Штопая сердца - Мария Владимировна Карташева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 4
Ветер лениво катал пустую пластиковую банку по рваным ранам старого асфальта, перекидывал её через глубокие трещины в покрытии, потом терял интерес, отвлекался, чтобы сдуть песок к обочине грунтовки, проходившей рядом, а потом снова возвращался к своему занятию. Вскоре банка докатилась до мусорных контейнеров, стукнулась о ботинок одного из притаившихся здесь оперативников и остановилась. Погорелов с Латуниным сидели возле разогретых на солнце и чадивших ядрёными ароматами помойных баков уже сорок минут. Нельзя сказать, что им здесь особенно нравилось, но вокруг не было другого сносного прикрытия, чтобы они могли безопасно наблюдать за происходящим в сторожке.
— Такое впечатление, что там вообще никого нет, — тихо проговорил Рома, отмахиваясь от особенно назойливой мухи.
— Собаковод-любитель обещал сейчас какого-то особо идейного алкаша найти, который раньше покорял сцены больших и малых театров. Он полицию и следственные органы сильно уважает, поэтому пойдёт типа проведать сторожа и глянет, что там внутри происходит, — отозвался Погорелов.
Латунин медленно перевёл на него взгляд и проговорил:
— Это тебе какое-то озарение свыше пришло или вы уже на уровне телепатии общаетесь. Я что-то не видел, чтобы ты даже телефон доставал.
— Нет, это мне опер из отдела сразу сказал. Просто у артиста как раз в это время перерыв на опохмел и найти его не всегда легко, поэтому ждём.
— А, — Латунин покивал головой. — А сразу-то чего не сказал? Я сижу, башку ломаю, как нам туда пробраться.
— Ничего, брейншторм ещё никому не навредил, — вяло отмахнулся Сергей.
— Что? — нахмурился Латунин.
— Рома, ты кроме Уголовного кодекса ещё какие-нибудь книжки читал?
Тихий шум ленивой перебранки вдруг затих, потому что оперативники увидели, как по грунтовой дороге широким шагом по направлению к стоянке идёт огромный седовласый мужик. Его сальные чёрно-серые кудри летали вслед за ветром, полы несвежего синего плаща трепыхались позади, он был обут в рваные сандалии и опирался на ободранную, слегка косую трость. Странный субъект проследовал мимо застывших Латунина и Погорелова, еле заметно кивнул им, показывая, что он в теме, и, обойдя сетчатый забор, направился прямиком к сторожке. Поднявшись на ступень, он согнутым пальцем несколько раз стукнул о рифлёное железо двери, дождался, когда ему откроют, и распахнул объятия:
— Моё почтение, Николай Васильевич. Вот решил навестить старого друга и лично принести приглашение на банкет.
— Здорово, Натаниэль. Выйдем, у меня не прибрано, — сказал сторож и сделал шаг вперёд.
Актёр послушно спустился обратно и стал шумно расписывать прелести предстоящей вечеринки.
— Так что, сам понимаешь, целый гараж в нашем распоряжении, — закончил он свою речь, — кстати, будут дамы. Танька с проходной и Лариска с продуктовой лавки.
— Не смогу, Натанчик, — скорчил горестную гримасу работник стоянки. — У меня это, — он потёр давно небритый подбородок, — ну, типа, гости.
— Наш щедрый стол открыт для всех. Их бери с собой.
— Не, — покачал головой собеседник. — Правда, я сегодня пас.
— Печальные речи, но не настаиваю. Ты знаешь, я за полную свободу, ибо только она и имеет смысл в этом ограниченном условностями мире! — громко сказал Натаниэль и, откланявшись, стал удаляться.
Сторож скрылся внутри, а добровольный помощник подошёл к мусорке и стал лениво ковырять тростью в одном из баков.
— Спасибо, что попытались, — тихо сказал Погорелов. — Я понимаю, что он вас не пустил, но, может, хоть что-то заметили.
— Юноша, — отозвался актёр, — чтобы что-то заметить, не обязательно куда-то входить. Дедуктивное умозаключение есть самый короткий путь к искомой цели, — покачав головой, сказал мужчина. — Наш Николаша — мужчина, поверженный алкогольной болезнью, и посему у него должны быть архиважные причины отказаться от халявного пойла. Он бросил бы даже родную и больную мать на смертном одре, но не отказался бы от вечеринки. Значит, всё непросто, ему, скорее всего, угрожают путём отъёма его единственной и никчёмной жизни, которой он по какой-то причине дорожит.
Натаниэль заинтересованно остановился на каком-то объекте среди мусора и продолжил:
— Кроме того, все свои и не свои денежные знаки он пропивает, поэтому у него в активе летнего варианта одежды имеется одна майка, одни портки, одни башмаки да драные тапки. А в его жилище сейчас дополнительно стоит ещё четыре пары обуви. Две из них женские. Николашей брезгует даже Наташка с овощной базы, а она — дама неразборчивая в связях. Так что женщины там не для приятного времяпрепровождения, а исключительно вынужденно, потому что его жилище больше напоминает нужник, нежели обитель человека. Так что, кроме него, там ещё четыре человека. Сейчас двое мужчин спят на полу, возле окна сидит молодая дама, а напротив девочка. Желаю удачи.
Закончив свой монолог, актёр так же медленно удалился, а Погорелов процедил сквозь зубы:
— Придурок, сразу не мог сказать, что там четыре человека.
— Человеку просто не хватает свободных ушей. Чего делать будем? — спросил Латунин.
— Не знаю. Просто так не войти, ребёнка зацепить могут.
— Я Визгликову сообщение накидал, пусть боссы решают.
* * *
Стас молча смотрел на потрескавшийся от времени щербатый край кружки и время от времени тянул ноздрями поднимавшийся от жидкого растворимого кофе горьковатый аромат. Визгликов прекрасно понимал, что сейчас Маргарита в ловушке, из сторожки им деваться некуда, но достать их оттуда, избежав расправы над Аней, будет крайне сложно.
— Привет, — в кабинет, любезно предоставленный Стасу местными органами полицейской власти, вошла Лисицына, кинула сумку на стол и присела напротив Визгликова. — Что у нас?
— Всё через одно место у нас. Веселова с Аней и мужиками в сторожке, Латунин и Погорелов уже кучу времени возле мусорных баков сидят. Им даже не двинуться оттуда. В ту сторону они с пэпсами доехали, выскочили незаметно. По этому пустырю каждое утро катается патруль, так что это не могло вызвать подозрений. Как теперь туда подойти, ума не приложу. Там стоянка для списанной техники, что ли, — Визгликов раздражённо взмахнул руками, — и торчит эта сторожка посреди голого поля. Начнём шевелиться, ребёнок может пострадать.
— Да. Веселова, когда поймёт, что ей терять нечего, никого не пожалеет. Тем более Аня вызывает у неё, как я поняла, особую злость.
— Может, дядю её вызвать? — проговорил Стас. — И сейчас ребята должны приволочь владельца стоянки этой.
— Нет, — Лисицына подошла к окну. — Нам пока нельзя раскрываться. Она, похоже, исчерпала все свои ресурсы и сейчас либо ждёт кого-то, либо напряжённо думает, что делать дальше. Непонятно, что за мужики с ней.
В коридоре послышался шум, и в кабинет шумно ввалился низенький лысоватый мужичок в
