Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча - Сесил Скотт Форестер

Придется сидеть, и его потащат, как труса. Он заставил себя задрать подбородок и посмотреть на адъютанта, стараясь, чтобы взгляд не был совсем уж стеклянным.

– Это не смерть, – сказал адъютант.

Хорнблауэр хотел заговорить, но ни звука не вырывалось из открытого рта. Адъютант изобразил чарующую улыбку.

– Новости из Бельгии, – сказал он. – Император проиграл великую битву. В месте под названием Ватерлоо. Веллингтон и Блюхер перешли границу и идут на Париж. Император уже там, и сенат требует его отречения.

Сердце Хорнблауэра билось так сильно, что он по-прежнему не мог выговорить ни слова.

– Его превосходительство генерал, – продолжал адъютант, – решил по этому поводу отменить назначенный на сегодняшнее утро расстрел.

Хорнблауэр наконец обрел дар речи.

– Я не буду настаивать, – сказал он.

Адъютант продолжал говорить что-то о реставрации его христианнейшего величества, но Хорнблауэр уже не слышал. Он думал о Ричарде. И о Барбаре.

Адмирал Хорнблауэр в Вест-Индии

Святая Елизавета Венгерская

Контр-адмирал лорд Хорнблауэр, хоть именовался громко – главнокомандующий его величества кораблями и судами в Вест-Индии, – с официальным визитом в Новый Орлеан прибыл на его величества шхуне «Краб», имевшей на вооружении всего две шестифунтовые пушки и команду в шестнадцать человек, не считая сверхштатных.

Его британского величества генеральный консул в Новом Орлеане, мистер Клаудсли Худ, не преминул по сему поводу заметить:

– Решительно не ожидал встретиться с вашей милостью на столь маленьком судне.

Он огляделся. К пирсу, возле которого пришвартовался «Краб», консул подкатил в экипаже и о своем прибытии отправил возвестить ливрейного лакея, однако приветствовали его лишь двое боцманматов с дудками (ими оркестр «Краба» и ограничивался), а на шканцах поджидали, помимо самого адмирала, только флаг-адъютант и простой лейтенант – командир шхуны.

– Вынужденные обстоятельства, – пояснил Хорнблауэр. – Однако, если вы позволите проводить вас в каюту, я предложу вам все возможное гостеприимство моего временного флагмана.

Мистер Худ (трудно было бы придумать менее подходящее имя, ибо он был непомерно тучен – целая груда одутловатой плоти) втиснулся в кресло за столом в маленькой, уютно обставленной каюте и на предложение Хорнблауэра перекусить ответил, что уже завтракал, – видимо, сочтя, что на таком суденышке не могли приготовить ничего путного. Флаг-адъютант Джерард ненавязчиво примостился в уголке с карандашом и блокнотом на коленях. Хорнблауэр вернулся к начатому разговору.

– «Феба» ударило молнией у мыса Моран, – сказал он. – Я намеревался прибыть на нем. «Клоринда» чинится в доке. «Косуля» возле Кюрасао приглядывает за голландцами – они бойко продают оружие Венесуэле.

– Мне ли не знать! – отозвался Худ.

– Вот три мои фрегата, – продолжал Хорнблауэр. – Поскольку визит был объявлен заранее, я счел за лучшее прибыть хотя бы на шхуне.

– Как пали могучие! – процитировал мистер Худ. – Ваша милость, главнокомандующий, располагает лишь тремя фрегатами и полудюжиной шлюпов и шхун.

– Четырнадцатью шлюпами и шхунами, – уточнил Хорнблауэр. – Самые подходящие суда для здешних моих целей.

– Без сомнения, милорд, – отвечал Худ. – Но я помню дни, когда в распоряжении главнокомандующего была эскадра линейных кораблей.

– Так то во время войны, сэр. – Хорнблауэр вспомнил разговор с первым лордом Адмиралтейства накануне своего вступления в должность и добавил: – Палата общин скорее сгноит королевский флот на приколе, чем увеличит подоходный налог.

– Как бы то ни было, ваша милость здесь, – продолжал Худ. – Ваша милость обменялись салютами с фортом Сент-Филип?

– Выстрел на выстрел, согласно договоренности, о которой вы извещали в своей депеше.

– Прекрасно! – воскликнул Худ.

Сказать по правде, церемония получилась довольно нелепая. Вся команда «Краба» выстроилась по уставу вдоль борта, офицеры на шканцах застыли навытяжку, но «всей команды» осталось до смешного мало: четверо матросов заряжали пушку для салюта, один стоял у сигнального фала и один – у штурвала. К тому же лило как из ведра – парадный мундир на Хорнблауэре промок и обвис.

– Ваша милость воспользовались услугами парового буксира?

– О да, клянусь Богом! – воскликнул Хорнблауэр.

– Вероятно, для вашей милости это было внове?

– Да, конечно, – сказал Хорнблауэр. – Я…

Он сдержался, чтобы не выложить разом все свои соображения по поводу паровых судов – весьма необычные и неуместные. За время от восхода до заката паровой буксир протащил «Краба» против течения сотни миль от моря до Нового Орлеана и прибыл минута в минуту, как и обещал шкипер. И вот Новоорлеанский порт: множество кораблей, причем не только океанские парусники, но целая флотилия пароходиков, – шлепая лопастями, они на удивление резво спорили с течением, а поворачивали куда проворнее даже оснащенного косыми парусами «Краба».

– Пар открыл дорогу вглубь континента, милорд, – в тон мыслям Хорнблауэра заметил Худ. – Целая империя. Судоходные реки – тысячи и тысячи миль. Через несколько лет в долине Миссисипи будут жить миллионы людей.

Хорнблауэр вспомнил, как еще капитаном на половинном жалованье присутствовал при споре о «паровых чайниках». Кто-то предположил, что со временем появятся движимые паром океанские суда. Идею должным образом подняли на смех – как губительную для подлинного мореходного искусства. Хорнблауэр не был вполне согласен ни с той ни с другой стороной, но смолчал, не желая прослыть опасным безумцем. Он не намеревался обсуждать эту тему и сейчас, даже со штатским.

– Есть ли донесения для меня? – спросил он.

– Целая кипа, милорд.