Ультиматум Борна (пер. П. В. Рубцов) - Роберт Ладлэм

Мужчина был в форме генерал-лейтенанта испанской армии. В руке он держал кожаный чемодан. Обращаясь к Шакалу, он заговорил по-испански:

– Проходи в ризницу. Там удобнее переодеться. В этой куртке ты просто ходячая мишень...

– Приятно слышать родную речь, – сказал Карлос, проходя в ризницу и прикрывая за собой тяжелую дверь. – Я благодарен тебе, Энрике... Я твой должник, – добавил он, осматривая ряды пустых скамей и освещенный неярким светом алтарь с золотым распятием.

– Ты мой должник уже больше тридцати лет, Рамирес, – усмехнулся офицер.

– Похоже, у тебя давно не было известий от родственников из Баракоа. Братья Фиделя живут не так сыто, как твои...

– Да, думаю, и сам сумасшедший Фидель так не живет, но ему на это наплевать. Говорят, он стал чаще мыться, по-моему, это колоссальный прогресс. Ты говоришь о моей семье в Баракоа – все правильно! А как насчет меня, мой друг, прославленный международный убийца? У меня ни яхт, ни гоночных автомобилей – тебе не стыдно? Если бы не мое предупреждение, тебя бы еще тридцать три года назад расстреляли на этом самом месте. Ты вовремя смылся из этой игрушечной церкви на площади Прадо, переодевшись священником... Облачение священника поставило в тупик русских, впрочем, как и многих других людей в самых разных ситуациях.

– Послушай, Энрике! Когда мои дела пошли в гору, разве я тебе в чем-нибудь отказывал? – «Старые друзья» вошли в небольшое помещение, в котором священнослужители готовятся к службе. – Разве тебе чего-нибудь не хватает? – спросил Карлос, опуская на пол тяжелую спортивную сумку.

– Я пошутил, – добродушно рассмеялся Энрике и посмотрел на Шакала. – Где твое чувство юмора, мой старый, печально знаменитый друг?

– У меня голова занята другим.

– Я понимаю... и если честно, то ты был более чем щедр по отношению к моей семье на Кубе. Я благодарен тебе за это. Мои отец и мать прожили свою жизнь в мире и спокойствии. Материально они были обеспечены куда лучше, чем их знакомые... Какой идиотизм! Настоящих революционеров оттерли в сторону собственные вожди...

– Твоя семья, как и Че Гевара, представляла угрозу для единовластия Кастро. Но теперь все это в прошлом.

– Да, много воды утекло с тех пор, – согласился Энрике. – А ты здорово постарел, Рамирес. Где твоя шевелюра, чеканный профиль, орлиный взор?

– Давай не будем об этом.

– Хорошо. За это время я поправился, ты, кажется, похудел... Что у тебя с рукой? Это серьезно?

– Рана не помешает мне сделать то, что я обязан сделать.

– Рамирес, что еще ты должен сделать? – спросил офицер. – Борн мертв!! Москва сообщила, что с ним все кончено... Я думаю, это дело твоих рук. Джейсон Борн мертв! Твой враг покинул этот мир. Ты ранен, поезжай в Париж – тебе надо отдохнуть. Я выведу тебя точно так же, как и провел сюда. Мы перейдем во «Францию», и я проложу тебе дорогу. Ты будешь посыльным начальника сектора «Испания – Португалия», которому приказано доставить пакет на площадь Дзержинского. Это делается тут сплошь и рядом: никто никому не верит... Нам даже не придется убивать охранников.

– Нет! Я должен преподать им урок!

– Минутку! Позволь мне сказать кое-что. Ты связался со мной, используя коды экстренного вызова, и я выполнил все, что ты приказал. Ты расплатился со мной за старый долг. Но теперь другая ситуация, и я не уверен, что мне захочется рисковать в этих условиях.

– И это ты говоришь мне?! – заорал Шакал. Он скинул куртку убитого часового; его правая рука и плечо были перебинтованы – на повязке не было никаких следов крови.

– Не ори! – хладнокровно сказал Энрике. – Вспомни, что было много лет назад. Я остался таким же, каким был, когда последовал за тобой вместе с этим громилой по имени Сантос... Кстати, как он там? Вот он-то действительно представлял опасность для Фиделя...

– С ним все в порядке, – не дрогнув, ответил Карлос. – По-прежнему заправляет «Сердцем солдата».

– И все так же ухаживает за своим английским садиком?

– Да, ухаживает.

– Ему бы работать цветоводом... А мне надо было оставаться агрономом – ты знаешь, ведь так мы и познакомились с Сантосом... Да, вот как корежит наши судьбы вся эта трижды проклятая политика.

– Да, меняются обстоятельства, ломаются судьбы... Многое перекроили фашисты.

– А теперь мы перенимаем методы фашистов, а они, в свою очередь, заимствуют у нас, коммунистов, кое-какие мелочи, например, подкидывают немного деньжат... Не получится у них ни черта, конечно, но как идея не так уж плохо.

