Удар кобры - Тимоти Зан

ГЛАВА 6

Совет вместе с все разрастающейся сетью агентов и доверенных лиц на протяжении еще почти четырех недель упрямо хранил в секрете предложение трофтов. Но к концу этого срока Стиггур решил сообщить новость всей остальной части населения. С точки зрения Корвина, худшего времени для этого выбрать было нельзя. Все еще находясь в самой гуще переговоров с трофтами относительно деталей финансирования, он внезапно оказался в положении автоответчика перед лицом всего 380-тысячного населения Авентайна. На многие вопросы Терон Юту и остальные могли отвечать и сами, но попадались и такие, ответить на которые могли только Корвин или Джонни. А поскольку Корвин сам для себя решил максимально облегчить работу отца, то ему приходилось тратить массу времени, часами просиживая у телефона или перед публичной информационной сетью.

К счастью, общая реакция оказалась положительной. Большая часть возникших возражений касалась в основном моральной стороны вопроса, детальную проработку которой семья Моро провела во время своего предварительного обсуждения дела на семейном совете. Но даже среди этих недовольных поддержка Совету была высока. Фактически никто не поднял вопрос, который очень беспокоил Корвина: почему Совету пришлось ждать два месяца, прежде чем вынести дело на всенародное обсуждение. На это ему было бы нелегко найти ответ.

Но эта работа по связи с общественностью настолько сильно поглотила его, что он отвлекся от обсуждения некоторых деталей миссии, причем отвлекся настолько, что пропустил нечто очень важное, касающееся состава команды, со списком которой он познакомился только тогда, когда тот был опубликован и ему позвонил Джошуа и сказал об этом.

– Меня удивляет только то, что ты говоришь об этом так спокойно, – сказал Джонни, когда несколько минут спустя Корвин предстал перед ним. – Я думаю, что мне следовало бы поставить тебя в известность ранее.

– Поставить в известность, господи, боже мой, – простонал Корвин. – Вам следовало бы сначала посоветоваться с нами и только потом идти и подписываться под этим.

– Почему? – поинтересовался Джонни. – То, как мы с матерью распоряжаемся нашими жизнями, – дело, касающееся исключительно нас. Мы достаточно стары, чтобы решать такие дела сами. Мы решили, что нам нужно сменить обстановку, а это прекрасная возможность получить желаемое. – Он вопросительно поднял брови. – Уж не собираешься ли ты сказать, что никто из нас не будет знать, как вести себя в инопланетном окружении?

Корвин стиснул зубы.

– Вы гораздо старше сейчас, чем были тогда, когда прибыли на Авентайн. Вы можете умереть там.

– Твои братья тоже могут умереть на Квасаме, – тихо напомнил ему Джонни. – Можем ли мы спокойно сидеть здесь в тепле и уюте в то время, как они будут рисковать там своими жизнями? А таким образом мы в определенном смысле разделим их опасность.

По спине Корвина прокатила холодная волна.

– Только в самом отдаленном смысле, – сказал он. – Но это не уменьшит опасности для них.

– Я это знаю, – улыбнулся Джонни одним уголком рта. Но улыбка была ясной и без признаков самообольщения. – Это одно из самых потрясающих свойств человеческой психики: глубоколежащее подсознательное чувство может быть очень сильным, несмотря на отсутствие какого-либо логического объяснения. – Он громко втянул носом воздух. – Я не прошу у тебя одобрения, Корвин, но поверь мне, что я хорошо знаю и себя, и свою жену, чтобы понимать, что и для чего мы делаем.

Корвин вздохнул и в знак признания поражения махнул рукой.

– Хорошо, но вы оба просто обязаны вернуться домой целыми и невредимыми. Ты же знаешь, что я не могу вести Совет самостоятельно, без тебя.

Джонни хмыкнул.

– Мы постараемся. – Протянув руку к своему телефону, он нажал несколько клавиш. – Давай посмотрим… а, замечательно, сегодня днем Совет обсуждает контингент Кобр. Это мы спокойно можем пропустить. А как насчет того, чтобы посмотреть на практическую политику твоего отца в действии?

– Отлично, – сказал Корвин, раздумывая над тем, что тот имел в виду.

– Хорошо, – Джонни нажал еще несколько клавиш. – Это Джонни Моро. Специальный аэромобиль, который я заказал себе, уже готов? Хорошо. Скажите пилоту, что мы поднимемся через двадцать минут. Буду я и еще два пассажира.

Поднявшись на ноги, он подошел к вешалке, на которой висел его подогреваемый костюм.

– Пойди и оденься, – сказал он Корвину. – Сейчас мы покажем покупателю, что такое бесплатный образец товара по-авентайнски, который, если нам хоть немножко повезет, окажется не таким уж бесплатным.

Третьим пассажиром оказался Спикер номер 1.

Когда они летели над Авентайном, Корвин наблюдал за трофтом с каким-то тайным восторгом. За всю свою жизнь он видел довольно много трофтов, но никогда не видел их так близко и в течение такого длительного времени. Соединенные за спиной ноги с вывернутыми наружу пальцами, торс и живот, слегка напоминающие формы насекомого, руки с эластичными охлаждающимися мембранами, несколько не по росту большая голова с двойным горловым мешком и странное, напоминающее цыпленка лицо, – все эти анатомические подробности были ему так же хорошо знакомы, как и черты человека или остистого леопарда. Но кроме них существовали мельчайшие детали, которые прежде Корвин не замечал. Например, слабое свечение кожи инопланетянина, которое походило на приглушенную версию блеска всей его одежды, напоминавшей трико танцовщика. Даже с расстояния одного метра он видел мелкие линии, вдоль и поперек избороздившие его кожу тоненькими волосками, растущими из каждого такого пересечения. Сидящий в специально сконструированном для него кресле, трофт во время полета почти не двигался. Но когда все же изменял свое положение, Корвин видел, как под кожей трофта перекатывались крепкие мускулы, порой ему удавалось даже заметить обозначавшие костяк линии. Большие главные глаза по цвету отличались от трех крошечных вспомогательных глазок, сгруппированных вокруг основных. Основные глаза, как однажды прочел Корвин, предназначались для хорошего бинокулярного зрения, вспомогательные – для ночного зрения и определения поляризованного солнечного света и осуществления солнечной навигации в пасмурный день. Короткий клюв инопланетянина во время всей поездки оставался закрытым, о чем Корвин очень сожалел, поскольку ему хотелось посмотреть, как же на самом деле выглядели трехклыковые зубы.

В течение всего двадцатиминутного полета Джонни практически ничего не говорил, разве что иногда указывал пилоту направление. Было очевидно, что он и Спикер номер 1 обсудили все заранее и теперь оба не испытывали ни малейшей нужды обсуждать что-либо дополнительно. Сначала Корвин решил нажать на отца и расспросить его обо всем, но потом однако подумал, что молчание Джонни должно было служить для него определенным знаком, и ничего не сказал ему. Разделив свое внимание между мелькавшим внизу пейзажем и трофтом, он решил продемонстрировать все терпение, на которое был только способен.