Признания на стеклянной крыше - Элис Хоффман

— И как вы намерены поступить? — спросила его Диана Муди.

— Приходить сюда буду каждый день, — сказал Джордж Сноу. — Я вам не помешаю…

— Нет, я хочу сказать — после. Когда Арли не станет.

Джордж молча окинул ее взглядом.

— Джону незачем что-то знать, — сказала Диана.

— Меня не он волнует.

— Ну да. — Диана это понимала. — Естественно.

Она и раньше знала, что у Арлин кто-то есть. Однажды ночью, когда у той были страшные боли, Диана сидела на ее кровати, растирая ей спину. Тогда-то Арлин и рассказала ей о своем прегрешении: призналась, что не Джон отец Бланки. И что она даже не раскаивается — она в этом браке погибала от одиночества.

— Могу понять, — сказала тогда снохе Диана. Она на себе испытала, что значит одиночество в браке. — Ладно, что сделано, то сделано. Зато у тебя есть замечательная дочка, и, стало быть, все к лучшему в конечном счете.

После этого Диана невольно пристальнее разглядывала девочку, ее светлые волосы и темные глазки, неповторимые черты ее лица — совсем не схожие с чертами Джона или Арлин. Одного взгляда на ее собеседника было достаточно, чтобы понять, кто приходится Бланке отцом. И теперь она задала ему самый трудный вопрос:

— Как вы намерены поступить относительно Бланки?

— Когда Арли не станет, буду пить, пока не загоню себя в гроб. Так что можете не бояться, что я уведу от вас ребенка.

Диана Муди положила ему руку на плечо — и совершила большую ошибку. Он зарыдал. Как неловко, когда тебя обнимает женщина, которой ты совсем не знаешь, которая в матери тебе годится. И какой стыд, если ты благодарен, что кто-то говорит тебе: ничего, все обойдется, время лечит; даже когда каждое слово — неправда.

Однажды, в безоблачный жаркий день, Арлин позвала к себе в комнату свекровь и попросила ее купить участок на кладбище.

— Нет, как же так, — сказала Диана. — Этим положено заняться твоему мужу.

— К Джону нельзя обращаться с такой просьбой.

Джон Муди в последнее время несколько закусил удила. Он органически не переносит присутствия рядом с собой болезни, заявил он. От него в подобных обстоятельствах нет толку — никакого и никому. Диана, спускаясь ночью вниз взять стакан воды или таблетку тайленола, несколько раз заставала его на газоне, когда он брел по сырой траве домой. Она включала фонарь на крыльце, и Джон щурился от яркого света, огорошенный, виноватый, но не настолько, чтобы перестать воровато наведываться по вечерам в дом к соседке. Иногда оставаясь там на всю ночь. Диана старалась искать сыну оправдания. Наверняка эти шашни с соседкой начались после того, как Арли заболела. Супружество, в конце концов, — штука сложная, это надо понимать. Возможно, такова реакция Джона на то, что к ним каждый божий день является этот Джордж Сноу. Так или иначе, Джону не дано умение приноравливаться к горю или проявлять сострадание. Положа руку на сердце, он действительно не тот человек, которого попросишь купить участок земли на кладбище.

— Я доверяю это вам, — сказала Арлин Диане, — исполните — для меня. Найдите место, где есть большое дерево. Чтобы мне можно было улететь с его верхушки.

Диана попросила Джезмин приглядеть за детьми. Она надела свой парадный черный костюм, золотую цепочку и золотые серьги, шляпу, которую берегла для особых случаев. По пути на кладбище остановилась у бензоколонки спросить дорогу. Жизнь, что она вела здесь когда-то, сейчас казалась ей сном. В этих местах по Коннектикуту вьются сельские проселки — зеленые, тенистые. Есть луга, обнесенные каменной оградой, которых она в свою бытность здесь никогда не замечала, целиком погруженная в собственную жизнь — хотя в чем был смысл этой жизни, честно говоря, определить бы в настоящий момент затруднилась. Дружеские обеды, теннис; сын, муж. Нет времени оглянуться на каменную ограду, возведенную сто лет назад, когда тут еще разгуливали по пастбищам коровы.

Доехав до места, Диана поставила машину и направилась на кладбище. Архангелово — самое старое в этом городе. Диана заранее условилась о встрече, и в ритуальном помещении ее уже ждал служитель, некий мистер Хансен. Выслушал ее очень сочувственно и предложил отвезти на участок — Диана, правда, предпочла ехать следом на собственной машине.

— На одно место участок или семейный? — осведомился мистер Хансен.

Невыносимо представить, как Арли будет лежать там одна-одинешенька…

— На семью, — сказала Диана.

