Богоубийцы - Федора Яшина

По прошествии некоторого времени отношение к ней изменилось. Теперь многие считали ее чуть ли не дурочкой. Девушки в разговорах между собой называли ее не иначе как «узкоглазой шлюхой», а после того, как с ней переспало критическое число пацанов, уважение мужской части ПТУ она тоже потеряла. Однако, судя по всему, это ее не особенно беспокоило. Она продолжала неистово трахаться со всеми подряд, кто еще не брезговал ее потасканностью, нещадно бухать и употреблять наркотики, причем иногда мне казалось, что она не пренебрегала даже героином. Впрочем, тут я не уверен.

Как-то раз я присутствовал при ее рассказе о том, что она будто бы проводит исследование о схожести членов и лиц их владельцев, поэтому и трахается так много. Хиленькая отмазка. Прикалывалась, конечно, стерва.

Однажды, к тому времени уже больше месяца терзаемый муками любви, я в очередной раз услышал, как трое старшекурсников делятся впечатлениями с ребятами помладше о том, какая расчудесная Лора в постели. Одновременно всех их троих ублажила. Наверно, ревность в тот день, наконец, переполнила чашу моего терпения. Я ворвался в эту толпу, размахивая кулаками налево и направо, расшвыривая всех, кто попадался на пути. Драка получилась грандиозная, и неизвестно, какими травмами она бы закончилась для меня, – старшекурсники быстро оправились от столь неожиданного вторжения и уже взяли ситуацию в свои руки, но тут вмешалась Лора, которая до этого момента равнодушно стояла в сторонке и с безразличным видом слушала и наблюдала.

Она вдруг резко, громко и пронзительно крикнула одно лишь слово:

– Стоп!

И все тут же действительно остановились. Как в «Ревизоре» у Гоголя. Выждав немного, пока все придут в себя после такой резкой остановки, она произнесла речь, настолько пронизанную жесткой иронией в адрес всех своих любовничков, что разговоров про ее моральное поведение больше никогда не возникало. Речевые обороты, которые она использовала при этом, были такими развесистыми и хлесткими, что я, пожалуй, никогда больше не слышал такого, хотя не раз бывал в компаниях людей более тренированных в словесных перебранках. Закончив говорить, она подошла ко мне, взяла за руку и увела за собой.

Впоследствии, когда я вспоминал ту ситуацию, именно то ее короткое «Стоп!» поражало меня более всего. Она словно оператору своего собственного фильма это сказала, и он тут же остановил пленку. Мне также не раз доводилось слышать от очевидцев тех событий, что похожее чувство было не только у меня одного, а чуть ли не у каждого из присутствовавших. А народу там было дофига.

После того случая всё изменилось. Даже парни из старших групп сторонились ее, из-за опасения быть ею высмеянными. Охотников до ее плоти резко поубавилось. Даже эпидемия триппера, прокатившаяся по училищу, не вызвала ни у кого желания обсуждать с ней эту проблему. Лора тоже больше не позволяла себе таких публичных выступлений, хотя не раз говорила, что очень хочется. Лишь пару раз, когда некоторые, особо мнящие о себе люди действительно доставали ее, она пускала в ход свой острый язычок.

Позже я понял, что сильно ошибался по поводу влияния Лориных речей на публику. Просто банально нашлись внушительные люди, которые объяснили наиболее рьяным говорунам, как себя вести с Лорой и чего про нее рассказывать не стоит.

Вообще, чем больше проходило времени, тем больше странных вещей происходило вокруг.

Наиболее удивительным для меня было, конечно же, то, что она со мной общается. Авторитета у меня среди обитателей училища не было никакого, и до ее появления я мог за весь день ни единым словом не обмолвиться с кем-либо из учащихся. Теперь же благодаря нашему с ней тесному общению и мой рейтинг значительно повысился. Хотя до определенных высот ему всё равно было очень далеко.

Трудно сказать, почему она из всей толпы своих воздыхателей именно меня выбрала своим приятелем. Быть может, просто потому, что тогда в столовой я был единственный, кто взгляда не отвел, а дальше всё случилось просто по инерции. Может, потому, что я держался сам по себе и особо не лез во внутриучилищные тусовки и этим был ей удобен. Может, потому, что вызывал в ней какие-то материнские или по крайней мере сестринские чувства. Она же была старше меня, хотя и всего лишь на год. А может быть, всё было гораздо прозаичнее – просто со мной всегда можно было войти в долю и не бояться, что об этом узнает вся шарага. Или тут решающую роль сыграл тот самый инцидент, когда я вступился за ее честь и достоинство и произвел благоприятное впечатление. Однако мне хочется думать, что всё это потому, что она нашла во мне немного родственную душу. Пусть не полностью родственную, а хотя бы по нескольким всего пунктам, но всё же. Просто она сама так однажды сказала…

