Синий тарантул - Георгий Ланин

— Шифротелеграмма, — доложил вошедший секретарь.

Телеграмма сообщала, что здание Главурана строил в 1939 году главный инженер облспецстроя Сергей Иванович Зуев. Дав распоряжение в кратчайший срок установить место работы Зуева и пригласить его в Ясногорск, Язин стал рассматривать план, присланный из секретного фонда. Слежавшаяся бумага пружинила и сворачивалась.

«Совершенно секретно», — говорил шифр в верхнем правом углу. Разбирая этаж за этажом, раскладывая всё новые и новые чертежи, Язин изучал здание, срисовывая один за другим потайные ходы, нанесённые на план яркой красной тушью.

Красный цвет говорил, что из аппаратной на первом этаже идёт ход в охранные рвы подземелья. Однако Язин не нашёл многих тайн Главурана. Зная, что действительная планировка не отражена здесь, он всё же более двух часов изучал замаскированные ходы здания, чертил на бумаге отдельные детали галерей, уделив особое внимание подземным рвам и их соединению с аппаратной.

— Вернулся Бобров, — прервал работу Язина вошедший секретарь.

Специалист по глассоскопии Бобров лаконично доложил:

— Дольский проверял дома на север и запад от Главурана, я — на юг и восток. В окнах зданий на запад, север и восток — обычные стёкла. На юг от Главурана в доме 99, по Пушкинской, обнаружен кварц.

— Этаж?

— Шестой. Девятое окно справа. Квартира 118.

— Кто?

— По домовой книге — Козлов, Антон Елисеевич, пенсионер, 65 лет, бывший бухгалтер, беспартийный, вдовец.

Язин задумался, затем вышел из кабинета и направился к Смолину. Отдав ему распоряжение немедленно ехать к прокурору и просить санкцию на установку в квартире Козлова микрофотоаппаратов, Язин вернулся к себе. Спрятав шуршащую вощёную кальку в трубку-футляр и закрыв её в сейф, он вызвал Жукова.

— Когда прибудет Зуев? — спросил он, глядя в живые голубые глаза своего заместителя.

— Зуев возглавляет главк. Министр дал согласие на трёхдневный отпуск. Зуев уже ответил молнией, — и Жуков протянул телеграмму:

Вылетаю реактивным зпт буду завтра утром Зуев

За годы своей работы Язин постепенно отбирал из сотруднихов БОРа наиболее энергичных, проницательных и смелых людей, которые могли бы предвидеть его распоряжения, а зачастую и опережать в инициативе. И сейчас, желая проверить догадливость Жукова, Язин спросил:

— Что предпринято, помимо вызова Зуева?

— Кое-что сделано, — одними глазами улыбнулся Жуков и положил на стол пакет. — Личное дело Зуева. Только что поступило.

Весь вечер и всю ночь с 13 на 14  Язин был лихорадочно занят. Доклад шёл за докладом, задание следовало за заданием. В его просторном кабинете эксперт-химика сменял спектографист, спектографиста — микродактилоскопист, следоскописта — заведующий фотолабораторией. Через стол Язина проходили фотоснимки, десятки оттисков пальцев, документы экспертизы, анализы. В ящик стола поступали личные дела сотрудников спецгруппы, а также Ганина и Скопина. Язин никому не доверял на слово. Он судил обо всём собственными глазами, собственным опытом и умом и с кропотливостью китайского кустаря изучал всех людей, попадавших под мощный объектив его розыскной работы.

В особо важных случаях Язин работал почти без отдыха, завтракая и обедая у себя в кабинете или во время поездки в автомобиле. Бывало, что он спал в сутки не более двух-трёх часов, поддерживая себя жгуче-терпкими семенами дальневосточного лимонника. И сейчас Язин чуть поморщился, раскусывая его горьковатые зёрна. Через два часа наступит желанная бодрость и ясность ума, исчезнет усталость.

Инженер Зуев, построивший Серый замок, прибыл в Ясногорск на следующий день в 10 утра. Это был невысокий коренастый брюнет с ясными карими глазами, сдержанный, скромный. Зуев располагал к себе, сразу вызывая прочное доверие.

За 20 лет работы он сумел подняться от рядового инженера до руководителя одного из управлений министерства. Сейчас Зуев был удивлён неожиданным вызовом в Ясногорск, где он построил всего лишь одно здание. В аэропорту его встретил широколицый, склонный к полноте человек и отрекомендовался:

— Жуков. Мы вас ждём.

Не говоря больше ни слова, он провёл гостя к машине. Те двадцать минут, которые «Волга» неслась к белому зданию на Ростовской, Зуев с волнением смотрел на разросшийся город.

