Штопая сердца - Мария Владимировна Карташева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, бабушка. Очень пожилая женщина и живёт в другом городе.
— Вот если вы хотите помочь девочке, то срочно везите сюда эту пожилую женщину. Посадим, пусть о внучке неотлучно заботится. У меня нет такого количества персонала, а она, как одна остаётся, начинает биться в тихой истерике, — заведующий всплеснул руками. — А вы говорите, допрос. Разрешите откланяться, мне пора.
Мужчина прошёл к двери, открыл её, давая понять, что аудиенция закончена. Лисицына вышла в коридор, несколько секунд подумала и набрала номер сына.
— Кирилл, нужно ехать за Аниной бабушкой. Ты же был у неё и телефон знаешь. Ну и отлично, давай без проволочек, прямо сейчас собирайся, постарайтесь завтра приехать обратно.
* * *
Глафира, войдя в кабинет Петра, покривилась, провела взглядом по книжным полкам и мысленно пожелала Визгликову какой-нибудь небесной кары.
— Лидия, а где ваш муж мог документы держать? — спросила она у хозяйки.
— Ваш старший уже интересовался, — вздохнула женщина. — Я не знаю, я не спрашивала у него. Ищите, — она развела руками, — я ж не против, я в этом всё равно ничего не понимаю. Хотя у меня такое впечатление, что вы просто создаёте видимость работы, а не ищите моего Петю.
Казаков, возившийся возле стола и подбирающий отмычку для замков, покачал головой и посмотрел на Лиду:
— Вы не против, я у вас отпечатки возьму.
— Зачем? — изумилась женщина.
— Ну как зачем? Чтобы сразу исключить их. Мало ли, вы документы трогали или книги. Зачем нам лишний раз искать.
— Ой, да делайте вы что хотите. Я пошла работать, — раздражённо проговорила женщина и удалилась.
— А зачем вам её отпечатки? — тихо проговорила Глаша.
— Это очень действенный способ избавиться от лишних людей в комнате. Дактилоскопия зачастую сильно пугает, я, правда, не знаю почему, — слегка улыбнулся Казаков. — Хитрые здесь замки, сразу и не подберёшься, чтобы не испортить.
— Ладно, в первую очередь нам нужно документы на склеп найти, я так понимаю, — Глаша открыла нижние дверцы в шкафчике и вытянула оттуда объёмную коробку с бумагами. — Я, наверное, здесь жить останусь, тут просто кипа документов.
Погрузившись в перебор разнообразных свидетельств, грамот, выписок и прочих составляющих бумажной волокиты, Глаша вдруг вздрогнула от довольного вскрика криминалиста:
— Есть. Открыл.
Глафира встала, подошла к ящикам и увидела, что все они пусты, кроме одного, в котором сиротливо лежал небольшой ключ без каких-либо опознавательных пояснений.
Глава 5
Утром Глафира проснулась с ощущением неясной тревоги. Вроде впереди обычный рабочий день, конечно, если ежедневные головоломки со всеми неизвестными можно назвать рутиной. Глаша, волоча за собой полы длинного халата, поплелась в ванную, плеснула несколько раз в лицо водой, и только сейчас до неё дошло, что, скорее всего, в квартире она не одна. С кухни явно доносилось звяканье посуды. Быстро перебрав варианты, кто же мог нежданно-негаданно вломиться в новую тихую жизнь девушки, она пожала плечами и пошла по узкой змейке коридора, который по странной архитекторской задумке отделял основное жилище от санузла и кухонного пространства, протянувшись на добрые три метра.
Ароматы с кухни лились завораживающие, и Глаша сразу успокоилась, потому что вряд ли к ней вломились с целью снова похитить или причинить вред, решив перед этим вкусно покормить. Глаша поняла, что это может быть только один человек: тётя Рая. Глафира любила общаться с родственницей, та всегда была весела, никогда не унывала и даже в самых сложных жизненных ситуациях находила какие-то плюсы. Глафира улыбаясь зашла на кухню и остановилась на пороге:
— Мама?
— Проснулась? — с улыбкой обернулась к ней женщина, так, словно она не так давно не уехала в Швецию и так, будто они общались только вчера, хотя на самом деле с момента её отъезда они едва ли перекинулись парой слов. — Давай быстро в душ, а я пока на стол накрою.
— Мама, но как?
— Было сложно, — вздохнула женщина, — знаешь, все эти почтовые фургоны, нам постоянно приходилось менять лошадей.
— Мама, что ты городишь?
— А ты? — невозмутимо проговорила Людмила. — На самолёте, конечно. Риелтор нашла покупателей на нашу квартиру. Можно оформлять сделку, поэтому спешно пришлось вернуться. Раечка сказала, что ты теперь здесь живёшь.
— Ну да, — Глаша подошла к маме. — Прости меня, мы с тобой как-то нехорошо попрощались.
— Воробушек, — мама отложила тефлоновую лопатку и отодвинула сковородку с плиты, — ты мой ребёнок, и я, конечно, тебя простила уже давно. Мне страшно за тебя, мне грустно, что ты остаёшься здесь, но я с этим смирилась. В своих мечтах я буду рисовать, что ты скоро одумаешься и приедешь жить к нам.
— Значит, ты не против? — еле слышно проговорила Глаша.
— А когда это имело значение? — женщина вздохнула. — Воробушек, лети в душ, позавтракаем, и нужно двигаться по делам.
Глаша чмокнула маму в щёку и только развернулась, чтобы направиться в ванную комнату, как в кармане халата зазвонил телефон.
— Да, Кирилл. Привет.
— Привет. Дела не очень хорошие, — печально проговорил молодой человек. — Бабушка Ани Нефёдовой умерла несколько дней назад.
— Печально, — Глаша шлёпнулась на табуретку. — Ты Анне Михайловне позвонил?
— Конечно. Собственно, поэтому тебя и набрал, она попросила тебя в больницу заехать, посмотреть на девочку. Всё, распоряжение передал, пока, — и повесил трубку, не дождавшись Глашиного ответа.
Потом Глаша машинально мылась, ела нарядную яичницу и тёплые гренки с сыром под весёлый перелив маминых рассказов. При этом всё время думала о том, что пришлось перенести бедной девочке и что теперь, после периода реабилитации, ей придётся поселиться в детском доме. Родственников у Ани не было. А Нефёдов из тюрьмы выйдет нескоро, да и никто ему больше не доверит опеку над девочкой.
Глаша даже порадовалась, что она сейчас не одна, иначе ей было бы совсем тошно от собственного бессилия и невозможности хоть что-то сделать для этого ребёнка. Конечно, в будущем девочка будет больше чем богата, но до этого светлого времени нужно как-то дожить. Потому что отыскать приличных опекунов, кто поможет ей разобраться в этом сложном мире
