Конец «Гончих псов» - Анатолий Иванкин

— Мне пора, — сказал он, взглянув на свои призовые часы с наградной надписью.

Марина проводила его до калитки.

— До завтра?

— До завтра, — Андрей привлек ее к себе. В глазах Марины светилось отражение луны.

Андрей возвращался домой по пустынному скверу, насвистывая веселую мелодию. Перед ним на дорожке солнечными зайчиками прыгали блики от электрических фонарей, падающих из густой листвы деревьев, окаймляющих дорожку.

Выйдя на ярко освещенную площадь перед заводским клубом, он услышал последние известия, транслируемые через местный радиоузел:

— …Как передает агентство Рейтер, семнадцатого июля в Испанском Марокко вспыхнул контрреволюционный мятеж дислоцирующихся там частей испанской армии и Иностранного легиона. Во главе заговора, направленного против коалиционного правительства республиканской Испании, встал генерал Санхурхо…

Андрей, занятый мыслями о Марине, чьи поцелуи еще горели на губах, не придал особого значения этому сообщению.

Испанское Марокко было где-то у черта на куличках, еще дальше, чем Абиссиния, в которой совсем недавно закончилась кровопролитная итало-эфиопская война.

Разве мог Андрей предположить, что это, на первый взгляд незначительное, событие может так круто повернуть его судьбу?..

Он даже запел:

Любовь нечаянно нагрянет,Когда ее совсем не ждешь,И каждый вечер сразу станетТак удивительно хорош…

Жизнь была прекрасна. Чудесен был сегодняшний вечер, а завтра его ожидали интересные полеты, а вечером новая встреча с Мариной.

До мятежных ли марокканцев ему или до тех подонков, которые сменили тюремную робу на униформу солдат Иностранного легиона и готовы служить хоть дьяволу — лишь бы платили побольше?

Но через несколько дней, когда радио сообщило, что генерал Санхурхо погиб в авиационной катастрофе, а мятеж, поднятый им, разгорается все больше, Андрей задумался: к чему это может привести и чем кончится? Вместо покойного Санхурхо мятежников возглавил генерал Франсиско Франко, прилетевший в Испанское Марокко с Канарских островов на самолете, который англичане предоставили этому махровому контрреволюционеру.

Франко начал действовать более решительно, с инквизиторской жестокостью расправляться с республиканцами, не заботясь о том, какой резонанс вызовет это в других государствах. Не пощадил он и недавних своих друзей, преданных Республике генералов и офицеров, среди которых были и его родственники.

Он оказался тем человеком, в которого поверили главы фашистских государств и реакционные правительственные круги в Англии, Соединенных Штатах и Франции. Ему отовсюду шла экономическая и военная помощь — из Германии, Италии, Португалии: не только современная боевая техника, но и интервенционные соединения хорошо подготовленных воинских контингентов.

Андрей с болью в сердце следил за героической борьбой республиканцев с фашистами. Прогрессивные люди всего мира начали сбор средств в фонд помощи Республики. С большими трудностями производилась закупка оружия, и тысячи добровольцев-интернационалистов из многих стран поехали в Испанию, чтобы защитить ее от коричневой чумы. Среди них были венгр Матэ Залка и американец Эрнест Хемингуэй, немец Ганс Беймлер и поляк Сверчевский.

В Советский Союз из Испании стали приходить пароходы с детьми, потерявшими родителей.

У Андрея сжималось сердце, когда он смотрел кинохронику о зверствах фашистов в Испании, и все чаще задумывался о своем месте в этой борьбе.

Утром противно завыла сирена, установленная на крыше соседнего дома.

«Тревога!» — понял Рогачев и, откинув одеяло, вмиг вскочил с кровати.

В прямоугольнике открытого окна едва серел наступающий рассвет. Андрей быстро обулся, надел комбинезон, опоясался портупеей. «Тревожный» чемодан, заполненный самым необходимым, всегда стоял у порога. Андрей схватил его и побежал к месту сбора.

Через несколько минут переполненный автобус привез летчиков на самолетную стоянку.

Механики и мотористы, прибежавшие сюда из казармы, расположенной близ аэродрома, уже успели расчехлить самолеты и готовили их к вылету.

Командир эскадрильи построил летчиков, прошелся вдоль строя, внимательно осматривая каждого, остановился посередине.

