Звездный человек - Александр Полещук

Такова была обстановка в институте, когда был созван ученый совет для разбора заявки на «Способ создания физического бессмертия человека» и всех относящихся к ней материалов.

Вначале все шло, как обычно. Одиннадцать часов утра… Сотрудники толпятся в коридоре, курят, разговаривают о своих делах, о возможных вариантах решения совета. Еще пятнадцать минут — и, мягко ступая на носки, появится заместитель директора по хозяйственной части и, тяжело усевшись за стол президиума, пошлет секретаря в коридор.

— Просят заходить, — скажет Наталья Степановна, — уже пора…

Пора! Пора! Сотрудники, перекидываясь друг с другом приветствиями, рассаживаются, и наконец наступает молчание… Проходит несколько минут, прежде чем появляется Павел Александрович. О, это расчет, тактический расчет, а вовсе не опоздание. Павел Александрович уже минут пять топтался у дверей своего кабинета, поглаживая всегда защелкнутый английский замок, посматривая на свои по-военному точные часы. Внутренним оком своим видел он зал заседаний, чувствовал эту минуту молчания и вот теперь вышел из кабинета и, ни на кого не глядя, прошел к своему креслу за столом президиума.

Он внимательно, придерживая рукой очки, просмотрел повестку, которую знал на память, так как составлял ее сам, и все сотрудники также посмотрели на свои повестки. Потом поднялся, широким жестом отнял от глаз очки и сурово заговорил:

— Сегодня мы собрались здесь для проведения очень важных мероприятий. В открытом заседании ученого совета будет разбираться авторская заявка… Мне не хотелось бы уточнять, но наш план научно-исследовательских работ настолько перегружен, что еще одна тема… Вы должны понять… Тем более, что речь идет о физическом бессмертии человека. Авторы подняли шум, но нам нужно быть твердыми. Авторов трое… Первый автор… Человек? Это, вероятно, псевдоним. Второй — Д. Д. Михантьев… Михантьев?! — Пшеничный, не веря своим глазам, надел очки; по многолетней привычке, он обратил внимание только на первого автора…

— Наш Дмитрий Дмитриевич? — донеслось с клеенчатого дивана, где обычно сидели «буйно-принципиальные» сотрудники, как их называл про себя Пшеничный.

— Наталья Степановна, позовите, пожалуйста, авторов, они, вероятно, ждут, — сказал Пшеничный.

Когда вошел Человек, на него не обратили внимания. Но вот появился Дмитрий Дмитриевич, и в зале зашумели, но Пшеничный закричал:

— Товарищи, не отвлекайтесь!

Авторов усадили в первом ряду. Коля с благоговением, Человек с интересом разглядывали развешанные по стенам зала графики и фотографии, приготовленные для следующего вопроса повестки дня. Дмитрий Дмитриевич смотрел прямо перед собой — в просвет между пиджаком директора и зеленой шторой за ним. Внешне Дмитрий Дмитриевич был спокоен. Но если бы прислушаться к его сердцу! Сердце его сокращалось в ритме старого марша… Да, если бы вы прислушались, то ясно услышали бы: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор…» А с этим маршем нельзя не победить — это уже проверено.

— Сейчас, — сказал Пшеничный, — мы ознакомимся с содержанием заявки.

Дмитрий Дмитриевич быстро встал, но Пшеничный остановил его властным движением руки.

— Я думаю, — сказал он, — что вам излагать что-либо не придется. Официальных материалов, которыми располагает институт, вполне достаточно.

— Но я хочу дополнить, разъяснить…

— Дополнить, разъяснить? Всякое дополнение и разъяснение есть уже новое изобретение, а мы рассматриваем ваше старое изобретение, то, по которому идет переписка и по которому мы должны дать обстоятельный ответ. И потом, к чему это, товарищ Михантьев, ваше «я хочу». Я хочу, мы хотим, они хотят… Если потребуется, вы будете обязаны дополнять и разъяснять.

Пшеничный прочел ученому совету вводную часть заявки.

— Вот, собственно, и все, — сказал он, — а «наукообразное» приложение к заявке вряд ли заслуживает внимания совета. Я сам созвонился с весьма крупными специалистами, и они о большинстве реакций даже не слыхивали. Итак, я призываю совет к максимальной активности. Прошу помнить, что нужно говорить не о мелочах, а о главном, чтобы суть дела не утонула в каких-нибудь формулах.

Начались выступления, они закончились в час дня.

— Я прошу слова, — сказал Дмитрий Дмитриевич. Пшеничный внимательно взглянул на свои часы и, захлопнув серебряную крышечку, сказал:

— Уже обед, товарищи, можете отдыхать.

ПИЛЮЛИ БЕССМЕРТИЯ

Дмитрий Дмитриевич вошел в столовую, оставив Колю и Человека у входа. Все столики были заняты.