– Какое отношение это имеет ко мне, твоему монсеньеру?

– Послушай, Рамирес, моя жена, русская, умерла несколько лет назад, мои дети учатся в Московском университете. Учатся благодаря моему положению. И я хочу, чтобы так и было, чтобы они стали образованными людьми. Ты хочешь заставить меня рисковать. Через несколько месяцев я выйду в отставку, и я рассчитываю, что за безупречную службу в Южной Европе и Средиземноморье получу неплохую дачу на Черном море; дети смогут навещать меня. Я не хочу рисковать всем этим... Поэтому, Рамирес, скажи, что ты хочешь, и уж тогда я отвечу: да или нет...

– Я тебя понял, – сказал Карлос.

– Надеюсь, что понял, а кроме того, я хочу тебе кое о чем напомнить. Многие годы ты помогал моей семье – это так; но и я отработал свое. Я вывел тебя на Родченко, дал имена влиятельных чиновников, подноготную которых расследовал сам генерал. Теперь другая ситуация: за нами не гонятся, и у нас нет цели, потому что у нас пропал боевой задор; у тебя, понятное дело, раньше, чем у меня.

– Моя цель остается неизменной, – резко перебил его Шакал.

– А я свое отслужил...

– Ты уже говорил об этом... И вот теперь, когда я здесь, ты хочешь выяснить, стоит ли помогать мне в дальнейшем?.. Так?

– Я должен защищать свои интересы. Зачем ты здесь?

– Я уже сказал. Я хочу преподать им урок... оставить о себе память...

– "Преподать... оставить..." Это что, одно и то же?

– Да. – Карлос открыл чемодан: в нем лежали брезентовая роба и вещмешок. – Почему именно это? – спросил он.

– Рыбацкая роба безразмерна – потому-то я и взял ее. Мы с тобой давно не виделись, во всяком случае с Малаги, а ведь это было в начале семидесятых. Я не мог заказать одежду, сшитую по твоей фигуре. Согласись, ты теперь совсем не такой, каким был раньше, Рамирес.

– А ты, на мой взгляд, почти не изменился, может, немного пополнел, – угрюмо процедил Карлос.

– Ну? И к чему ты клонишь?

– Минутку... Скажи, Энрике, что здесь изменилось с тех времен, когда мы учились?

– Постоянно что-то меняется. Как только поступают фотографии из реальных мест, на следующий день появляются строительные бригады. Здесь на «мадридской» Прадо появилось несколько новых магазинов, новые вывески: установили новые канализационные трубы, едва их сменили в настоящем городе. Изменился и «Лиссабон», а также пирсы вдоль «залива» и реки «Тагеш» – декорации должны точно воспроизводить оригинал. Без этого мы ничто. Курсанты, прошедшие полный курс подготовки, чувствуют себя буквально как дома, когда их наконец отправляют на задания. Иногда мне кажется, что в этом есть какой-то перебор, но вспоминая свое первое задание на военно-морской базе в Барселоне, я думаю, что мне было легко работать, потому что психологически я был подготовлен: никаких неожиданностей для меня не было.

– Ты говоришь о внешних изменениях, – перебил его Карлос.

– Конечно. А о чем ты, собственно говоря, спрашиваешь?

– Меня интересуют склады, нефтехранилища, пункты пожарной охраны... Они не перестраивались?

– Конечно нет. Главные склады и хранилища горючего остались на месте. Подземные резервуары большей частью расположены к западу от района «Сан-Роке»: туда можно попасть через «Гибралтар».

– А как переходят из сектора в сектор?

– Вот здесь есть изменения. – Энрике вынул из кармана кителя компьютерный пропуск. – На каждом КПП есть автоматизированная пропускная система... Она работает от этой штуки.

– И что, не задают никаких вопросов?

– Вопросы задают в главном штабе «Новгорода», если только они вообще возникают.

– Не совсем понятно...

– Если одна из этих игрушек потеряется или будет украдена, об этом немедленно становится известно, и код заменяется.

– Ясно!

– А вот мне неясно! Что ты хочешь выяснить? Зачем ты здесь? Какой урок и кому ты хочешь преподать?

– Район «Сан-Роке»?.. – переспросил Карлос, словно припоминая. – Это где-то в трех-четырех километрах к югу от туннеля, верно? Это, помнится, небольшая прибрежная деревушка, так?

– Да, на пути к «Гибралтару».

– А следующий сектор – «Франция», потом – «Англия» и, наконец, – «Соединенные Штаты»... Да, теперь мне все ясно, все ожило в памяти.

– А мне по-прежнему неясно, – угрожающе проговорил Энрике. – Ответь, Рамирес. Зачем ты здесь?

– Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? – не оборачиваясь, отрезал Карлос. – Как ты смеешь задавать вопросы своему монсеньеру?