— С рассвета пятого августа «синие», сосредоточив свои войска вдоль государственной границы, перешли в наступление, — заговорил он глухо и серьезно. — Пограничники и передовые части войск «красных» сдерживают натиск «синих». К месту боев подтягиваются бронетанковые и стрелковые соединения «красных». Авиация «синих» действует группами в восемь-двенадцать бомбардировщиков под прикрытием истребителей, нанося бомбовые удары по войскам на поле боя, подходящим резервам, по аэродромам и железнодорожным станциям. — Комэск на минуту оторвался от листа с боевым распоряжением. — Вам ясна боевая обстановка?

— Ясна! — за всех ответил Рогачев.

— Наша бригада, — повысил голос комэск, — с семи ноль-ноль уничтожает авиацию противника в воздухе, действуя из положений «барражирование в воздухе» и «дежурство на земле» в первой готовности.

Спрятав в планшет боевое распоряжение, комэск поспешил на командный пункт.

В первом вылете звено Рогачева перехватило шестерку самолетов СБ с накрашенными поперек фюзеляжей черными полосами.

Бомбардировщики летели вдоль железной дороги, идущей от Новоград-Волынского. Скорость группы была около 400 километров, и, если бы истребители не имели превышения, позволившего на снижении разогнать «ишачков» до скорости 500 километров, они едва бы перехватили группу на заданном рубеже.

Атаку Рогачев произвел сверху сзади одновременно всем звеном. Удерживая ведущий СБ в трубке прицела, он наблюдал, как на сближении происходит рост контуров цели, на которую он наложил нить перекрытия.

Уже можно было различить, что стрелок на СБ начал двигать стволом турельного пулемета, имитируя ведение оборонительного огня.

— Пора! — мысленно сказал себе Рогачев и, нажав на гашетки пулеметов, начал выводить самолет из атаки.

Во втором вылете звено Рогачева было направлено в зону боевых стрельб.

Андрей издали заметил длиннокрылый самолет, сверкавший в лучах солнца, словно начищенный серебряный полтинник. Сзади СБ на длинном тросе тянулась полотняная мишень цилиндрической формы, которую в авиации называли почему-то конусом.

Перестроив ведомых в правый пеленг, Рогачев скрытно сблизился с целью и внезапно атаковал ее снизу. Это обеспечивало звену максимальную безопасность в случае отстрела конуса, но не гарантировало большого количества попаданий в мишень, так как стрельба велась заградительная, с выносом упрежденной точки вперед конуса.

«А теперь бьем поочередно», — решил он, подавая знак ведомым эволюциями самолета. Повторная атака давала свободу маневра при прицеливании. Теперь он стрелял так, как его научил командир отряда в Борисоглебской школе. Этот метод стрельбы назывался чкаловским.

Подойдя к конусу метров на пятьдесят, он уравнял скорость и, довернув на него, сделал крен с обратным скольжением. Когда конус на секунду замер в перекрестии, Андрей всадил в него все заряды, оставшиеся в ленте. Теперь он не сомневался — попаданий хватит с избытком на все звено, для того чтобы получить оценку «отлично».

После августовских учений за звеном Рогачева установилась лестная репутация воздушных снайперов.

Летчики его звена научились стрелять со скольжением. Но Рогачев не раз поучал своих ведомых:

— Прием этот, товарищи, хорош, но в бою опасен. Применять его нужно с умом. Когда мы ловим конус на скольжении, наш самолет тоже замирает в прицеле стрелка бомбардировщика. Палка о двух концах… Но если в прицеле моего самолета окажется фашист, я применю этот прием не задумываясь.

Накануне Дня авиации Андрей Рогачев освободился со службы поздно. Когда они с Мариной выбрались в город, то едва успели на последний сеанс кинофильма.

Перед началом показали хронику испанских событий: республиканцы, закопченные пороховым дымом, отбивали атаки фашистов, бросая в них гранаты из-за укрытий, сложенных из мешков с песком.

Когда же в небе Мадрида появились трехмоторные бомбовозы «Юнкерс-52» и «Савойя-Маркетти-79», сеющие смерть на кварталы жилых домов, Андрей совсем забыл о Марине: сейчас он был там, с республиканскими летчиками, которые на «чатос» и «москас» атаковали неповоротливые туши бомбовозов, расстреливая их в упор.

Чадили густые дымы, и машины с косыми крестами на килях рушились вниз под радостные возгласы жителей Мадрида, которые, покинув убежища, с азартом наблюдали за «воздушной корридой».