Белый мерседес - Анатолий Рубин

– Почему? – вопросом на вопрос ответил дядя Коля. – Ты считаешь, что изоляция и творчество – несовместимые вещи? Вивальди, говорят, работал запертый в женском монастыре, а какую музыку писал! Мусоргский вообще сидел в дурдоме.

Принципы дяди Колиного свободного общения с природой подразумевали полную независимость от всякой сознательной деятельности. Кроме того, даже здесь нередко проходили облавы, и Коля боялся раскулачивания, поэтому у него, как у солдата, все было просто и готово к внезапному маневру. Дощатый шалаш, покрытый кусками брезента служил ночлегом и укрытием от непогоды. Его походное приусадебное хозяйство напоминало нечто среднее между задворками склада стеклотары и партизанской базой последней войны. Пустые бутылки были единственной твердой валютой, которой он располагал и расплачивался с пронырливым свалочным людом, которые имели связь с внешним миром.

Все дни для него были заполнены охотой и собирательством. Охотился он на ворон: их мясо – хорошее подспорье к найденным в горах мусора консервам и гнилым овощам и фруктам. Помимо консервов он собирал бутылки и кирпич. Бутылки можно было сдать, а кирпич по сходной цене продать дачникам. Иногда дядя Коля занимался общественно полезным трудом: перебором мусора, за который местное начальство платило небольшие деньги.

Было время, когда дядя Коля вкалывал строителем, и построил не одну пятиэтажку для сердобольных россиян, которые теперь бросали недоеденные батоны и сырки в помойные ведра, чтобы мусоровозы доставили свежий харч к дяди Колиному столу.

– Угощайся, – радушно предложил он Крестовскому куриные окорочка, которые обжарил у своего бивака на костерке. – С запашком, но червяков еще нет. Есть можно.

– Спасибо. Не хочется.

– А ты случайно не еврей?

– Почему еврей?

– Потому что во всем виноваты евреи и американцы.

– Это почему же они виноваты?

– Почему-почему? Потому, – произнес он, наливая себе полстакана водки. – Опять нас облапошили. Союз развалили. Чечню устроили. Теперь вот сексом развращают. Это их происки. А кто сейчас у власти? Одни евреи.

– Легко искать крайних! Надо радоваться жизни. Есть же в ней и хорошие моменты. – А чего хорошего. Вон всех до нитки обобрали. Ваучеры! Ваучеры всем по справедливости. Где она справедливость?

– И что же у тебя украли?

– Не все конечно, но так несправедливо. Кто был у кормушки тот и поимел. А большинство получило пустые бумажки.

Крестовский на это нечего не ответил.

– Вчерась вон из леспромхоза на огонек забрели трое мужиков – так ели окорочка за обе щеки. – И с понятием государственного человека добавил. – Им, говорят, третий месяц зарплату не выдают, а есть-то, хочется. Все-таки я не самый бедный человек на Руси, раз ко мне ходят подкормиться.

Крестовский по наивности спросил его:

– А чего ж ты, дядя Коля, не хочешь вернуться и взять землю?

Дядя Коля ответил весело улыбаясь:

– А мне здесь нравится. Тут однажды один мужик на иномарке с охраной приехал. Новый русский. Поругался с женой. А та в отместку возьми, да выброси кейс, весь набитый долларами. Ну, вот он и пообещал отвалить половину тому, кто его найдет. Здесь, знаешь, какой бум был, когда искали этот чемоданчик.

– Нашли?

– Да нет. Но каждый хотел из грязи вылезти в князи.

– А если нашел и втихую…?

– Здесь несколько неписанных правил. – Прервал он его. – Интересная, многообещающая находка должна быть вскрыта прилюдно. И она принадлежит тому, кто первый нашел.

Тут Родион подумал, что было бы, если кто-нибудь нашел тот самый кейс с долларами, неужели все ему и достанется. Алчный блеск глаз блуждающих по свалке людей говорил, что сотоварищи готовы восстать против такого счастья в одни руки.

– Думаешь, газет не читаю? Да на свалке столько всякого чтива, весь каталог Союзпечати.

– Дядь Коль, а может у тебя с документами не в порядке, – заподозрил Родион в стойкой неприязни к мирской жизни.

– Как же, вот! – и протянул Родиону замусоленную бумажку, в которой было написано: «Справка. Выдана гр-ну Степаненко Н. Т. в том, что он ошибочно родился в 1932 году. Справка дана для определения возраста». Паспорт у него был тоже какой-то странный – помимо своей фотографии, он зачем-то поместил на соседней странице нарисованный не очень умело портрет Леонида Ильича Брежнева.

– Давай, выбирайся отсюда. Возвращайся! Дядя Коля засопел в свою грязную, не расчесанную бороду, давая понять, что ни на какую пропаганду не клюнет.