В солнечном кабинете навстречу Зуеву поднялся высокий, привлекательный человек.

— Язин, — представился он. — Работаю в госбезопасности. Извините, что мы отвлекаем вас от работы. Нам, однако, очень нужна ваша помощь.

С этими словами он подвёл инженера к креслу и усадил его. Секретарь уже вносил две чашки дымящегося шоколада. С первых же секунд Зуев отметил, что Язин, хотя и бледен, но исключительно собран. «Лицо, как у учёного», — подумал инженер.

— Мы должны перестроить большой дом, — начал Язин, дружелюбно смотря ему в глаза. — Тот самый, который вы построили здесь несколько лет назад. Без вашей помощи мы рискуем нарушить секретную планировку здания и, скажу откровенно, выдать некоторые тайны.

— Понимаю, — кивнул головой Зуев. — Вам надо показать секреты Главурана. Мне, однако, нужен план. Это ускорит работу.

Когда план был разложен на столе, Зуев, пробегая чертежи, постепенно восстанавливал в памяти деталь за деталью.

— Помощь ваша должна быть самой открытой, — добавил Язин. — Это очень важно для нас.

— Да, да, конечно, — задумчиво говорил Зуев, не отрываясь от чертежей и доставая авторучку.

Его память поразила Язина. Через десять минут Зуев был готов к докладу. Говорил он кратко и ясно. Полковник всё более отчётливо представлял себе запасные ходы, хитроумные приспособления для засекречивания тайных коридоров, разветвлённую систему линий охраны здания.

Слушая, Язин стенографировал важнейшие моменты из доклада Зуева и одновременно просматривал пояснительные схемы, которые быстро набрасывал Зуев. Эти наброски Язин тут же вклеивал между своими заметками в блокноте.

Окончив доклад, Зуев спрятал авторучку, откинулся на спинку кресла и неожиданно сказал:

— Вас не удивило, что я так быстро вспомнил здание, хотя строил его много лет назад? Объяснение очень простое: месяца два-три назад я уже делал доклад об этом же здании одному инженеру в Москве.

Собрав всё самообладание, Язин спросил:

— В связи с чем, если не секрет, делался этот доклад?

— Тогда тоже от вас, из Ясногорска, приезжал инженер по фамилии… — тут Зуев задумался, — по фамилии Некрасов! Ему поручили ремонт здания. У Некрасова было направление к нам из Главурана и рекомендация от МВД.

— Как выглядел этот инженер? — спросил Язин, чувствуя, что летит в пропасть.

— Высокий, плотный, седоват, лет 50. Обходительный, речь вычурна.

Открыв ящик, Язин достал из него фотокарточку.

— Не он?

— Он, он! — радостно кивнул Зуев. — Антон Антонович Некрасов.

— Вы должны понять моё любопытство, — заговорил Язин, стараясь сохранить спокойствие, — мне казалось, что в изучении Главурана я первый. Мне поэтому интересны детали вашего разговора с инженером Некрасовым.

— Помню, Антон Антонович очень спешил: его вызывали в Минск. Для беседы со мной он располагал одним только вечером. Он так торопился, что забыл захватить с собой типовой план здания. Мы провели с ним приятный вечер. Разумеется, немного вина. Обаятельный человек!

— И вы рассказали ему то же, что и мне? — спросил Язин.

— Да, почти. Пожалуй, вам только рассказал больше. Кстати, вопросы у вас одинаковые: секретные ходы здания.

Когда Зуев ушёл, Язин вскочил на ноги и принялся за бешеную гимнастику. Это было его обыкновенным приёмом, чтобы отогнать гнев, волнение, успокоить нервы. Язин всё более ощутимо понимал, что его противник обладает не только смелостью, граничащей с наглостью, не только широким набором фальшивых документов, но и точной информацией. Как никто другой, Язин знал, насколько трудно установить фамилию инженера, строившего секретное здание много лет назад, насколько трудно отыскать его, а затем ещё и обмануть.

Было ясно, что противник долгие месяцы готовился к проникновению в Главуран. И перед Язиным возникли новые и страшные вопросы.

Не фотографировался ли главный журнал прежде и притом многократно?

Не уходили ли за границу атомные тайны Союза?

20. Цитатель Головнина

Отец Головнина, преподаватель гимнастики в институте, приложил много усилий, чтобы воспитать своего сына человеком воли и трудолюбия. Он сумел это сделать. Головнин-младший по одному лишь мысленному приказу накануне легко поднимался точно в 3–4 часа ночи, без видимого усилия мог обходиться три дня без пищи и воды, заставлял себя отказываться от любого удовольствия, в минуты наибольшей физической усталости мог забыть утомление. И уже дважды он вырывал из своей души зародившуюся было любовь.