Следуя за фургончиком Хансена на дальний конец кладбища, она услышала за своей спиной какую-то возню. Не птица ли залетела в открытое окно? Диана глянула в зеркало заднего вида. Под одеялом, которое она держала в машине для малышки, кто-то был. Если это угонщик впрыгнул на ходу и потребует, чтобы его везли в Могавскую пустыню, она только спасибо скажет. С большой охотой, ответит она ему. Не сомневайтесь. Согласна ехать хоть на край света, лишь бы подальше от того, что творится здесь.

— Это кто там такой? — спросила она грозно. Быть может, не лучший тон для объяснений с угонщиком, но явно правильный, чтобы заставить собственного внука сесть и показаться из-под одеяла.

— Сэм Муди, — продолжала Диана. — Ты что, скажи на милость, тут делаешь?

— Хотел посмотреть, куда ты едешь, — отвечал мальчик.

Похоронщик впереди сбавил ход. Диана с удовольствием увидела, как много здесь растет больших деревьев. Дубы, кедры, ясень.

— Костеприемник, — сказал Сэм.

И правда необычный мальчишка. Неужели можно недолюбливать родного внука?

— Кладбище, — поправила его Диана.

— Я знаю, что остается от живых, когда они умирают, — сказал Сэм. — Прах да кости.

— Это не все. Есть еще душа.

Диану слегка мутило. Жара, наверное, да плюс к тому эти напасти со всех сторон…

— Ага, как же, — сказал Сэм. — Чистая брехня. — Они остановились. — Классные деревья, — отметил он. — Можно, я на какое-нибудь залезу?

— И не надейся! — Похоронщик знаками подзывал Диану к себе. Нужно было как-то держать в руках этого ребенка. — Ну разве что, если будешь хорошо себя вести…

Они с мальчиком вышли из машины и двинулись вперед по траве. Дошли до тенистого зеленого участка на шесть могил.

— Отлично, — сказала Хансену Диана. — Беру.

Сэм прошел к ровному месту у подножия огромного платана. Лег и посмотрел сквозь листву на небо. Ни единого облачка.

— Правильно выбрала, — сказал он. — Здесь тихо…

Голос у него был детский, тонкий, и Диана мысленно выругала себя за то, что мало любила внука все эти годы.

— Так и быть, лезь на дерево, — сказала она. — Только не очень высоко.

Сэм с радостным воплем вскочил на ноги.

— Это небезопасно, — предупредил их мистер Хансен.

Сэм тщетно пытался забраться на нижнюю ветку, не слишком надежную на взгляд со стороны. Да и парнишка был, кажется, не ахти какой ловкий.

— Я приехала покупать место для могилы, — отозвалась на это Диана. — У него умирает мать. Пусть мальчик получит удовольствие.

— Ну, как знаете.

— Вы, при такой работе, должны, наверное, особенно ценить жизнь.

— Не больше, чем любой другой, — сказал мистер Хансен.

На обратном пути они завернули в кафе-мороженое. Диана взяла себе рожок ванильного. Сэм выбрал «Джамбалину», уснащенную всякой сладкой всячиной обильнее даже, чем тот пломбир, которым изредка баловала его мать. Мороженое шести сортов и с тремя видами сиропа: сливочным, крем-брюле и клубничным. Такого обилия Сэм не выдержал — перед уходом, в сортире, его стошнило. Бабушку он про себя привык числить ведьмой. Во-первых — старая, во-вторых — не очень-то его любит, и пальцы на руках скрюченные, с распухшими суставами. Когда она оставалась ночевать у них, он после заглядывал под кровать в гостевой комнате, проверяя, нет ли там чьих-нибудь костей или яда. Сейчас, от усталости, позволил ей взять себя за руку, когда они шли к машине, хотя не выносил, чтобы его трогали чужие руки, кроме маминых. Ничего, думал он, в ванной, под краном, ведьмино прикосновение, скорее всего, отмоется. А может, она вообще добрая ведьма и умеет поворачивать назад время — тогда к его матери опять вернется здоровье.

— Ты не могла бы вылечить мою маму? — спросил он по дороге домой.

— К сожалению, нет, — сказала Диана.

Что ж — честная, по крайней мере. Хоть этого нельзя отнять. Когда они свернули к дому, оказалось, что на дорожке стоит грузовичок. На пассажирском сиденье, высунувшись в окно, сидела и гавкала шотландская овчарка.

— Чей это пес? — спросил Сэм.

Он знал, что каждый день у постели его матери сидит высокий мужчина, но, как мужчину зовут и что он тут делает, неизвестно. Очень похожий на того, кто приезжал к ним когда-то мыть окна.

— Друга нашей семьи, — сказала Диана.

Сэм не понял. Он, например, — член этой семьи, но у него ведь нет такого друга… Они вошли в дом. На кухне Джезмин кормила Бланку овсянкой. При виде Сэма девочка загулькала от радости.