Звездный человек - Александр Полещук

— Метеоры?

— Да… Я и сам немного им сродни… Да, Юпитер еще полон сил, его огромная масса не дала угаснуть огненной буре в его недрах. Он выбросил два десятка спутников — двенадцать из них вы увидели с Земли, — наполнил кометами всю Солнечную систему и, как видишь, все бурлит, вечно молодой, вечно могучий… Вырвавшись из глубин Солнца, он унес часть его атмосферы. Азот и углерод соединились вметан, азот и водород — в аммиак. Это море перед нами… Это океан вашей нефти, над которой раскинулся газовый покров из аммиака и метана. А был бы над Юпитером земной воздух, содержащий кислород, все море вспыхнуло бы, подожженное молниями. Да, я был прав…

— Вы ученый, дар — спросил Коля. — Вы великий ученый?

— Ученый? Нет, но я великий… Посмотри на небо, на звезды. Миллионы звезд принадлежат к тому же типу, что и ваше Солнце, и в моих руках ключ к ним. Вокруг каждого такого солнца несутся планеты, не похожие друг на друга, но на них — жизнь, люди. Вот что я искал!.. Быть звездой, подобной Солнцу, и не иметь планет — нельзя, невозможно!.. Когда-нибудь я расскажу тебе свою историю…

— Расскажете, как бы не так! Вы даже имени своего мне не сказали. Имени! Я вас так и зову — Человек… А здесь мне совсем не нравится. Камни как бомбы, вот, вот опять всплеск! Ого! Целая гора плюхнулась в море! Нет, даже на Венере было спокойней. Даже там был воздух, была жизнь… Пусть дикая, но жизнь…

Говоря это, Коля нагнулся и, протянув свои невидимые руки, поднял широкий блестящий осколок кристалла.

Он поднес его к лицу и ждал. Прошло какое-то время, потом появились руки, протянувшиеся за осколком, вот осколок повис перед лицом, и Коля вскрикнул:

— Что вы сделали? Что вы со мной сделали?! Я вижу свое отражение? Это не я… Это вы, это ваше лицо, ваши руки!

— Ты спешишь, Коля! — ответил Человек.

Тяжелая рука легла на Колину голову, раздался знакомый щелчок, и свет земного солнца залил глаза. Коля стоял на лужайке парка, а перед ним стоял Человек и торопливо прятал на странно распахнутой груди сверкающий шлем.

НА КЛАДБИЩЕ

Над Колей снова было земное небо, родное и близкое. Он стоял на той же самой поляне, шагах в тридцати от прежнего места. Было тихо, лучи вечернего солнца пробивались сквозь листву.

— Идем, — сказал Человек.

Он пошел вперед, с шумом раздвигая ветви, и они хлестали его по лицу и груди. Коля поспешил за ним. Тысячи вопросов вертелись у него на языке, но какая-то робость связывала его.

Внезапно Человек остановился, словно к чему-то прислушиваясь; руки его поднялись и упали, рот раскрылся. Коля с изумлением и страхом смотрел на него. Словно слепой, Человек пошел напрямик через кусты, наткнулся на дерево, отшатнулся, обошел его и двинулся дальше, странно волоча ноги.

— Что с вами? — вполголоса спросил Коля. Человек не ответил. Так они шли довольно долго. Впереди Человек, словно во сне, раскачиваясь и задевая плечами деревья, за ним — Коля, встревоженный, недоумевающий. Лес расступился. Высокий полуразрушенный каменный забор преградил им путь. За ним виднелась роща. Стройные липы стояли вдоль забора и, казалось, о чем-то думали.

И тут Человек словно очнулся. Походка его мгновенно изменилась, стала упругой и ровной, локти рук прижались к бокам.

— …и астероиды, и Юпитер, и Сатурн, — неожиданно громко, словно прямо с середины фразы, произнес он. — Теперь ты знаешь все. Пройдем сюда.

Коля вздрогнул от неожиданности, а Человек уже пробирался через пролом в стене. Коля занес ногу, чтобы последовать за ним, как вдруг в листве кустарника заметил крест, выкрашенный синей краской, потом еще один и еще.

— Да это же кладбище! — вскрикнул Коля. — Куда вы идете?

Человек не обернулся и продолжал идти вперед.

Они шли по дорожке, заросшей травой. Направо и налево стояли покосившиеся деревянные кресты, потом тропинка посветлела; было видно, что ее недавно посыпали песком. Стали попадаться более свежие холмики; вместо насквозь проржавевших, рассыпавшихся железных венков лежали темные груды когда-то живых цветов, перевитых широкими лентами. Потом пошли чугунные ограды вокруг однообразных колонн с осыпавшейся позолотой надписей. Колонны были срезаны сверху, за некоторыми оградами таких колонн было уже по пяти-шести штук.

Человек взял Колю за руку и шел рядом с ним. Вероятно, на него тоже подействовали тишина и спокойствие, царившие здесь.

Они пересекли широкую аллею и углубились в сторону, где были совсем забытые могилы, без крестов, сравнявшиеся с землей.

