Тот самый сантехник. Трилогия (СИ) - Мазур Степан Александрович

– А «если что» – это основная причина смертей по осторожности на Руси, – добавил Кишинидзе.

Сомов, на тело на носилках посмотрев в последний раз, квартиру опечатал листиком проклеенным. Печать поставил «до востребования». На том и порешили с коллегой с пометкой «самоубийство по неосторожности».

– Боря, ты короче на связи будь. Может как свидетеля тебя дёрну.

– Ага… симку только восстановлю, – ответил Глобальный и тут же спросил, раз случай подходящий выдался. – Мужики, а к вам немец не попадал на участок? Щуплый такой. Как будто помрёт сейчас. Или завтра – точно. В глазах ещё остаточные признаки интеллекта.

– Ну, таких у нас полрайона ветром сдувает, – прикинул Сомов.

– Боря, какой ещё немец? – буркнул Кишинидзе. – С утра катаемся по району не жрамши. На участке с самого завтрака не были. Ты думаешь почему я толстею? Прихожу домой и как ужинать начинаю, так и… продолжаю весь вечер.

– Это да, работа у нас вредная. Только и радость, что пожрать перед телевизором, – кивнул Сомов и на прощание руку Боре пожал.

Кишинидже тоже. Через час уже не считается. Микробы самоуничтожились. А вирусы только иностранные компании придумывают, чтобы денег побольше заработать. А руку жать – надо хорошему человеку. Потому что плохой человек к себе котика не заберёт из обречённой квартиры.

Разъехались участковые, МЧС и скорая укатили. А Боря в квартиру Лиды вернулся и Джеком был встречен на пороге. Телефон пропал. Но собака вернулась. А теперь с котёнком игралась, как будто ничего не произошло. Погуляла в обед просто.

«Вечером же снова пойдём, да?», – говорили её глаза голубые.

Боря котёнка на руки взял, на стул сел и долго молчал. Слов долго найти не мог. За вёдра только взялся и помогал молча потолок опустошать. Пока Лида полы намывала.

Девушку как подменили. Притихла. Словно чувствовала, что что-то не так, не дёргала. А потом поступила самым разумным в этой ситуации способом - пошла на кухню борщ варить.

А пока варился, вещи просушила все, раздев догола, подрочив яростно, молча в ведро пустое направив на спуск. Пока Боря котёнка продолжал гладить, погладила всё. И вещи на стульчик сложила стопкой.

Захочет остаться – останется, по полкам разложит. Захочет уйти – обратно в сумку всё сложит. Право выбора. Но встав перед сантехником голеньким, сама вдруг разделась, котёнка из рук взяла, подальше отложила на мягкое и спросила голосом строгим, как будто училка урок у школьника спрашивает:

– Борис, так можно ли считать, что мы прошли сегодня стадию воды вместе? Или за медные трубы тоже заходит?

Боря глаза поднял, смотрел на неё долго, а потом кивнул.

Это жизнь. Надо жить. А жить лучше с дурёхой забавной, или хотя бы провести время до вечера, пока метель не утихнет. А там гляди и… привыкнет.

Глава 9 - Жить так жить

За именем дело не встало. Котёнка прозвали Демоном сразу же после того, как дал первый отпор хаски. При попытке его облизать, Джек получил серию ударов по морде, словно котик троечку пробил. А затем дворовый сирота без всяких затей просто впился в ухо обидчику и под завывание собакена, носился по всей квартире с мохнатой серёжкой до той поры, пока Боря не зажал их в углу и не расцепил.

Кого наказывать в этом ситуации – не понятно. Один маленький, другой озорной. Но Лида сразу прониклась к демону симпатией, видимо почуяв в мелком дрожащем сером комочке родственную душу.

Что делать с самой Лидой, Боря пока точно не решил. Но поясок от халатика старался держать в кармане. Разойдётся – пригодится. Но пока расходилась только зима за окном: ветер затих, но теперь валило так, словно мельник сошёл с ума, взобрался на крышу и высыпал мешок за мешком за прохожих.

Суета с уборкой квартиры заняла несколько часов. Дело близилось к ужину. Дозвонился с Лидиного телефона до Леси, уточнил, что спасает улицу Ленина дом пять от незавидной участи. А сколько это в заявках – никто толком не скажет. Но много.