— Дмитрий Дмитриевич, идите к нам, — донеслось с одного из дальних столиков, за которым расположилось человек шесть сотрудников Института.

Для Дмитрия Дмитриевича, Коли и Человека достали стулья; между первым и вторым блюдами завязался разговор.

— Всего мы ожидали, Дмитрий Дмитриевич! Мы были уверены, что ты что-нибудь изобретешь, напишешь какую-нибудь теоретическую работу, но что ты предлагаешь? — сказал Андрей Петрович Рябцев, заведующий одной из лабораторий, вытирая усы. — Не обижайся на нас, но ты предлагаешь какую-то беспомощную вещь, берешь в соавторы мальчика…

— Что тебе нужно? — спросил Дмитрия Дмитриевича другой сотрудник, из категории «буйно-принципиальных». — Слава глупая, что ты первый сформулировал условия бессмертия? Ты бы уж нам на совете поподробнее все рассказал, а то наш Пшеничный нам ни формул, ни выкладок не покажет.

— Все гораздо интересней, чем вы думаете, — сказал Дмитрий Дмитриевич, — мысль о бессмертии — не моя мысль…

— Не твоя? Ты же был сама щепетильность! — возбужденно сказал Андрей Петрович. — И ты воспользовался чужой мыслью?!

— Вы не так поняли… Это действительно новое, новое на Земле, в этом буква закона удовлетворена полностью, но это не у нас открыто… Вот наш первый автор — Человек.

— Псевдоним?

— Нет, мы просто не знаем его имени. Он житель не нашей планеты…

— Откуда же он? — засмеялись за столом. — Откуда он прилетел? С Марса или, может быть, с Венеры?

— Нет, — сказал Коля, — нет, на Венере люди с крыльями.

За столом переглянулись, покачали головами.

— Слушай, Дмитрий Дмитриевич, — сказал Андрей Петрович, — не сбежали ли твои авторы с какой-нибудь Канатчиковой дачи? Все это пахнет добротным сумасшествием.

— Да, даже вам трудно объяснить… Человек летел к нам века и не долетел бы, если бы не был бессмертным. Он принес нам многое из того, что нам все равно пришлось бы открывать. Можем ли мы отказаться от нового и нужного? Пока вопрос о бессмертии, потом еще что-нибудь…

— А сам метод вами подготовлен?

— Да, Человек сделал несколько таблеток… Человек осторожно поставил на пустую тарелочку из-под хлеба шесть небольших зеленых конусов, каждый из них мог поместиться в чайной ложке.

— А что с ними делать? — спросил Андрей Петрович. — Чи до борщу, чи на ничь? Человек удивленно прислушался.

— Это по-украински, — пояснил Дмитрий Дмитриевич. — Когда, спрашивает он, их глотать можно? С едой или перед сном?

— Безразлично, — ответил Человек.

— Так нужно, проверить, — сказали за столом. — А что после такой таблетки произойдет?

— Одной таблетки достаточно, чтобы ребенок навсегда остался ребенком… Старик превратится в человека зрелых лет…

— Простите, Дмитрии Дмитриевич, а сами вы уже бессмертны?

— Знаете что? — сказал неожиданно Коля. — Знаете что? Возьмите меня для опыта! Да, меня… Я это съем. — Он указал на зеленые таблетки. — А через год, если я не буду меняться, вы все убедитесь…

— А это идея, — сказал кто-то. — Но только опасно…

— Нет, нет, — торопливо заговорил Коля. — Я очень быстро меняюсь. Вы только подумайте, прошлый год я был на четыре сантиметра ниже…

— Год ждать, — проговорил Дмитрий Дмитриевич. — И потом, ты же хотел, кажется, еще вырасти?

— Не нужно мне больше расти, — сказал Коля, — если не нужно расти, то я и не буду расти… — Он протянул руку, взял одну из таблеток и, прежде чем кому-нибудь пришло в голову его остановить, отправил ее в рот. У него мгновенно закружилась голова, зеленая пена выступила на губах.

— Воды! Скорее воды! — закричали за столом. Дмитрий Дмитриевич ринулся на кухню, где ему набрали прямо из крана стакан теплой воды, и побежал назад. Коля лежал на сдвинутых стульях, зрачки в его глазах дрожали у переносицы. Все стояли притихшие, испуганные…

— Что там? Что там случилось? — спрашивали за соседними столиками.

— От духоты, наверно?

Коля медленно стал приходить в себя. Его запястье крепко стиснул Человек, и по его сосредоточенному лицу было видно, что он считает пульс…

Через несколько минут Коля поднялся. Сотрудники заторопились на ученый совет. Колин поступок произвел на них впечатление. Все притихли, каждый углубился в свои мысли. Коля собрал оставшиеся зеленые конусы с тарелочки, задумчиво на них посмотрел и сунул в карман куртки…