Сам же я влюбился в нее в тот самый день, когда впервые увидел ее в столовой. Думаю, это случилось именно в тот момент, когда она, оттопырив в сторону свой слегка искривленный мизинчик и запрокинув голову на длинной и красивой шее, пила водку из моего граненого стакана. Я сидел тогда и любовался ею, глядя на то, как она, допив, прикрыла губы ладошкой, закашлялась, а потом сидела окосевшая и так непринужденно болтала и смотрела на меня. Любовался в подъезде, когда задувал ей «паровоза» и наши лица были всего в паре сантиметров друг от друга. Я рассматривал ее такое странное, узкоглазое и красивое лицо, а она так смешно делала губки.

Я долго не мог с ней разговаривать. Я лишь любовался ею и балдел от странного чувства, каждый раз охватывавшего меня, когда я находился рядом с ней. В эти моменты я был слишком умилен и восхищен, чтобы говорить. Какой-то странный, еле уловимый, притягательный запах окружал ее или даже настоящая аура, попадая в которую неизменно ощущал пробегавшие по телу приятные мурашки. Она чувствовала этот мой балдеж и смеялась надо мной. Она не раз говорила, что я кажусь ей смешным.

В общем, всё это лишь мои догадки и предположения. Точно лишь то, что уже в начале декабря нас с Лорой часто можно было видеть сидящими друг напротив друга и весело и увлеченно болтающими.

Однажды Лора сказала:

– Я, Петруша, беру тебя под свое покровительство. Потому как только я знаю, что под твоим лоховством скрывается детская душа романтика и тебе нужна помощь, иначе ты так и останешься в своем радужном мире и он тебя погубит. Либо, что еще хуже, станешь таким же грязным наркоманом и алкоголиком, как все эти мерзкие типажи из нашей шараги.

Я не возражал. Хотя считал ее речь про романтику моей души и то, что я стану нарком, полной чушью. Теперь-то я понимаю, как чертовски она была права. Не будь у меня этой сраной романтики и не крутись я среди этого наркоманского быдла, не встрял бы во всё остальное. Хотя тут, конечно, и ее вины немало.

А однажды, вытянув из меня признание в том, что я в свои 18 лет всё еще девственник, она даже мне отдалась.

Сразу после акта, всё еще лежа в кровати, она сказала мне, обалдевшему и еще не очнувшемуся от пережитого:

– Это, Петруша, для твоего образования только. Теперь ты знаешь, каково это, и на этом прекратим.

Прекратить это у нас, конечно же, не получилось бы. Но дело в том, что произошло сие феерическое событие за день до того, как она пропала.

Мои и без того болезненные терзания усиливала тайна, которой она окутала себя. По прошествии трех месяцев я фактически ничего про нее не знал. Ни кто она, ни откуда. Несколько раз за ней заезжали странные, но явно очень серьезные люди. Она горячо с ними обнималась, целовалась, садилась в их очень дорогие автомобили и уезжала…

Именно так она покинула меня в последнюю нашу встречу. Зимнюю сессию она не сдала, и ее отчислили. В тот день она пришла зачем-то в ПТУ. Мы вместе пообедали, выпили по 150 грамм, я предложил ей накуриться. Она сказала, что не против, но надо поспешить, потому как за ней скоро должны заехать. Мы вышли на улицу, и в эту минуту прямо ко входу в училище эффектно подъехала крутая тачка. Из нее вышел Дмитрий Голубев, парень из поварской группы, человек, с которым, я знал, она не раз переспала. Они, радостно улыбаясь, обнялись. Дима махнул мне приветственно рукой, спросил у нее:

– Он тоже?

– Нет! Он нет, – торопливо ответила Лора.

Обернулась ко мне и сказала:

– Извини, Петруша, не могу сегодня. Срочно ехать надо. Ты кури без меня. Я тебе позже позвоню.

Села в машину, чмокнула в щечку водителя, Сашку Васильева, с которым у нее тоже был коротенький роман, и уехала.

Что всё это значило, я не знал. Димон и Сашка забрали документы из нашей шараги за месяц до этого. Причем по порядку, в соответствии с очередностью своих романов. Первым ее отодрал Димон и через пару дней пропал, затем через неделю то же самое повторилось с Александром. Теперь я вспомнил, что было еще несколько подобных эпизодов, когда ребята после коротких романов с Лорой уходили из училища. Некоторые вообще просто пропадали. Не являясь более на занятия. Вспомнил я и шутку одного местного остряка: