Паренек из Уайтчепела - Евгения Бергер

Так неужели тот же, кто выстрелил в головы негодяям, отравил ранее компаньонку? Абсурд.

Пуля и яд.

Невозможно придумать два более непохожих способа преступления.

– Сэр, вы тоже слышите это? – произнес вдруг Дрискоул, прислушавшись к странному звуку из-под кровати покойницы.

Ридли замер прислушавшись.

Под кроватью как будто дышал перепуганный кролик. Что за чёрт?

Инспектор, переглянувшись с констеблем, откинул свисавший полог покрывала и заглянул в темноту…

– Кукольный мальчик?!

– Джек?

Два восклицания разом слились воедино, когда инспектор выволокший из-под кровати упиравшегося мальчишку, сумел с констеблем его рассмотреть.

Мальчишка выглядел жалко: перепуганный и несчастный, он большими глазами глядел на инспектора и казалось, вот-вот заплачет, так дрожала губа.

А тот продолжал:

– Ты как здесь оказался? – И, не дождавшись ответа, сделался совсем мрачным: – Только не говори, что подросток, еще недавно похваляющийся своим честным заработком, сегодня опустился до злостного грабежа. – В мгновение ока Ридли ухватил парня за ухо и вздернул повыше, да так, что несчастный забалансировал на носках своих стоптанных туфель, как какая-то балерина.

– Ай-ай-ай, больно же! Оторвёте! – заголосил он пронзительным голосом. – Не виноват я. Нечистый попутал… С горя, сэр. – И почти плача: – Мать третий день как в могиле. Схоронил я её… – И завыл в голос: – Боооооольно же!

Инспектор Ридли выпустил ухо парня. Больше от удивления, чем из жалости.

– Как это мать схоронил? – спросил поражённый. – Было с ней что? Говори.

Джек приложил руку к покрасневшему уху.

– Так чахотка, сэр, – буркнул он. – Больше года её донимала, а после смерти сестры совсем подкосила.

– А доктора что же? – повысил голос инспектор.

Джек втянул голову в плечи.

– Приходил один... – протянул таким тоном, что сразу делалось ясно: толку это не принесло.

Ридли потер пальцами щеки с отросшей за день щетиной. В нём бушевали эмоции, скупо прорывавшиеся наружу…

– Ко мне почему не пришел? – укорил парня, не в силах сдержаться. – Твоих денег хватило бы с головой и на самого лучшего доктора, и на лекарства для матери...

Лицо парня скуксилось, как прогнившее яблоко, и он просипел:

– Так я думал, вы не серьезно тогда… Только для вида сказали.

Пальцы инспектора Ридли стиснулись в кулаки, подражая его же крепко сжатым зубам. Джек невольно ссутулился, памятуя о тяжелой руке собеседника: от его затрещин ломило затылок. А уж от целого кулака…

Мужчина, если что и заметил, вида не подал: повернулся к Дрискоулу и спросил

– Сэра Каннинга оповестили о случившемся в его доме?

– Нарочный отбыл еще с час назад, сэр, – отрапортовал констебль. – Уже, должно быть, на месте.

Ридли кивнул и, разжав кулаки, ухватил Джека за правое ухо, глядя ему прямо в глаза:

– Отродясь не встречал более полного идиота, чем ты, – процедил с таким явным презрением, что мальчишку проняло до костей. Стало обидно, и больно, и страшно одновременно… Сердце забилось у горла вспугнутой птицей. Задрожала губа…

– Простите, сэр, – пролепетал он совсем жалким голосом.

И Ридли, как бы удовлетворившись унижением парня, выпустил его ухо:

– У матери своей мёртвой прощения просить будешь... а мне о случившемся расскажи. – И пригрозил: – Да поживее! Пока я тебя в застенке-то не сгноил, крысёныш ты мелкий.

Джек испуганно задышал, словно та самая крыса, загнанная в угол, и, шмыгая перемазанным носом, заговорил:

– Случайно всё вышло, сэр, я даже не думал... Сидел как-то на берегу, размышляя о жизни: о том, что один я остался на весь белый свет (мать накануне свезли на погост), а тут эти... рыжий Джо и ребята. В округе все о них знают: те воровством и другими делишками промышляют. Но я с ними не связывался никогда... Мать строго-настрого запрещала. А тут Джо меня заприметил: «Эй, мелюзга, подзаработать не хочешь? Дельце непыльное, а прибыток отменный», – обратился ко мне. – Джек запустил пальцы в волосы и взлохматил их хорошенько. – Я с дуру и согласился. Подумал, деньги завсега пригодятся... Заработаю да уеду куда. Вот хотя бы в Ньюкасл…

– В Ньюкасл? – усмехнулся инспектор. – Ты ж лондонская крыса, Кукольный мальчик, такие, как ты, не уезжают – так и сдыхают на этой зловонной помойке.

– А я бы уехал, – категорично заявил Джек. – Опостылело всё... вот тут, у самого горла, сидит, – и поводил по шее ребром ладони.

Ридли хмыкнул, недоверчиво, издевательски.

– Дальше что было? – вернулся к рассказу.

– А дальше велено было лицо сажей намазать и ждать у Лондонского моста в условленный день. Мол, дельце непыльное: в окно дома протиснуться да дверь им открыть. Делов почти никаких, я даже запыхаться не успею.

– И что, запыхался?

– Не пришлось, сэр, – насупился парень, опуская глаза. – Мы, когда к нужному дому-то подошли – темно было, что в Вудлендской шахте: ни зги не видать – Джо меня сразу к окну поволок, сказал, что щеколда там хлипкая, от одного усилия спрыгнет... И тут глядь, дверь заднего хода стукнула на ветру. Мы даже опешили…

– Хочешь сказать, дверь заднего хода оказалась открыта? – удивился инспектор.

– Именно так, сэр. Открыта. Как будто нарочно для нас: заходи и бери, что хошь... – Джек плечами пожал: – Так мы и сделали: подозвали ребят и вошли. В доме тихо было, что в склепе... Только часы где-то тикали. Парни развеселились, мол, бог грабежа благоволит к своим «призракам» ... Только тогда я и понял, с кем на самом деле связался.

– До этого не понимал? – ожег его взглядом Ридли.

Джек с горячностью вскинулся:

– Не понимал, сэр, клянусь памятью матери, не понимал.

Инспектор головой покачал:

– Дальше что?

– А дальше парни принялись мешки набивать. Подрядили меня помогать им... На второй этаж потащились. Я как чувствовал, неспроста это всё: дверь открытая, тишина гробовая... Это как в мышеловке, сэр: бах – и накрыло тебя! – Джек замолчал, припомнив произошедшее, и губа его снова предательски задрожала. – Мы как раз в спальне хозяев вещички сгребали, когда прозвучал первый выстрел... – продолжал он. – Оглушающего-громкий среди тишины! Моё сердце чуть наружу не выскочило. А Джон как заорет: «Что за черт, я запретил брать с собой огнестрел! Хватило нам прошлого раза». «Мы и не брали, – отозвался парень по имени Грег,