Пресвитерианцы. Вторая армия - Василий Кленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одна надежда — отойти под прикрытие реданов. До конницы еще далеко, но кони имеют неприятную способность: очень быстро передвигаться. Сейчас всё зависит от расторопности Дуболомов. К счастью, многие из них тоже видели угрозу. И нашлись в полку смышленые командиры, которые начали командовать отход, не дожидаясь приказа сверху. Поначалу, медленный — чтобы не разорвать общую линию. А затем, когда беду заметили уже все, начался бег во все лопатки. В принципе, каждая рота знала маршрут отхода: занять свой узкий проход между валами реданов у самого основания. Запирая горловину, одна рота Дуболомов может построиться в шесть и даже в десять рядов, такую пробку даже конным таранным ударом не выбить.
— Пожалуйста, успейте! — молился уже непонятно каким богам Наполеон.
Самураи заметили, что добыча ускользает и тоже принялись понукать своих лошадок, каковые в Ниппоне явно недоедали и весьма не уродились статью. Наступал момент наивысшего напряжения: если Дуболомы успеют дойти до нужной позиции первыми, да не побегут дальше, а развернутся — у конницы Сёни будет мало шансов. Но если те нагонят стрелков во время бегства…
— Не нагонят… — прошипел сквозь зубы генерал.
Своим чутьем он уже понял, что вот сейчас и наступил узловой момент боя. Ли Сунмон хладнокровно и уверенно держал правый фланг от огромного количества пехоты. На левом Головорезы грохотали бомбами, и ситуация там выравнивалась. Всё решалось в центре и прямо сейчас. Если сомнут Дуболомов, то возьмут и реданы. Можно, конечно, спЕшить полк Гото Ариты и привести сюда… Но это будет скорее агония, чем спасительное решение.
В убегающих Дуболомов уже летели стрелы. Зато, стрельба слегка замедляла всадников. Лучше потерять вот так часть, чем всех сразу… Отвратительные мысли!
— Заряжайте все пушки и наводите на центр, — приказал Наполеон канонирам. — Сейчас ядрами, но дальше готовьте картечь. И ждите сигнала.
Стрелков надо прикрыть хоть как-то. Хоть чем-то! Есть вероятность попасть из пушек по своим… Но больше у Наполеона не было под рукой никаких инструментов.
— Огонь! — рявкнул он, когда расстояние между Дуболомами и самураями сократилось до смертельно опасного минимума.
Пушки нестройно грохнули, соседние реданы подхватили, окутав центральную позицию новым облаком дыма. До конца не удалось разглядеть: попали ли по своим? Но залп привел к положительным последствиям: конница в испуге притормозила (лошади есть лошади, это от природы пугливое животное), а вот бойцы Дубового полка обрели второе дыхание. Вот передние уже добрались до намеченных позиций, развернулись и выставили ружья со штыками, пропуская отстающих. Полусотники и ротавачаны, надрывая глотки, подгоняли свои отряды. Большей частью они замыкали «колонны» отступающих, почему едва ли не первыми получали самурайские стрелы…
Некоторые Дуболомы в страхе лезли на валы, и вот они представляли из себя самые удобные мишени для лучников. Наполеон велел своим бойцам спешно вытягивать их, но держать отдельно, чтобы потом примерно и публично наказать за трусость и неисполнение приказа.
Главное, что нужно вдолбить в его армию нового типа: солдат должен исполнять приказ, не думая! Только так, разумно управляемая воинская масса станет способной на любые чудеса.
«Но это потом… — оборвал сам себя Наполеон, не любивший рассуждать о пустопорожнем, когда требуется думать о конкретном. — Посылать ли за конницей?».
Дубовый полк, несмотря на заметные потери, успел выстроиться во всех проходах между реданами и принять в штыки первый натиск конницы. Сходящиеся стенки валов помешали всадникам разогнаться: пространство с каждым шагом сужалось, лошади цеплялись друг за друга, опрокидывались. Потому удар вышел не особо сокрушительным. Во всех проходах Дуболомы его выдержали, а конница заполонила собой всё огромное пространство между реданами. При этом, непосредственно в бою могла участвовать меньшая часть воинов, остальные бессмысленно толклись сзади. Стрелять у самураев тоже не было возможности. Видно плохо и трудно понять уже, где свои, а где чужие.
«Мышеловка захлопнулась» — удовлетворенно потер руки Наполеон.
— Картечь заряжена?
— Да, мой генерал! — радостно выкрикнул Чахун, который тоже всё понял и лишь в нетерпении ждал команды.
— Огонь, — негромко скомандовал генерал, и орудия разрядились практически в упор.
Картечь не выбирает кого поразить. Смертоносные горошины, обрезки и обломки в равной степени впивались в людей и лошадей. И, наверное, ни один из снарядов не воткнулся в землю — настолько плотно конница набилась между реданами. Угловые стенки работали отлично — всё пространство прекрасно простреливалось.
Шум внизу стал просто душераздирающим! Раненые животные бились в ужасе, сбрасывая седоков, лягая людей и друг друга. Даже невредимые лошади от дыма и грохота лишились покоя полностью. Дуболомам теперь приходилось выдерживать не столько атаку злобных самураев, сколько безумный натиск животных. Но они пока справлялись.
— Заряжай! Быстро!
Канониры уже и так заряжали. Откатив пушки, канониры шуровали банниками, спешно заколачивали с стволы новые картечные заряды. Торопились все, ибо понимали, что ситуация для стрельбы максимально выгодная. И стрелкам внизу надо помочь.
— Залп!
Дымовая завеса снова накрыла место боя. Но, когда оно более-менее очистилось, на реданы посыпались стрелы. Всадники, оставшиеся позади и не попавшие в самый ад картечной стрельбы, поняли, откуда исходит главная угроза. Там, далеко перед реданами, они стояли не так скученно и могли стрелять относительно прицельно. Канониры разом попадали на землю, некоторые — уже с торчащими из разных частей тела стрелами.
На реданах стояли ниппонские дощатые щиты-стенки, но было их не так чтобы много. Уцелевшие Собачники укрылись за ними, но толком орудовать пушками теперь не получалось. Наполеон их не подгонял: живые канониры ему нужны больше любых других бойцов.
«По счастью, кони неспособны забраться на стенки наших валов» — улыбнулся генерал и тут же выругался. Кое-где самураи начали спешиваться и лезть по насыпям уже на своих четверых. Наполеон приказал находившимся на реданах Головорезам и сбежавшим Дуболомам выдвинуться к валам и отражать вражеские атаки. Пока верхолазов было немного и сбрасывать вниз их несложно, но полководец понимал, что ситуация будет только усугубляться. Несмотря на страшные потери всадников, их — живых и боеспособных — под реданами оставалось не меньше пары тысяч.
«Пришла пора последнего резерва» — решил Наполеон, отполз в тыл своего командирского редана
