Шепот скандала - Никола Корник

Но Дев только покачал головой:

— Он не станет оказывать мне финансовую поддержку. Говорит, что предприятие уж слишком рискованное.

— Мне так жаль. — Лотти слегка наклонилась вперед и положила свою руку на его. — Вы, должно быть, так разочарованы, дорогой.

Он и действительно выглядит крайне расстроенным, подумала она, разбиты все юношеские мечты, но он — такой красавчик, и ей захотелось поцеловать его. Лотти буквально насильно вложила в его руку бокал с шампанским. Оно уже давно выдохлось, но Девлин одним глотком выпил его, тогда она налила ему и себе еще шампанского, подняла свой бокал и поднесла его к его бокалу, приветствуя.

— Что же теперь? — спросила она с сочувствием.

— Мне принадлежит половина корабля, но у меня нет ни пенса на путешествие, — глубокомысленно констатировал он.

Благослови его, Господи, подумала Лотти, он и действительно очень милый мальчик. Скорее всего, он не такой опытный, как его кузен, рассудила она, но он — здесь и просто умопомрачительно хорош, а она устала и нуждалась в утешении.

Лотти взяла пустой бокал у Дева из руки и поставила на стол, наклонившись так, что ее грудь крепко прижалась к его руке. Она почувствовала, как молодой человек напрягся, и улыбнулась.

— Дорогой, — сказала она, распрямившись, и встала настолько близко к Деву, что их тела соприкоснулись, — могу я сделать что-нибудь, чтобы вы почувствовали себя лучше?

К своему удовольствию, она заметила, что кузен Алекс соображает довольно быстро. Ей даже не пришлось ему ничего объяснять.

Он мгновенно схватил ее за руки, притянул к себе и поцеловал, причем его поцелуй не был нерешительным или неумелым, как она ожидала, это был искусный и многообещающий жест. Лотти ответила на него страстно, с какой-то жадностью, проводя руками по его спине и ниже, по ягодицам, прижимаясь к его затвердевшему члену, заставляя его придвинуться к ней ближе. Дев отвечал ей с удовольствием и мастерством, и она уже начала подумывать, что недооценила его, когда он поднял ее и положил на стол, опрокинув на спину среди наполовину опустошенных блюд со сладким и остатками фруктов, переходя к следующей стадии любовных игр. Она почувствовала, как клубника превратилась в месиво под тяжестью ее тела и ее густой сладкий аромат наполнил воздух.

— Мое платье! — воскликнула она.

— Вы достаточно богаты и сможете купить себе другое. — Его голос прозвучал беспечно.

Он продолжал уничтожать это произведение швейного искусства: стянул лиф до пояса, обнажив ее грудь. Лотти слышала, как рвался материал, но, не успев выразить неудовольствие, она почувствовала холодное скользкое прикосновение клубники: ягоды и сок были размазаны по ее голому телу, а затем — его губы: он слизывал, впитывал, вкушал ее вкус. Она изогнулась и почти не дышала, ощущая, как желание внутри ее становится все сильнее и сильнее, оно было похоже на спираль, раскручивающуюся где-то внизу живота. Лотти с трудом сдерживала крик, не доверяя и в то же время получая удовольствие от умелых прикосновений его губ и рук. Дверь не закрыта, мелькнула у нее мысль. Кто угодно может войти. Слуги… Вечно они подслушивают у замочных скважин, а потом сплетничают. В свое время Лотти сильно рисковала — для нее это было частью игры, — но этот мужчина был беспечен на грани безумия. Она не предполагала этого, у нее не было никаких причин подозревать… Грегори знал о ее незначительных проступках, но он разведется с ней, если скандал будет слишком громким. Она просто обязана прекратить все это сейчас. Но — о! — это так приятно! Слишком приятно, чтобы прервать…

Его рука уже была у нее под юбками, на бедре, и Лотти изогнулась, чтобы почувствовать его внутри себя. Но затем что-то прикоснулось к ее влажной горячей плоти; что-то твердое, гладкое и широкое, входящее в ее чресла, было леденяще холодным — рукоятка ледяного меча скульптуры. Шок, бесстыдство, эротическое наслаждение заставило ее подняться со стола со стоном, в котором звучали удивление, неверие и дикий восторг.

— Ты не можешь так…

— Могу.

Он снова уложил ее среди сладких блюд и разбросанной повсюду клубники и наклонился, чтобы поцеловать. Одновременно он срывал с нее белье, раздвигал ноги все шире и продвигал этот замечательный меч все глубже внутрь. От Дева пахло шампанским и клубникой. Она чувствовала, как лед тает у нее внутри, растекаясь ручейками по коже, тогда как жар внутри тела разгорался все сильнее. Ей даже пришлось зажать зубами вышитую салфетку, чтобы не закричать и не разбудить весь дом.

Когда Лотти пришла в себя, она обнаружила, что полуголая лежит на столе в луже растаявшего льда. Дев смеялся, стараясь срыть презрение. В полумраке он выглядел очень молодым, и полным жизни, и еще очень-очень порочным. Лотти почувствовала, как сильно у нее забилось сердце.

— Тебе понравилось?

— Ты… — Лотти с удивлением поняла, что более чем просто благодарна ему. Она с некоторым трудом отбросила эмоции и снова почувствовала свойственное ей безразличие. — Ну, милый, — промурлыкала она, — а ты, оказывается, находка! — Она потянулась к нему и с приятным удивлением обнаружила, что он все еще ждет ее.

— Не здесь, — сказал он, обнимая ее настолько естественно, что она не могла не почувствовать искушение. — Что, если в саду?

— В летнем домике в это время года очень мило, — промурлыкала Лотти, когда он большими шагами устремился к двери, ведущей на террасу. — Хотя, впрочем, мне кажется, что в летнем домике хорошо в любое время года.

Алекс Грант сидел в адвокатской конторе Чёрчвада на улице Хай-Холборн и всеми силами пытался сохранять спокойствие.

Ожидание не входило в его планы. Ему все еще приходилось оставаться в Лондоне, ожидая приказа из адмиралтейства о дальнейшем назначении, поэтому он принял решение не принимать больше никаких приглашений из Тона, какими бы заманчивыми они бы ни были, а вместо этого навестить своего бывшего коллегу, который находился в Морском госпитале в Гринвиче. Но когда Алекс встал сегодня утром, его камердинер Фрейзер с угрюмым видом сообщил ему, что не было никаких распоряжений из адмиралтейства, но зато пришло срочное письмо от его адвокатов. Открыв послание мистера Чёрчвада, он почувствовал, что волнение этого джентльмена прямо-таки стекает со строк его письма, в котором он призывал его немедленно прибыть в его контору для встречи.

И вот Алекс сидел теперь здесь, хотя мистер Чёрчвад не проронил ни слова о деле, поскольку леди Джоанна Уэр еще не прибыла. Это было бы, по словам мистера Чёрчвада, крайне несправедливо с его стороны — знакомить лорда Гранта с сутью проблемы до того, как прибудет ее светлость.