– А страшно. Если молодые мужики оттуда ко мне жрать приезжают, если на шоссе, что ни ночь, а стреляют. Скажи, нужна такая жизнь там?

– Подумай, дядь Коль.

– Я человек земли, – он легко поднялся с корточек, – живу здесь, у друзей и просто хороших людей. – И дядя Коля направился к тому месту свалки, где по его расчетам вот-вот должна подъехать машина с очередной порцией мусора и отходами.

Уходя с этой свалки, Родион размышлял: «Как человек неприхотлив, легко приспособляется к любой жизни, даже здесь на свалке. И как мало ему надо для счастья».

В тот же вечер, прихватив по дороге хлеба и бутылку молока, он приехал в общежитие, поставил на газовую плиту чайник, налил молока… Пил с большим наслаждением.

Погружаясь в сон, мы освобождаемся от власти логики и рационализма. Тогда и появляется из глубин подсознания причудливая смесь пережитого и фантастического, желаемого и противного желанию. Ночью ему приснился сон. Будто он вошел в белые своды.

Было очень красиво и торжественно. Однако, когда стал искать выход, обнаружил, что его нет. Куда ни ткнись, везде только белые стены и понял, что попал в замкнутое пространство и должен погибнуть. Он прижал ладони к стене, поднял голову вверх и стал просить повременить, у него есть еще дела на земле. Он молил и молил о продолжении и снова шел, перебирая руками по стене. И вдруг увидел: своды расступились. Его выпустили…

Проснувшись поутру в комнате общежития и прибрав за собой постель, Родион дал зарок: стать в Москве ответственным квартиросъемщиком. Он понял аксиому, что без жилища человек существовать не может. Квартиры здесь все-таки есть. Любые – c ванными сидячими и лежащими, с биде и кафелем, с клопами и без клопов, в виде сталинских апартаментов и хрущоб, блочных малометражек, панельных клетушек или даже особняков. Крестовского занимала только одна мысль, как овладеть девственно пустующей жилплощадью.

И он занялся поиском квартиры или комнаты.

11. Приходите завтра

Столица настолько равнодушна к тем, кто занимает в ней место гостя, погружена в себя, что здесь вам охотно дадут жить и умереть, не интересуясь, имеете ли вы на это право или нет.

Сколько людей в Москве страдают от нехватки жилья? Тысячи, десятки тысяч людей. Никак не меньше, а может быть даже и больше. Человек мучается, ищет квартиру, внимательно читает объявления, осматривает фонарные столбы на остановках, обильно обклеенные объявлениями. Ветер треплет бумажную бахрому с номерами телефонов. «Меняю». «Продаю». «Сниму». И – очень редко: «Сдаю».

Крестовский искал комнату, внимательно изучал предложения рынка. То не подходил район, то было слишком дорого. В деле столь ответственном, как съем, Родион не советовал бы слепо доверяться объявлениям на фонарных столбах типа: «…и горячий кофе по утрам». Бесплатным сыр бывает только в мышеловке. Не долго сбить ноги, проверяя наличие заочно обещанных удобств.

Здесь конечно может помочь агент, беря хлопоты на себя в этом деле. Но за хлопоты, естественно, надо платить. Как понял Родион, и целая армия посредников промышляет в столице этим бизнесом. У них легкие ноги, острый глаз, они, как спортсмены на коротенькие и длинные дистанции преодолевают рубежи, как ниндзя просачиваются и неуловимы для налоговой службы. Но это уже проблемы сборщиков налогов.

И вот, удача, наконец, улыбнулась ему. Сдается комната в двухкомнатной квартире. И место удобное: недалеко от метро, и телефон есть. Он аккуратно сорвал узкую белую полоску с заветным номером и торопливо стал звонить по указанному телефону. Он первый, который сорвал эту полоску с объявлением. Поэтому есть надежда, что именно он станет жильцом этой комнаты.

– Алло! Я по объявлению, – представился он. – Вы комнату сдаете?

В трубке мягкий голос пожилой женщины ответил:

– Да, сдаю.

– Я хотел бы снять.

– Что ж, приезжайте прямо сейчас, посмотрите. Вам, на какой срок?

– Полгода, год. Сколько можно?

– Очень хорошо, – ответила женщина. – Меня это устраивает. Беру я дешево…

Плата была вполне приемлемой.

– Знаете, как добраться?

– Знаю. Он летел, как на крыльях, по указанному адресу. Не опередил бы кто.

Дверь ему открыла симпатичная старушка, одетая в халатик, на ногах мохнатые тапочки. С хозяйкой он договорился быстро. Заплатил, как она попросила, ей сразу за два месяца вперед.