Собиратели Руси - Дмитрий Иванович Иловаиский

удаленные на север и восток, представлялись почти недоступными великим князьям Южной Руси; отношения изменились с развитием соседней Новгороду Суздальско-Московской государственности. Теперь, когда древняя Русь почти собралась около двух средоточий, Москвы и Литвы, Новгороду пришлось выбирать между ними; ибо он был слишком слаб для того, чтобы сохранить свое отдельное существование между такими сильными соседями. Он попытался было противопоставить Москве государя Литовского, наследника южнорусских князей, но безуспешно. При разнородности и малой сплоченности своих земель, только такие личности, как Ольгерд и Витовт, могли вести удачную борьбу с возникавшей Московской государственностью, опиравшейся на большую часть могучего Великорусского племени. Казимиру IV такая борьба была не под силу, несмотря на то. что он стоял во главе не только Литвы и Западной Руси, но и Польши. Предоставленные собственным средствам, новгородцы могли только дорого продать свою политическую самобытность; но тут, как мы видели, обнаружился у них полный упадок военных доблестей и гражданского чувства вместе с отсутствием единодушия и правительственной безурядицей. Его вечевое устройство так и не выработало строго определенных, устойчивых форм. Притом же, как бы ни был различен политический строй Новгорода и Москвы, все же эти две части Великорусского племени имели так много общего, что неудержимо тянули друг к другу.

Объясняя причины сравнительно легкой победы, которая в сем случае досталась Москве, и становясь на сторону ее великой объединительной задачи, история однако не может отказать в своем сочувствии многим сторонам новгородской самобытной старины, а также тем страданиям и великим жертвам, с которыми сопряжено было выполнение этой задачи.

Не решаясь выступить открытой войной против Москвы на помощь Новгороду, Казимир IV старался возбудить против нее хана Золотой Орды Ахмата, который был сыном известного Кучук Магомета. Старания польско-литовского короля не остались бесплодными в обоих случаях новгородско-московского столкновения; но оба раза хан приходил слишком поздно, т. е. когда Иоанн успевал покончить с новгородцами, и эти нашествия повели только к уничтожению остававшейся дотоле тени татарского ига. Уже при Василии Темном прекратились поездки великого князя Московского в Золотую Орду, служившие главным выражением его зависимости. Иван III, заняв престол, ни разу не посетил Орды. Однако даннические отношения, по-видимому, продолжались, хотя и в незначительной степени. Великий князь все еще собирал установленные взносы на ордынские выходы; но посылал в Орду, очевидно, небольшую часть прежних выходов, в виде скорее подарков, чем дани, и делал это не постоянно, а тогда, когда по обстоятельствам нужно было отклонить татар от больших вторжений. Так во время первого новгородского похода, несмотря на посольство от Казимира IV, Ахмат медлил и собрался на Московскую Русь только летом 1472 года. Иоанн двинул к берегам Оки многочисленные войска, и хан ушел назад; татары однако имели время разорить и сжечь Алексин, причем погибла большая часть его жителей. После того видим взаимный обмен посольствами между ханом и великим князем; вероятно, последний успел на время помириться с Ахматом и задобрить его поминками.

Если верить некоторым известиям, то на решимость Ивана III уничтожить самую тень татарской зависимости, т. е. платеж дани, более всего повлияла его супруга Софья. Гордую византийскую царевну оскорбляли эти даннические отношения к варварам — магометанам, и она постоянно внушала мужу намерение с ними покончить. Особенно оскорбляли ее унизительные обряды, с которыми старые великие князья встречали ханского посла. Иностранные писатели говорят, будто бы великий князь должен был при этом стоя приветствовать татарина, сидевшего на лошади, подавать ему кубок с кумысом, кланяться басме или ханскому изображению и на коленях слушать чтение его грамоты. Если и существовали когда такие обряды, то, конечно, во времена самого жестокого татарского гнета, а не во второй половине XV века. В Московском кремле было татарское подворье, где останавливались послы и постоянно жили татары, надзиравшие за всем происходившим в Москве. Софья, с помощью богатых подарков, упросила ханшу отдать ей этот дом, под предлогом, что она имела какое-то видение и дала обет построить на том месте храм; а татарам обещала отвести другой дом. Таким образом, татарское подворье было сломано, на его месте выстроен потом храм Николы Гостунского; но другого дома татары не получили. По ее же внушению Иоанн, чтобы избежать помянутых унизительных обрядов, обыкновенно сказывался больным, когда приходили ханские послы. А, наконец, когда прибыло посольство с угрозами за то, что Иоанн сам не едет в Орду и дани не присылает, то он будто бы взял из рук посла басму и бросил ее на землю, грамоту ханскую разорвал и плюнул на нее; все посольство велел избить, а оставил только одного, которого отправил назад с подобающим ответом. Но характер и вообще образ действий великого князя, насколько они известны, мало соответствуют подобным рассказам. Кроме внушений Софьи, на решимость Иоанна прекратить даннические отношения к Золотой Орде, по всем признакам, повлияло и общественное мнение московского населения: ненависть к татарскому ярму, сознание его унизительности и презрение к варварам-мусульманам, которых православные люди называли «поганью», все более и более выступали наружу по мере внешних успехов и политического усиления Московского государства. Иван Васильевич не только не опережал в этом случае общественные стремления, а напротив должен был почти бороться с нетерпением значительной части своего народа.

Когда совершалось покорение Новгорода, Казимир IV, опять не оказавший ему прямой помощи, снова принялся подстрекать Ахмата, обещая соединиться с ним и идти вместе на Москву. Но союзники вновь пропустили удобное время. Новгородское восстание и ссора Иоанна с братьями еще раз представили благоприятный момент для нападения на Москву. Но, по-видимому, Московская политика и богатые подарки, раздаваемые в Орде нашими посланцами, настолько замедлили сборы хана в поход, что Иоанн успел уладить внутренние затруднения и двинуть многочисленные рати навстречу Татарам. Мало того, он воспользовался родовой враждой крымского Менгли Гирея к Золотоордынским ханам и заключил с ним тесный союз против Ахмата и Казимира.

В июле 1480 года Иван Васильевич лично отправился в Коломну к войску, между тем как сын его Иван Молодой с другим войском стоял под Серпуховым, а брат Андрей Меньшой в Тарусе. Видя, что главные переправы на Оке защищены Московскими полками, хан направился к западу, и через литовские владения приблизился к реке Угре, составлявшей границу Московской земли. Великий князь вовремя узнал об этом движении; по его приказу сын и брат успели придти к Угре прежде татар и также занять здесь главные броды и переправы. Татары в течение нескольких дней возобновляли попытки перейти реку; Москвитяне стрелами и пищалями отбивали их от берега.

Меж тем великий князь — из Коломны поехал в Москву, которая готовилась