Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы - Сергей Хрущев

Ответ известен: никак. Туполеву вновь пришлось произнести роковое слово. Отец облегченно вздохнул. «Вот видите, — он перешел на серьезный тон, — вы предлагаете затратить на бомбардировщики миллиарды и не решить главной задачи. Денег у нас нет, приходится выбирать, кому заплатить. Естественно, мы выбираем ракеты. А у вас полно дел с пассажирскими самолетами. Предлагайте, мы рассмотрим, скупиться не будем».

Пока дальше разговоров отец не шел, но по всему чувствовалось, что решение не за горами. Авиационные конструкторы чувствовали себя сидящими на пороховой бочке.

В 1959 году ядерные взрывы не производились ни в СССР, ни в США, ни в Великобритании. Страны, входившие в ядерный пул, настороженно следили друг за другом, ни на минуту не прекращая своих исследований, конструирования: если одна из них сорвется, нарушит зыбкое равновесие не подкрепленного никакими договорами моратория, то две остальные смогут возобновить свои испытания немедленно.

Наши испытания, проведенные на исходе 1958 года, не решили всех проблем. Наиболее серьезная из них возникла при поездке отца к Янгелю. Под какой заряд рассчитывать Р-16? Использовать только что испытанную для Р-12 мегатонную боеголовку или ориентироваться на перспективную, в два-три раза мощнее?

Ответа на этот вопрос ждали от отца. Кириченко, Брежнев, Устинов, не говоря уже об администраторах рангом пониже: министрах, председателях государственных комитетов, стояли за новый заряд. Они не сомневались в необходимости проведения испытаний, относились к нашим обязательствам прекратить взрывы не более как к политической уловке, бумажке, не способной противостоять требованиям жизни.

Отец принял соломоново решение — ориентироваться на старую боеголовку, но предусмотреть возможность использования вновь разрабатываемой. Занять более жесткую позицию он просто не мог. Американцы связали себя обязательством всего на год, он вскоре истекал. Французы, не успевшие вступить в ядерный клуб, не обращая внимания на развернувшуюся кампанию, готовили свое первое испытание. Оно чрезвычайно беспокоило отца, ведь под французской маркой смогут проводить свои взрывы и американцы. Как их проконтролируешь?

Но пока он держался твердо. И как бы в поддержку слов отца вскоре после совещания у Янгеля, а точнее, 26 июля Государственный департамент США сделал заявление о продлении своего моратория до конца нынешнего года. Шаг невелик, попросту шажок, ведь дело шло о двух месяцах — с 31 октября срок переместился на 31 декабря. Однако отец воспринял сообщение как добрый знак. В Москве немедленно отреагировали: СССР не возобновит испытания, пока западные страны не начнут своих. США держались до 29 декабря, когда практически одновременно с сообщением о достижении договоренности о встрече на высшем уровне в Париже 16 мая 1960 года президент Эйзенхауэр объявил, что с нового года США считают себя свободными от добровольно принятых обязательств по соблюдению моратория на испытание ядерного оружия. О своем решении, о дате начала взрывов они сообщат заблаговременно.

Отец расценил этот шаг как уступку президента требованиям военных. Однако сам он не последовал примеру американского президента, хотя и Славский, и Устинов предлагали немедленно приступить к подготовке новой серии взрывов. Поколебать отца им пока не удалось.

Не поколебало его и сообщение о взрыве в феврале 1960 года на полигоне в пустыне Сахара первой французской бомбы.

В это время отец находился в Индии с государственным визитом. Я сопровождал его и присутствовал при получении неприятного известия. Из Москвы предлагали однозначно отреагировать на нарушение нашего одностороннего условия о прекращении испытаний: до первого взрыва, произведенного на Западе. Не в США, а на Западе.

Кириченко и Славский считали, можно без всякого ущерба для нашей политики провести хотя бы ограниченную серию взрывов, закончив ее к открытию совещания в Париже. Тем самым наши позиции станут прочнее, и мы на равных или почти на равных сможем говорить с американцами.

Отец не согласился. Аргументы «москвичей» произвели на него обратное впечатление: как можно не понимать, что после первого же взрыва говорить станет не о чем? В военном отношении, по его мнению, пока ничего не изменилось. Просто Франция удовлетворила свои амбиции, став еще одной ядерной державой. Отец верил в искреннее стремление к миру президента США, надеялся на достижение соглашения. Он решил взрыв в Сахаре «не заметить».

С осени 1958 года Королев предпринимал отчаянные усилия закрепить свой приоритет в освоении космоса, стремился первым достичь Луны. Не считаясь с затратами, смертельной усталостью людей, он пускал одну ракету за другой, атаковал в лоб, так же, как маршал Жуков в мае 1945 года бросал на укрепление Зееловских высот дивизию за дивизией, положил тысячи и тысячи солдат с одной целью — первым войти в Берлин, опередить своего левого «соседа» маршала Конева. Не только по своей манере, но и внешне Королев походил на Жукова — я уже упоминал об этом, — такой же невысокий, крепко сбитый, безжалостно-бескомпромиссный в достижении поставленной цели.

Первые три пуска, 23 сентября, 12 октября и 4 декабря 1958 года, закончились неудачей из-за технической неисправности ракеты. Затем 2 января 1959 года подвела система управления, космический аппарат пролетел мимо Луны. Пуск 18 июня 1959 года — снова авария второй ступени ракеты. К сентябрю изготовили еще две ракеты.

На этот пуск отец возлагал большие надежды. Он даже изменил своему правилу и попросил Королева приурочить его к началу визита в США. При этом отец предупредил: если есть сомнения — не пускать, нельзя осрамиться в такой момент. Королев заверил: конфуза не произойдет.

Сам же он отнюдь не был уверен в успехе, надеялся на свою счастливую звезду. Пуск очередной лунной ракеты, шестой по счету, назначили на 6 сентября. Несмотря на отчаянные усилия стартовой команды, она так и не взлетела — кто-то в спешке забыл пристыковать один из электрических разъемов. Вторая и третья попытки снова закончились неудачей — в трубопроводах жидкого кислорода замерзла неизвестно как попавшая туда вода. В четвертый раз двигатели запустились, но на режим не вышли. Королев решил больше не испытывать судьбу, ракету заменить на запасную. С ней пришла долгожданная удача. 14 сентября советская ракета с вымпелом на борту врезалась в Луну.

Королев подарил отцу копию шарика, которому предстояло при ударе о Луну разлететься дождем сверкающих пятиугольничков, каждый с гербом нашей страны, датой пуска — сентябрь 1959 года и с четырьмя буквами: «СССР». Такой пятиугольничек, впечатанный в синий бархат подложки, хранится у меня как одна из самых дорогих реликвий.