Коля опустился на пенек, к которому, видимо, когда-то была прибита скамейка, а Человек лег на траву, вытянулся во весь рост и стал смотреть вверх, на медленно плывущие облака.

— Кладбище? Что такое кладбище? — спросил он.

— То место, где хоронят людей. Закапывают в землю.

— Зачем?

— Ну… как зачем? Человек умирает, тело его нужно спрятать, вот и закапывают. — Коля поднял голову.

К ним приближалась женщина с белым узелком в руке, маленькая девочка догоняла ее. Женщина подошла к ним, кажется, хотела что-то спросить у Коли, но, заметив лежащего на земле Человека, сказала:

— Вы встаньте…

Человек с недоумением взглянул на нее, встал, а женщина прошла еще несколько шагов и, положив на заросшую травой могилку свой узелок, развернула его. В платке лежали влажные, с темной землей на корнях кустики рассады…

Человек поднял палец и застыл, прислушиваясь. Запоздалый соловей заканчивал коленце: «Ро-ро-ро-ро-пью…»

— Это красиво, хорошо, прекрасно, — сказал Человек. — Кто это?

— Соловей, — ответил Коля. — Птичка такая. Пойдемте посмотрим.

Они подошли к забору, а соловей, сидевший на молоденькой липке, глянул на приближавшихся Колю и Человека и раскатился, защелкал, раздувая зобик. Человек восторженно смотрел на него, поглаживая покосившийся крест.

— Осторожно, — сказал Коля, — не стойте так на могиле, а то провалитесь вниз, к покойнику! Вы что, не понимаете? К человеку, который не живет.

— Человек., не живет? Что же с ним произошло? Несчастный случай, падение метеорита?

— Да мало ли что? Просто в кровати умирают, и всё. От старости, болезней…

— И все умирают?

— Ну конечно же!

— И ты? И Дмитрий Дмитриевич?

— Конечно… Есть люди, которые долго живут, некоторые доживают до ста пятидесяти лет. Подумать только — они сто пятьдесят раз обошли вокруг Солнца!

— Только сто пятьдесят?

— Такие люди большей частью в горах живут. Там у них воздух чистый, и они простоквашу едят.

— Так вы не вечны?

— А… как же иначе?

Человек смотрел на маленькую девочку, которая, сидя на корточках, набирала воду в бидон из маленького, полузасыпанного землей фонтана.

— И она умрет? — спросил он Колю. Коля пожал плечами.

— Могу предположить применение оружия, взрыв, подавление непокорных… Но вы ведь так много знаете! Ведь вы открыли тайну атома! И так просто умереть, дома, от какой-то старости…

— Зачем вы так говорите? Будто вы сами…

— Нет, я не могу умереть. Я… — Он пошевелил губами, подыскивая нужное сочетание слов. — Я не имею смерти…

ЗАЯВКА НА БЕССМЕРТИЕ

Торопливо жуя бутерброды с повидлом (только теперь он почувствовал, как зверски проголодался), Коля рассказал о путешествии на другие миры и о странном разговоре, который произошел на кладбище. Дмитрий Дмитриевич задумался.

— Это надо описать, — сказал Коли, — и пусть напечатают.

— Вряд ли кого заинтересует твое путешествие. — Дмитрий Дмитриевич покачал головой. — В нем какой-то фокус… За несколько часов побывать на Венере, астероиде и Юпитере невозможно! Во всей этой истории явное нарушение реальности. Науки же здесь нет ни на грош.

— Вот это и есть вся ваша наука? — спросил Человек и указал на полки с книгами.

— Нет, это только капля в море. Людьми написаны миллионы книг, мы построили сотни колоссальных зданий, где они хранятся.

— Сотни зданий! — воскликнул Человек. — Для этих ваших книг?

— Не следует смеяться над тем, в чем вы не разбираетесь, — резко заметил Дмитрий Дмитриевич. — Без книги нет современного человека. В книгах — знание, наше прошлое и будущее, радость и кровь поколений борцов…

— Я не против книг, — сказал Человек. — Меня удивляет ваша жизнь. У вас есть очень глубокие проблески, интересные и верные мысли, но к чему вам жить? К чему искать, думать, бороться? Разве покойнику не безразлично?

Коля, который, раскрыв рот, слушал этот разговор, неожиданно вмешался:

— И я об этом думаю. Иногда, конечно, но думаю. Ведь мне будет все равно, когда я уже умру.

— Ты, кажется, комсомолец, — сказал Дмитрий Дмитриевич, прищурившись, — а комсомолец…

— Не должен об этом думать?! Это я знаю, но как можно не думать, когда думается? И чем больше не хочешь об этом думать, тем чаще думается! Да, да! И я… и мне совсем не хочется умирать. Ведь так интересно жить! И дальше, наверное, будет все интересней и интересней. Только научишься чему-нибудь, окончишь школу, может быть, институт, двадцать, тридцать лет проработаешь, и все!.. Нет, я не могу об этом не думать.