Мэрилин Монро - Дональд Спото

Но одна из команд газетчиков разведала о семейном ленче в доме Мортона и решила опередить своих коллег. Мара Щербатова, русская княжна, пребывавшая изгнанницей в эмиграции и заведовавшая нью-йоркской редакцией французского журнала «Пари-матч», попросила одного из коллег подбросить ее к дому Мортона, чтобы суметь раньше всех сделать снимки знаменитой пары, а может быть, и получить от них какое-то заявление. Без нескольких минут час Мэрилин, Артур и Мортон вышли из дому, без единого слова уселись в машину и помчали по узкой и извилистой дороге в направлении Тофет-роуд, а Щербатова и ее шофер кинулись в погоню, двигаясь вплотную за автомобилем Миллера. Уже совсем невдалеке от дома Мортона, на необозначенном крутом вираже автомобиль с журналисткой вылетел с дороги и врезался в дерево. Княжна Мара, выброшенная силой удара, вылетела через рассыпавшееся ветровое стекло и получила очень тяжелые ранения.

Услышав шум, Миллер затормозил, и вся тройка побежала на место аварии; зрелище было настолько ужасающим, что Артур не позволил Мэрилин приблизиться. Потом они поехали домой, чтобы вызвать помощь; бледная и трясущаяся Мэрилин в поисках утешения опиралась на Артура. Собственными глазами увидев последствия случившегося, они понимали, что никто уже не в состоянии помочь несчастным. И действительно, журналистка из аристократического рода умерла через неполные три часа в больнице, расположенной в Нью-Милфорде.

Тем не менее пресс-конференция, организованная во дворе под раскидистым деревом, началась в назначенное время. Просматривая сохранившиеся киноматериалы, где Артур бормочет банальные ответы на вопросы собравшихся журналистов, а Мэрилин производит впечатление рассеянной и вовсе не счастливицы, следует помнить о трагедии, разыгравшейся незадолго до этого мероприятия. В принципе, ни один из них не отличался в этот раз особой разговорчивостью, и менее чем через десять минут оба поспешно ретировались в помещение.

После того как последний репортер покинул домовладение Миллера, он и Мэрилин, одетые по-будничному, двинулись вместе с Мортоном и его супругой в здание окружного суда в Уайт-Плейнс, штат Нью-Йорк. Там в пятницу вечером (29 июня) почти в половине седьмого судья Сеймур Рабинович в ходе четырехминутной церемонии обмена обручальными кольцами объявил их мужем и женой. Ни один журналист не имел понятия о бракосочетании, благодаря чему молодая пара смогла вернуться в Роксбери, не услышав треска ни единой магниевой вспышки.

В воскресенье, 1 июля, в доме агента Миллера, Кея Брауна, вблизи от Катона, штат Нью-Йорк, было организовано второе торжество. Однако, когда друзья и родственники собрались на традиционный еврейский свадебный обряд и веселый говор голосов доносился из холла и сада, Грины добросовестно составляли компанию не на шутку разнервничавшейся Мэрилин, которая находилась в гостевой комнате наверху. По существу она уже с пятницы сидела взаперти, и, хотя Эми с мужем могли только строить догадки и предположения, Милтон на всякий случай позвонил Ирвингу Стайну, посоветовав адвокату «быть готовым к возможности возникновения внезапных трудностей в вопросе вступления Мэрилин в брак».

Вскоре Эми и Милтон начали понимать причину ее беспокойства.

— Ты на самом деле хочешь влезать в это замужество? — спросил Милтон у Мэрилин. — Сама знаешь, никакой обязаловки здесь нет.

Глаза ее наполнились слезами, и Эми пробовала ее утешить. А Милтон тем временем продолжал:

— Посадим тебя в машину, а сами займемся гостями.

Они истолковали тогда ее тревогу следующим образом: гражданский брак как-то можно аннулировать, в то время как религиозный обряд представляет собой торжественное увенчание брачного союза.

— Нет, — тихо ответила Мэрилин. — Нет, я не хочу дальше в это влезать.

Однако, когда Милтон уже собирался приступить к выполнению своей неблагодарной задачи, Мэрилин окликнула его и позвала обратно.

— Милтон, дорогой, нет! — воскликнула она. — Мы уже пригласили всех этих людей. Нельзя их разочаровывать.

По мнению Эми, Мэрилин восприняла смерть Мары Щербатовой как дурное предзнаменование для своего брака. «Однако, невзирая на всякие знамения, у нее в любом случае было сознание, что она совершила страшную ошибку, согласившись на этот союз».

Вся труппа и актеры ждали, а невесте, как она сама потом призналась, было жаль Артура. Представление продолжалось. Через несколько минут раввин Роберт Голдберг — которому ассистировали брат Артура, Кермит, а также Хедда Ростен — совершил ритуальный церемониал. В эти послеполуденные часы Мэрилин чудесно отыграла свою роль, поздоровавшись с каждым из двадцати пяти гостей, проявляя заботу о безупречном ходе приема и проверяя, всем ли собравшимся хватает тушеной говядины, индейки и шампанского.

«Что ж, — сказал Джордж Аксельрод, поздравляя новобрачных и остроумно перефразируя знаменитый ответ Бернарда Шоу на предложение о бракосочетании, сделанное ему Айседорой Дункан[350], — будем надеяться, что у ваших детей будет внешность Артура и ум Мэрилин». Аксельрод вспоминал, что Мэрилин от души расхохоталась, но ее мужа эти пожелания вовсе не развеселили. По беззаботному поведению новобрачной никто бы не догадался, что ее мучили страшные сомнения.

Прежде, чем супруги Миллер выехали в Лондон на съемки картины «Принц и хористка» (студия «Уорнер бразерс» именно так назвала в конечном итоге киноинсценировку пьесы «Спящий принц»), Артур выставил на продажу свой дом в Роксбери, убедив Мэрилин, что после возвращения они смогут начать новую жизнь в новом доме. 2 июля газета «Нью-Йорк геральд трибьюн» поместила объявление следующего содержания:

Находящийся на отшибе дом драматурга и кинозвезды: 7 комнат, 3 ванные, бассейн, теннисный корт, гараж на две машины, небольшая студия. 4 акра [1,62 гектара], $ 29 500, (если 26 акров [10,5 гектара] то $ 38500).

Коттедж удалось быстро продать за двадцать семь с половиной тысяч долларов, и после погашения небольшого долга по ипотечной ссуде и внесения ряда других мелких сумм остальные деньги были помещены на депозит для покупки другой, расположенной неподалеку усадьбы.

Первая неделя июля прошла в трудных переговорах, за которые отвечал Милтон. Вместе со Стайном они должны были разрешить массу юридических и финансовых вопросов — в том числе снять сомнения по поводу договора между ММП и производственной кинокомпанией Оливье, а также спор между ММП и Джеком Уорнером, требовавшим контроля над окончательным монтажом картины. Еще нужно было погасить острый конфликт с Британским управлением по делам занятости; последнее противилось приезду столь большого количества американцев, собиравшихся принять участие в данном международном предприятии. Кроме того, Миллеры попросили Хедду Ростен, старую приятельницу Артура, с недавнего времени ставшую также близкой с Мэрилин, присоединиться к съемочной группе в качестве личного секретаря Мэрилин и, не больно задумываясь, предложили ей двести долларов в неделю. Эми Грин в предвидении проблем, связанных со все более заметной зависимостью Хедды от алкоголя, заявила Милтону, что это классический пример чрезмерной щедрости Мэрилин, чтобы не сказать потребности окружить себя тучей прихлебателей в момент, когда она готовилась бросить вызов Оливье и команде английских актеров.