чем вся твоя гребаная Гавань! У него даже родных не было. Его семьей была я! Слышишь, я! — Алиша не закричала, а взвыла, как раненый зверь, и спустила курок. Револьвер не выстрелил: боек опустился на пустой патронник. — Черт! Черт! Черт! — Она спускала курок снова и снова, но пустой патронник отвечал лишь сухими щелчками. Бесполезный револьвер упал на землю, а Алиша, всхлипывая, прижалась к груди Питера.

Утром обнаружили, что Ольсон исчез. Следы вели к дренажному туннелю, и Питер тотчас понял, куда именно направился Ольсон.

— Будем его искать? — спросила Сара. Друзья суетились у пустого тепловоза, собирая остатки снаряжения.

— По-моему, бессмысленно, — покачал головой Питер.

Калеба похоронили под высоким тополем, пометив дерево металлической пластинкой. Майкл отломал ее от кабины тепловоза, нацарапал отверткой надпись и винтами закрепил на стволе.

У могилы собрались все, кроме Эми, которая стояла чуть поодаль в высокой траве. Питер взглянул на Тео и Маусами. Маус опиралась на костыль, который Майкл смастерил из куска тонкой трубы. Сара осмотрела рану и объявила, что Маус сможет путешествовать при условии, что будет беречь ногу. Тео проспал целые сутки и проснулся лишь недавно. Тем не менее Питер чувствовал: брат уже не тот, что прежде. В душе Тео что-то изменилось, сломалось, умерло. В той жуткой камере, в том жутком сне он лишился чего-то существенного. Лишился по вине Бэбкока!

Больше всех Питера беспокоила Алиша. Опухшая от слез, она вместе с Майклом стояла у изножья могилы, прижимая к груди дробовик. За минувший вечер она не сказала ни слова. Любой другой решил бы, что она горюет о Калебе, но Питер знал: дело не только в этом. Да, Алиша любила паренька как брата, они все его любили. Отсутствие Калеба казалось не просто странным, а неправильным — отряд словно осиротел. Однако сейчас в Алишиных глазах читалась совершенно иная боль. Калеб погиб не по ее вине — именно так и сказал Питер, тем не менее, Алиша считала, что подвела доверявшего ей паренька. Убийство Ольсона проблему бы не решило, зато, вероятно, помогло бы Алише. Поэтому накануне Питер не слишком старался отнять у нее револьвер Джуда.