Самая страшная книга 2022 - Сергей Владимирович Возный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Значит, глобальное потепление добралось и до бейюлов, — хмыкнул непалец. — Хотите быть первооткрывателем?
— Нет, у меня… другие мотивы, — ответил Рыбин, вновь вспомнив девушку со старой кинопленки.
— Что ж… Полагаю, вы хотите с кем-то встретиться. С кем-то, кого не видели очень давно. И уже не надеялись увидеть, — задумчиво проговорил непалец. А потом, не глядя в сторону Рыбина, но словно ощущая его удивленный взгляд, добавил: — Я знал нескольких людей, которые отправлялись туда за этим. И… И получали то, что хотели. По крайней мере, на первый взгляд.
— Что вы имеете в виду? — спросил Рыбин. Но непалец лишь покачал головой.
— В свое время я заинтересовался этим местом и даже думал отправиться туда. В шестидесятые по нам бумерангом ударило западное увлечение нашим же мистицизмом, различными духовными практиками… Я был студентом, жаждал нового опыта, а некоторые мои знакомые воспринимали этот Цирк Годеш именно как своего рода психоделический трип. Способ раскрыть границы сознания, прикоснуться к неведомому. В общем, я передумал. Передумал, когда услышал от очевидцев, что эти… То, что показывает лед… Они говорят ужасные вещи. Ужасные. Совсем не те, что ты хочешь услышать. И никто из моих друзей, получив свою порцию запредельного, не вернулся довольным и счастливым. Наоборот, все они стали замкнутыми, молчаливыми и старались особенно не распространяться об увиденном.
Непалец поежился, словно почувствовал в духоте бара ледяной сквозняк.
— Впрочем, одно это меня, пожалуй, не остановило бы — ведь я был молодым и безумным, так хотел чего-то нового. К тому же я никогда не слышал, чтобы эти… эти изображения, назовем их так, чтобы они причиняли кому-то хоть малейший вред. Но позже я прочел одну старинную историю. Я не суеверный человек, но… Наверное, немного веры в сверхъестественное передается нам с кровью, как способность обходиться без кислорода на больших высотах.
Непалец вновь усмехнулся, но его глаза странно заблестели, и взгляд на миг метнулся к рюмке с алкоголем.
— Поищите в Интернете «Грех Намдэ Цэнпо». Это памятник раннетибетской литературы, входит в обязательный курс в местных университетах. Вряд ли есть русский перевод, но английский — наверняка.
— И зачем мне его искать? — спросил Рыбин, допивая чай. Испепеляющая жажда выпивки, безумная тема разговора и цель предстоящего путешествия породили внутри хаос, заставили все вокруг казаться нереальным, будто он смотрит кино с собой в главной роли или видит сон.
— Это легенда, записанная приблизительно в седьмом веке нашей эры, но повествующая о куда более ранних, совершенно мифических временах. Прочтите ее, прежде чем отправиться в путь.
Рыбин ожидал, что непалец сейчас окончательно превратится в персонажа фильма ужасов, который в самом начале отговаривает героев посещать Опасное Место — и чьи предостережения, конечно же, никто не слушает, — но этого не произошло. Его сосед вдруг неожиданно проворно спрыгнул с высокого табурета и торопливо пожал Рыбину руку, бегло взглянув на часы с потертым кожаным ремешком.
— Пожалуй, отправлюсь домой. Судя по часам, жена уже должна была перестать сердиться. К тому же еще немного посижу здесь с вами — и таки выпью рюмку. И не одну.
Улыбнувшись, он кивнул и двинулся к выходу. Но перед тем как раствориться в толпе, застыл на миг, повернулся и проговорил:
— Прочтите «Грех».
А потом исчез. Миг спустя Рыбин подумал, уж не породило ли старика его воспаленное от нехватки спиртного сознание. И лишь вторая рюмка на стойке напоминала, что его собеседник был настоящим. Мгновение спустя бармен убрал и ее. А потом протер место, где та стояла, словно окончательно стерев следы этого человека и его странного рассказа, заставив Рыбина сомневаться в их реальности.
Рыбин сомневался в реальности мира внизу. Сомневался в том, что существует он сам. Что есть хоть что-то, кроме ревущей тьмы. Постепенно все, чем был мир вокруг, все, чем был он сам, истончилось, стерлось бесконечной бурей, вымерзло и выветрилось, превратив его в бестелесный призрак. Рыбин больше не чувствовал тепла — теплая одежда и пух спального мешка, казалось, вообще не согревали, а редкая кружка чая из растопленного на горелке снега походила на несколько глотков пустоты. Холода, впрочем, тоже не было, хотя снаружи, за хлещущей на ветру стенкой палатки, температура упала ниже минус двадцати. Не было почти ничего. Все стало воспоминанием о самом себе. Анина гибель казалась отголоском забытого сна. Сна во сне. Здесь, в этом неистово ревущем ничто, вымерзла даже скорбь.
Да что там гибель жены — даже смерть Синичкина, случившаяся позавчера, казалась ненастоящей. Просто шутка. Скоро он вернется как ни в чем не бывало. Рыбин уже видел его вчера, во мгле. С болтающейся безвольно, раздробленной при падении в трещину головой на сломанной шее, тот брел за остальной группой. Рыбин разделил свой дневной паек надвое и оставил половину на снегу — чтобы Синичкин подкрепился. Если, конечно, мертвецам нужно есть. Ему самому уже давно не хотелось.
Хотя кое-что оставалось. Рассудок. Болезненно трезвый без алкоголя и во всех смыслах холодный ход мыслей, едва слышно пощелкивающих в голове, как хорошо смазанные шестеренки. От запредельных нагрузок, холода и кислородного голодания ум словно лихорадило, и он снова и снова перебирал обстоятельства, загнавшие Рыбина в эту смертоносную пустоту, все события последних дней и странные действия Зуева, последовавшие за гибелью Синичкина.
А еще в голове постоянно сменяли друг друга, как слайды в старом проекторе, образы из той тибетской легенды — «Грех Намдэ Цэнпо». Перед выездом из Катманду Рыбин нашел ее в Интернете, скачал и читал на смартфоне вечерами, лежа в спальнике в дрожащей на свирепом ветру палатке.
Усталость была чудовищной, но одним из симптомов горной болезни было сочетание сонливости и бессонницы, так что времени для чтения хватало. К тому же «Грех» отлично усыплял — это была короткая история, но обильные описания одеяний героев вкупе с архаичным языком заставляли прорубать путь через текст с усилием, будто выдалбливая суть повествования ледорубом из древней льдины. «Грех» повествовал о властителе княжества по имени Намдэ Цэнпо, молодая жена которого умерла от чумы. Правитель впал в уныние, и лишь принесенные бродячим мудрецом известия о существовании далеко в горах
