Подсечное хозяйство, или Земство строит железную дорогу - М. Забелло

— Я люблю семейную жизнь, Софіи Михайловна, отвѣчалъ Львовъ. — Если судьба познакомитъ меня съ доброй, умной и…. онъ хотѣлъ сказать хорошенькой, но ему показалось, что произносить это слово въ присутствіи женщинъ — не тактично, и онъ, чуть-чуть помолчавъ, закончилъ такъ:- которая полюбитъ меня, то я не только чрезъ три, чрезъ два мѣсяца буду просить ее быть моей женой передъ людьми и передъ Богомъ.

— О, да! безъ особеннаго ударенія со стороны Орѣцкаго.

— Но вы будете смотрѣть только на дѣвушку, а не на приданое? спроста Софія Михайловна.

— О, это все равно! Душа, сердце, умъ, весь человѣкъ — это главное, Софія Михайловна! А деньги, приданое — это не важно! горячо сказалъ Львовъ.

— О, да! О, да! произнесъ Орѣцкій, и слышно было, что теперь его «о, да!» было не то «о, да!», которое онъ говорилъ, когда рѣчь шла о хозяйкѣ въ роли пажа, болѣе энергичнаго пажа, чѣмъ нарисовалъ Шиллеръ.

Мужчины, а также и Софія Михайловна, улыбались горячности Львова. Одинъ только Лукомскій не улыбался. Ему казалось, что улыбка хозяйки и мужчинъ относится къ нему, что они подтруниваютъ надъ нимъ, берущимъ замужъ дѣвушку съ большимъ приданымъ.

— Я съ вами не согласенъ, господинъ Львовъ, началъ скорѣй, чѣмъ обыкновенно, Лукомскій. — Мнѣ кажется, что въ наше время, когда все стремится къ равенству, бракъ можетъ быть только между вполнѣ равными элементами. Возьмемъ въ примѣръ васъ. Вы, кромѣ своего общечеловѣческаго я, представляете изъ себя еще и капиталъ, дающій доходъ двѣ тысячи рублей въ годъ, — вѣдь ваше жалованье около двухъ тысячъ? Капитализируя капиталъ по его доходности изъ пяти процентовъ годовыхъ, выходитъ, что вы, повторяю, кромѣ своего общечеловѣческаго я, представляете собою еще и капиталѣ, въ сорокъ, тысячъ въ настоящее время, а чрезъ пять-десять лѣтъ, когда вы можете быть директоромъ, товарищемъ министра, — вы можете совмѣстить въ себѣ капиталъ тысячъ во сто. Что же? воодушевляясь все болѣе и болѣе, продолжалъ Лукомскій. — При стремленіи къ полному равенству во всемъ въ жизни, при стремленіи современныхъ женщинъ тоже, къ равенству съ мужчиной, вы захотите отступить отъ этого великаго принципа равенства? Вы захотите связать себя съ тѣмъ, что не равно вамъ, что, положимъ, имѣетъ такое же, какъ ваше, общечеловѣческое я, но въ которомъ совмѣщается полное отсутствіе капитала? Нѣтъ! Вы сближаетесь, вы выбираете кругъ знакомыхъ, близко подходящихъ въ вамъ по ихъ я и по ихъ капиталу. Только среди этихъ, сходныхъ съ вами элементовъ, у васъ является близость, откровенность и, если среди этихъ элементовъ будетъ подобный вамъ элементъ — дѣвушка, вы обнаружите предъ такимъ элементомъ ваше общечеловѣческое я, она обнаружитъ свое, явится любовь и бракъ…. Но, милостивые государи, совершенно увлекшись и привставъ съ кресла, продолжалъ Лукомскій, — случайность, а не общее правило, исключеніе, при господствѣ великаго принципа равенства, когда вы даже только сойдетесь, познакомитесь съ элементомъ не равнымъ вамъ по капитализаціи, хотя, быть можетъ, и сходному съ вами по общечеловѣческому я. Мнѣ кажется, скажу я въ заключеніе, что дѣвушка, если только она стоитъ на высотѣ великаго принципа равенства, если только она уважаетъ себя, дорожитъ своимъ человѣческимъ достоинствомъ, идетъ въ бракъ не какъ въ рабство, а съ сознаніемъ полнаго равенства въ бракѣ и семьѣ, такая дѣвушка, навѣрно, если она бѣдна, не пойдетъ за мужчину, капитализирующаго болѣе ея, и наоборотъ. Такія дѣвушки не нарушатъ великаго принципа равенства! Ихъ умъ, душа и сердце воспринимаютъ горячо, безъ раздвоенности, великія истины и онѣ съумѣютъ поддержать, послѣдовательно провести въ жизнь великій принципъ полнаго равенства въ бракѣ!

— О, да! О, да! горячо и сильно громко подхватилъ Орѣцкій, едва Лукомскій окончилъ свою рѣчь.

— Браво! Браво! сказалъ Кожуховъ, при чемъ лицо его улыбалось, а глаза смотрѣли гордо и самоувѣренно.

Львовъ сидѣлъ съ задумчивою физіономіей и думалъ надъ вопросомъ о бракѣ съ новой философіей, предложенной Лукомскимъ. — Я не зналъ, думалъ онъ, — что кромѣ меня, меня — общечеловѣческаго я, есть еще во мнѣ стотысячное я! Кто знаетъ? Можетъ чрезъ пять, десять лѣтъ, я буду директоромъ, буду стотысячное я и плюсъ я какой есть! Да и теперь я есть, и есть еще плюсъ я — сорокъ тысячъ….

Кречетовъ нервно ёрзался въ креслѣ, поднималъ рукою волосы на головѣ, закусывалъ губы, и кровь прилила къ его лицу: оно было красно, какъ гребень пѣтуха. Вороновъ, какъ всегда, любезно смотрѣлъ на хозяйку и ея падчерицу. Хозяйка, тоже какъ всегда, улыбалась и посматривала пытливо на каждаго изъ мужчинъ, какъ-бы желая отгадать, по ихъ лицамъ, какого они мнѣнія о философіи брака Лукомскаго. Катерина Дмитріевна смотрѣла серьезно, наклонивъ голову и устремивъ глаза въ стаканъ чаю, стоявшій предъ нею.

— Я не пропущу ни одного засѣданія, когда вы будете обвинять, сказала хозяйка послѣ короткаго молчанія, во время котораго всѣ были заняты оригинальной рѣчью Лукомскаго.

— О, да! О, да! уже менѣе горячо со стороны Орѣцкаго.

— Но, господа, продолжала хозяйка, — предметъ такъ интересенъ, и Орестъ Ильичъ, съумѣлъ такъ высоко его поставить, что я бы желала знать мнѣніе всѣхъ…. конечно, мужчинъ. Мы, женщины, уловимъ истину и постараемся провести ее въ жизнь…. Такъ, Катя? обратилась она, въ заключеніе, къ падчерицѣ.

— Да, да! Истину, истину, мама! громко и горячо сказала дѣвушка, быстро приподнявъ наклоненную голову вверхъ.

— Ваше мнѣніе, князь? вопросительно сказала хозяйка, замѣтившая въ Кречетовѣ сильное желаніе говорить.