Простила прогул Леся, только сказала, что Олафа они тоже потеряли.

– Да домой походу вернулся. Куда ему ещё идти-то? – ответил Боря скорее для своей совести.

Он нянькой не нанимался. Разведчикам за слежку за немцами хотя бы доплачивают. А тут бесплатно трудится приходится.

Нет, всё, решено. Хотел свободы – получил. Заодно и с Генералом Морозом о своём пошепчется. Не могут же взрослые люди в сугробах среди города оставаться. Кто-нибудь, да пригреет, если совсем мозгов нет.

«Но судя по цене на газ в Германии, мозгов там как раз давно и нет», – добавил внутренний голос, когда Боря трубку положил, и добавил сочувственным тоном: «Германия уже не та. А всех сирых и убогих мы, как водится, жалеем».

Бил по больному, гад такой.

Только убедившись, что в потолке не осталось ни капли воды, Боря вернул в квартиру электричество. Проще при свечах посидеть, чем проводку менять. И уж точно меньше всего ему хотелось за сутки проходить с девушкой сразу и огонь для полноты поговорки. Он вообще-то между Дашей и Наташей выбирает. Но они далеко. А Лидок – близко. И это ей в жирный плюсик в анкетку, конечно.

Сам же потолок при свете люстры стал больше похож на сморщенную жопу старушки, чем на необходимый предмет интерьера. Дырочка ещё эта бесила, растянувшись из прокола ручкой диаметром меньше сантиметра до дыры размером с кулак богатыря. Как будто девственник попал в руки мастера по фистингу и сразу всё сдал на «отлично». Но навсегда подружился с проктологом. Потому что обратно всё уже не отмотать.

Но больше Борю раздражало, что всё вокруг теперь напоминает ему о старушке вдобавок к немцам замёрзшим. Хоть действительно к психологу иди. Ведь если забросить лечение, то станет скучать по ней как Максимка по Алле. А там чего доброго, и на поиски женщины-спонсора потянет. Начнёт, конечно, с той, которой 40+, а дальше глубину падения уже не остановить будет. Наташке вон 30+. Начало уже положено.

Да и Олаф этот долбанный. Кто вообще становится резко самостоятельным в снегопад? Разве не мог весны подождать, чтобы женщине страну показывать? Теперь грузят оба, по килограмму на плечи совести добавив. Один слева, другая справа. Вроде мелочь, но неприятно.

Отвлекаясь от дурных мыслей о старушкострадании и немцефобии, Боря снова на потолок посмотрел. Ну нет же, не ляхи старухи, а куриная гузка. Просто мыслить нужно в другом направлении. Да и на ковре не рожа Мергенштольца перекошенная, а просто узор такой странный.

Лучше о работе думать.

«Так… чего бы тут поработать?».

– Слушай, а зачем тебе такой потолок? – прикинув стоимость восстановления, а то и полной замены, спросил Глобальный.

Материалы всё-таки подорожали в последний год с «нихуя себе» до «они в корне охуели!». А хотелось уложиться хотя бы в «они что, блядь, из золота?». И он добавил, пообещав себе присмотреться к ценникам на складах, как только вернёт в строй микроавтобус:

– И так пространства мало. А в жару ещё и дышать нечем, наверное.

– Ну… мне то воздуха хватает… хватало, – поправилась Лида, гладя котейку, играя с собакой и не забывая ножкой тыкать в мужчину. Всё-таки все на одном диване поместились. И так уютно, аж жутко. Вдруг уже к полноценному витью гнезда готова? А с чего начинать? Или достаточно бросить мужика на палас, трахнуть, а дальше уже как-то само получается?

– Кондиционер спасает, – добавила Лида, ухмыляясь украдкой своей тайне, помыслах и намерениях. Вслух сказать – сбежит секунд через десять.

– Да что кондиционер? Ещё и не инверторный, наверное. Свет только мотает без меры, – сразу запулил мысль Боря, подводя девушку к простому решению в сторону упрощения вопроса. – Снимать его нахрен надо и просто побелить потолок. Пространства больше будет. А как дышать полной грудью начнёшь, ещё и спасибо скажешь.

И на всякий случай Боря поясок в кармане погладил. С дыхалкой то у неё все в порядке. И голос поставлен. Но как бы кто ещё из соседей дуба не дал и в деревянный макинтош не оделся.