Дочь обмана - Виктория Холт

— Мне действительно жаль, что так получилось из-за вашей болезни.

— Ах, перестань. Всегда пользуйся возможностью и будь благодарна, и совершенно неважно, что именно дало тебе эту возможность.

После этих слов мы разошлись по своим комнатам.

На следующий день в газетах появилось лишь несколько строчек о вчерашнем спектакле — сообщение о болезни Дезире и о том, что Лайза Финнелл заменила ее. Об игре дебютантки не было сказано ни слова.

Пришел Долли. Мне ужасно хотелось узнать его мнение.

— Она все делала правильно, — сказал он. — Но это не Дезире, можешь мне поверить.

— Но ей аплодировали, — возразила я.

— Они всегда аплодируют дебютантам. Даже у публики бывают сентиментальные чувства.

— Вы думаете, только поэтому?

Он кивнул и обратился к маме:

— А вы, мадам, пожалуйста, будьте неразборчивей в еде. Чтобы больше такого не повторилось. Публика этого не выдержит. Если это произойдет еще раз, то «Мауд» придется снимать с репертуара.

И я подумала, что это конец Лайзиного небольшого триумфа.

Я сидела в парке с Родериком. Прошла уже неделя с тех пор, как Лайза Финнелл заменила маму в «Графине Мауд». Я рассказывала об этом Родерику.

Он спросил:

— Наверное, такие вещи происходят в театре довольно часто?

— Да, конечно. Достаточно часто. Однако, когда исполнитель главной роли не может играть, это все равно вызывает шок.

— У этой девушки хватило мужества выйти на сцену перед публикой, которая хотела видеть кого-то другого.

— Лайза была очень счастлива. Она изо всех сил старалась проявить сочувствие маме — и. конечно же, вправду сочувствовала ей, но не могла скрыть своей радости.

— Как прошел спектакль?

— Очень хорошо. Мне кажется, Лайзе удалось все сделать как надо. Конечно, у моей мамы есть нечто особенное. Это больше, чем умение хорошо петь и танцевать. Это индивидуальность.

— Сия девушка не лишена обаяния.

— Не совсем так. Жаль, что Лайзе пришлось заменять такую актрису, как моя мама.

— Ты помнишь, о чем мы говорили, когда она подошла к вам?

— Да, помню.

— О нашем положении. Что нам делать, Ноэль?

— Ты знаешь, тебе рады в нашем доме. Я сказала маме, что мы встречались, и, по-моему, она не нашла в этом ничего особенного.

— Но ситуация довольно нелепая. Из-за того, что между твоей матерью и моим отцом существуют какие-то романтические отношения, нам неудобно встречаться.

— Но мы же встречаемся. Может, мы просто придумали все эти сложности?

— Моему отцу было неловко, когда я появился в вашем доме. И что странно, он никогда об этом не упоминал. Я чувствую, он хочет, чтобы его отношения с твоей матерью и его семейная жизнь никак не пересекались.

— Это наводит на мысль, что у них особые отношения.

— А что с твоим отцом? Должно быть, он давно умер? — спросил Родерик.

— Не знаю. Мама не любит говорить об этом. Единственное, что она говорила, это то, что он был очень хорошим человеком, и я могу им гордиться.

Он кивнул.

— Думаю, у нее много друзей… Как мой отец? — запинаясь, спросил Родерик.

— Есть еще один француз. Он то появляется, то исчезает, как и твой отец. Эти двое, сколько я себя помню, то появлялись, то пропадали. Я всегда знала, что это не просто друзья.

— Конечно, она очень привлекательная женщина и живет по своим правилам.

— Безусловно. Общественная мораль для нее ничего не значит. Я уверена, она понимает, что твоя мать и жена Робера — я полагаю, у него есть жена — не одобрили бы их дружбу с ней. Но мама умеет уважать чужое мнение. Она ни на что не претендует в отношении своих друзей. Она их очень любит… Понимаешь, это часть ее жизни.

— Я все прекрасно понимаю, но думаю о том, каким образом это может сказаться на нас.

— Ну, однако, нам никто не запрещал встречаться. Посмотрим, что будет дальше.

Родерик не был удовлетворен моими рассуждениями, и я подумала, что этот разговор показывает, что наша дружба развивается. Мы уже были не просто знакомыми.

Мы болтали о разных вещах, но я чувствовала, что мысль о том, что из-за отношений между нашими родителями мы оказались в ситуации, которую ему хотелось изменить, не давала ему покоя.

Когда я пришла домой, то испытала очередной удар.

Мама опять слегла с таким же приступом, как и неделю назад.

Долли сидел возле ее кровати. Она лежала пластом и была очень бледна.

Она сказала:

— Вот и Ноэль. Слава Богу, что ты пришла, дорогая. Мне лучше, когда ты рядом. У меня опять этот дурацкий приступ. Опять что-то съела.

Я с тревогой взглянула на нее. Это очень странно. Наверное, была другая причина, что-то более серьезное. Я почувствовала, как тревога охватывает меня. Она всегда казалась такой молодой, полной жизни.

— Думаю, надо позвать врача, — сказала Марта.

— Нет, нет, — воскликнула мама. — Это просто несварение желудка. Я переела за обедом. Больше этого не повторится.

Лайза тоже была там, очень взволнованная, вся как на иголках. Казалось, она старается успокоить себя.

— Если завтра мне не станет лучше, позовем врача, — сказала мама, — самое главное — это сегодняшний спектакль.

Все было как в прошлый раз. Играть пришлось Лайзе. Меня не было в театре, но я слышала, что спектакль прошел лучше. Лайза уже не подражала Дезире. Однако публика приняла ее без восторга. Но чего еще Лайза могла ожидать? Зрители пришли на Дезире, а им подсунули Лайзу Финнелл.

Я видела ее после спектакля. Она была уже не в таком приподнятом настроении, как в прошлый раз.

— Я не могу добиться успеха, — сказала она почти со злостью. — Но мне нужна практика. Если бы я смогла играть целую неделю подряд, то все было бы прекрасно.

— Ведь у тебя было так мало времени подготовиться, но ты играла замечательно. Уверена, что публика это понимает. Они этого не говорят, но все понимают. Ты же знаешь Долли. Он иногда издевается и над мамой.

Мне было жалко Лайзу. Она так старалась и хорошо справилась с ролью. Дело было лишь в том, что она не могла сравниться с Дезире. Я вообще не была уверена, что в Лондоне есть актриса, способная с ней сравниться.

На следующее утро, невзирая на мамины протесты, мы вызвали врача.

Мама казалась вполне здоровой и извинилась перед доктором Грином, когда тот пришел.

— Вам не стоило приходить, — сказала она. — Это они все настояли на вызове. Вероятно, я что-то съела, у меня началась тошнота и головокружение, и я не смогла вчера играть.

— Дело в том, — вмешалась Марта, — что подобное уже было пару недель назад.

Мне показалось, что лицо доктора после этих слов немного помрачнело. Меня выставили из комнаты, но Марта осталась.