— Истину, истину! Мое мнѣніе? какъ-бы повторяя вопросы, на которые онъ долженъ отвѣчать, и желая выиграть время для толковаго отвѣта, началъ Кречетовъ, вороша свои волосы на головѣ. — Мнѣнія вырабатываются жизнью: матерью и семьей — въ началѣ, школою и университетомъ — въ срединѣ и практикою жизни — въ концѣ-концовъ. Разныя жизни — разныя мнѣнія, и, кажется, правъ тотъ, кто. говоритъ, что каждое мнѣніе справедливо, если только оно искренно… Низенькій Гулливеръ попалъ въ среду карликовъ лиллипутовъ, долго прожилъ среди нихъ, — и сроднился съ мнѣніемъ, что онъ великанъ. Черезъ нѣсколько лѣтъ, попавъ опять въ среду подобныхъ себѣ, и даже выше себя ростомъ людей, онъ уже не могъ отрѣшиться отъ взгляда на себя, какъ на великана. Привычка — вторая натура, и разубѣдить Гулливера было нельзя… Донъ-Кихоть примѣръ того же. Не опровергнуть, не. разубѣдить того, кто жизнью выработалъ мнѣніе, что онъ, кромѣ того, что есть человѣкъ, гражданинъ, онъ еще — плюсъ Капиталъ, доходъ, процентъ! Я признаю подобное мнѣніе необходимою принадлежностью извѣстной категоріи людей, но я радъ, что не принадлежу къ ихъ числу…. Дай Богъ только, чтобы подобной категоріи мужчины громко высказывали свои мысли и женились на дѣвушкахъ подобныхъ же мыслей; но грустно будетъ, разыграется страшная драма, если съ мужчиной подобныхъ мыслей свяжетъ судьбу свою дѣвушка, смотрящая на мужчину только какъ на гражданина съ извѣстными обязанностями предъ отечествомъ. Горе, если такая дѣвушка свяжетъ судьбу свою съ мужчиной плюсъ капиталъ я узнаетъ о его двойственности, когда будутъ уже дѣти, когда будетъ потеряна еи молодость и ея лучшія силы!.. Можно оцѣнивать себя изъ пяти процентовъ, по суммѣ получаемаго жалованья, и можно оцѣнивать себя по суммѣ добра и пользы, приносимой обществу; можно стремиться и достигать хорошихъ окладовъ, и можно стремиться къ плодотворной дѣятельности гражданина для пользы общественной…. Кто правъ, кто болѣе полезенъ — вопросъ не въ этомъ. Его разрѣшитъ исторія этихъ людей, этихъ направленій. Но есть съ такими направленіями и мужчины и женщины, и я еще разъ пожелаю только одного, чтобы, сама судьба соединяла и его и ее одной категоріи, но горе, если случай соединитъ его одной категоріи съ нею другой категоріи!

— О, да! глухо сказалъ Орѣцкій.

— Слова и мысли, которыхъ ни опровергать, ни защищать нельзя, холодно, безъ раздраженія, обращаясь взглядомъ къ хозяйкѣ сказалъ Лукомскій, сказалъ такъ, какъ говорятъ прокуроры на разсужденія новичка адвоката, который, вмѣсто опроверженія факта или смягченія его, занесся своею молодою горячностью и неопытностью на высоту критики о вмѣняемости факта вообще. Слова, слова! говоритъ такому защитнику прокуроръ и посматриваетъ на предсѣдателя, что-де предсѣдатель не останавливаетъ болтуна.

— Я понялъ вашу мысль, князь, и нахожу, что вы правы, а господинъ…. а Орестъ Ильичъ ошибается, началъ Львовъ. — Я невольно вспомнилъ слѣдующій случай: дня три назадъ, гуляя по городу я невольно былъ удивленъ, не встрѣтивъ въ немъ ни одного частнаго пансіона, какъ для мальчиковъ, такъ и для дѣвочекъ. Мнѣ невольно пришла тогда мысль устроить самому пансіонъ, и невольно же явился отвѣтъ: когда женюсь…. Представьте же себѣ, что я, оцѣненный Орестомъ Ильичемъ въ сорокъ, а въ будущемъ — во сто тысячъ, женюсь на дѣвушкѣ тоже съ сорока тысячами, но которая не хочетъ полезно трудиться, а хочетъ только нарядовъ, танцевъ, баловъ и тому подобнаго!.. Ея сорока тысячъ не хватитъ и на три года, а моихъ процентовъ, моего жалованья….