Охота на Сталина, охота на Гитлера. Тайная борьба спецслужб - Борис Соколов

Гелен цитирует еще одно важное агентурное сообщение из Москвы, полученное в первой декаде ноября 1942 года. В нем говорилось, что 4 ноября Сталин провел Главный военный совет с участием 12 маршалов и генералов. На совете решили, если позволят погодные условия, начать все запланированные наступательные операции не позднее 15 ноября. Эти операции были намечены на Северном Кавказе в направлении на Моздок, на Среднем Дону против итальянской 8-й и румынской 3-й армий, в районе ржевского выступа, а также под Ленинградом. 7 ноября сменивший Гальдера на посту начальника Генштаба Курт Цейтцлер сообщил Гитлеру суть данного донесения, указав, что русские приняли решение еще до конца 1942 года перейти в наступление на Дону и против ржевско-вяземского плацдарма. Однако фюрер отказался отвести войска в районе Сталинграда. По мнению Гелена, последующие события доказали истинность сведений о совещании у Сталина 4 ноября 1942 года. Начальник ФХО предположил, что главный удар Красная Армия будет наносить по румынской 3-й армии, прикрывавшей с фланга сталинградскую группировку. А 18 ноября, за день до начала советского наступления, Гелен сделал правильный вывод, что советский удар последует не только с севера, из-за Дона, но и с юга, из района Бекетовки. Но было уже поздно.

В то же время Гелен предпочитает не упоминать в мемуарах о своей серьезной ошибке в оценке донесения агента резидентуры «Макс». 6 ноября 1942 года шеф отдела «Иностранные армии – Восток» доложил Цейтцлеру: «Перед германским Восточным фронтом пункт главных усилий в предстоящих операциях противника со все большей отчетливостью вырисовывается в районе группы армий «Центр»". К этому Гелен добавил, что до сих пор неясно, имеют ли русские достаточно сил, чтобы предпринять наступление и на участке группы армий «Б». Этот вывод, как показали последующие события, оказался ошибочным, но безвестный агент в этом был нисколько не повинен. В его донесении ничего не говорилось, какой из предстоящих советских ударов важнее.

Командование Красной Армии в ноябре 1942 года действительно планировало два главных удара: на ржевско-вяземском направлении и по флангам немецкой 6-й армии в Сталинграде, прикрытым менее боеспособными румынскими войсками, и полагало, что сил хватит для обеих атак. Споры же, было ли цитируемое Геленом донесение хорошо продуманной дезинформацией или отражало реальные планы советского командования, продолжаются посей день. Подозрения исследователей вызывают два обстоятельства. Во-первых, в донесении было перечислено сразу несколько возможных направлений советских атак, как основных, так и чисто вспомогательных, вроде района к югу от озера Ильмень, без конкретного указания, где будут сосредоточены основные усилия Красной Армии. Такая диспозиция могла побудить немецкое командование распылить свои резервы и облегчить советским войскам продвижение на направлениях главных ударов. Во-вторых, направление советского наступления на Дону в сообщении агента был о указано западнее того, что в действительности было избрано 19 ноября, – на правое крыло Юго-Западного фронта, в район Верхнего и Нижнего Мамона, против итальянской 8-й армии. В действительности же главный удар нанесло левое крыло этого фронта – против румын. Однако в качестве дезинформации такое несколько неверное указание направления нашего удара теряло смысл, потому что все равно показывало намерение советского командования окружить сталинградскую группировку немцев (разница лишь в глубине охвата, тем более что такой план более глубокого охвата немцев между Волгой и Доном реально существовал в советском Генштабе). Немецкое командование и в этом случае могло вывести свою 6-ю армию из-под угрозы окружения, и сообщение о планируемом наступлении советских войск против итальянцев как раз могло подтолкнуть именно к такому решению, явно невыгодному для наступления КраснойАрмии.

Первоначально срок переходав наступление Юго-Западного и Донского фронтов был назначен на 15 ноября.

Маршал А. М. Василевский, координировавший действия фронтов, отмечает в мемуарах: «Сосредоточение последних войсковых соединений и всего необходимого для начала операции, по самым твердым нашим расчетам, должно было закончиться не позднее 15 ноября». Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях» цитирует свое послание Сталину по «Бодо» от 11 ноября: «Плохо идет дело со снабжением и с подвозом боеприпасов. В войсках снарядов для «Урана» (условное название операции по окружению сталинградской группировки врага. – Б. С.) очень мало. К установленному сроку операция подготовлена не будет. Приказал готовить на 15.11.1942 г.» Вероятно, первоначальный срок был еще более ранний: 12 или 13 ноября. Однако и к 15-му не удалось подвезти все требуемые запасы. Поэтому начало наступления было перенесено на 19 ноября для Юго-Западного и Донского фронтов и на 20-е – для Сталинградского.

Вполне вероятно также, что первоначальный план наступления Юго-Западного фронта отличался от того, что был осуществлен в действительности. Жуков, в частности, пишет, что «с 1 по 4 ноября были рассмотрены и откорректированы планы Юго-Западного фронта». Не исключено, что корректировка как раз и заключалось в смене направления главного удара. Точно установить это сегодня уже невозможно: командующий фронтом Н. Ф. Ватутин и его начальник штаба генерал-майор Г. Д. Стельмах погибли в войну и мемуаров не оставили.

Перечислим еще несколько правдоподобных донесений немецких агентов, возможно поступивших из высших советских штабов. Примерно за две недели до начала советского наступления на Курской дуге Гелен предсказал его время: середина июля – и направление; Орел. Как свидетельствует в своих мемуарах Н. С. Хрущев, бывший тогда членом Военного совета Воронежского фронта, еще до немецкой атаки на Курск, начавшейся 5 июля 1943 года, Ставка приняла решение начать наступление сперва на Орел, а потом на Харьков: «Сейчас уже не помню, почему наше наступление (на Харьков. – Б. С.) было назначено именно на 20 июля. Это, видимо, определялось тем, что мы могли получить все, что нам нужно было, только к названному сроку. Сталин сказал нам, что дней на шесть раньше нас проведет наступательную операцию (на Орел. – Б. С.) Центральный фронт Рокоссовского, а потом и мы начнем свою операцию». Не исключено, что какой-то из немецких агентов заранее сообщил своим о планируемом наступлении на Орел, которое вермахт (вооруженные силы Германии), в свою очередь, упредил наступлением на Курский выступ.

В книге Джона Эриксона «Дорога на Берлин», вышедшей в 1983 году, приведено представленное Геленом в Генштаб 3 мая 1944 года донесение неизвестного агента о том, что в советской ставке под председательством Сталина будто бы еще в конце марта обсуждались два варианта летнего советского наступления. Первый предусматривал главный удар в районе Львов, Ковель с одновременной атакой на Варшаву и польским восстанием в немецком тылу. Согласно второму варианту, который и был принят, главный удар наносился в направлении Балтики, причем в ходе его планировалось овладеть Варшавой и делался расчет на вооруженное выступление поляков. Вспомогательный же удар планировался южнее, в направлении на Львов. Нетрудно убедиться, что именно так и действовали советские войска летом 1944 года, когда основное наступление – знаменитая операция «Багратион» – привело к разгрому группы вражеских армий в Белоруссии и Литве и вывело Красную Армию к Висле у Варшавы и к Балтийскому побережью, на подступы к Восточной Пруссии. Вспомогательный же удар на Львов позволил занять часть Восточной Галиции и овладеть сандомирским плацдармом за Вислой. Гитлер мог бы предотвратить разгром своих сил в Белоруссии, если бы еще в мае, поверив агентурному донесению, отвел войска группы армий «Центр» с далеко выдававшегося на Восток так называемого «белорусского балкона». Однако отходить бы пришлось очень далеко – как минимум, к Бугу, а то и к Висле. В этом случае Красная Армия к июню оказалась бы на подступах к границам Германии. А ведь тогда Гитлер бился уже не за победу, а только за выигрыш во времени, надеясь либо на раскол противостоящей ему коалиции, либо на изобретение какого-нибудь «чудо-оружия», способного коренным образом изменить в его пользу ход войны. В отношении выигрыша во времени даже потеря значительных немецких сил в Белоруссии оправдывалась, поскольку тем самым продвижение Красной Армии к границам Рейха было задержано хотя бы на полтора-два месяца. Поэтому Гитлер запретил отход группе армий «Центр» и, несмотря на риск окружения, решил обороняться на прежних рубежах.

Был еще один случай, когда германское командование, скорее всего, получило достоверную информацию от агента, засевшего, по меньшей мере, в штабе фронта, и на ее основе приняло стратегическое решение. Это донесение до сих пор не опубликовано, однако действия немецких генералов указывают на его существование.