Воспоминания старого капитана Императорской гвардии, 1776–1850 - Жан-Рох Куанье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так проходили годы в приятном, но кропотливом служении, потому что я принимал участие во всем и следил за интересами дома. Я постоянно думал о своих братьях и сестре, и особенно о тех двух, которые в столь нежном возрасте исчезли из дома. Я не мог не плакать, думая о судьбе этих двух бедных маленьких невинных существах и часто задавался вопросом, что же произошло с ними. «Неужели эта злая женщина убила их?» Эта мысль постоянно преследовала меня, и я жаждал пойти и удовлетворить свое желание, но не осмеливался спрашивать разрешения, опасаясь потерять свое место. Мое присутствие было необходимо в доме. Я был вынужден терпеливо сносить судьбу. Прошли годы, а известий о них не было. Я очень страдал от неведения, и у меня не было никого, кому бы я мог рассказать о своих бедах.
Я много занимался сельским хозяйством, достиг больших успехов и все это признавали. В двадцать один я мог обучать работе с плугом и управлению упряжкой из восьми лошадей.
Из Парижа прибыли бумаги, и нам надлежало немедленно отправиться в Военное училище, где нас встречали генерала и офицеры — гусары и егеря. Мой хозяин был назначен генералом старшим по осмотру лошадей. На следующий день на Марсово поле было доставлено пятьдесят лошадей. Я купил пару кюлотов из оленьей кожи и широкий ремень, чтобы укрепить поясницу. Я заплатил за них.
Мой хозяин находился рядом с генералом, и тот позвал меня: «Вы — тот юноша, которого назначили показывать лошадей, так ведь? Посмотрим, мне трудно угодить». — «Не беспокойтесь, генерал, — сказал мсье Потье, — он знает свое дело». — «Хорошо, тогда посмотрим лошадей для кавалерии». — «Оставьте его, вы будете им довольны, он только очень застенчив». — «Прекрасно, тогда начнем с той, что справа, и так далее».
Я вскочил на первую лошадь так быстро, что никто не успел рассмотреть, как я это сделал. Лошадь несколько раз испуганно дернулась. Я дважды стегнул ее под его грудью, заставил его немного проскакать и вскоре взял ее под контроль. Я повел ее рысью, а потом галопом. Затем я снова перешел на шаг, поскольку этот аллюр наиболее необходим для кавалерии. Закончив, я спешился и сказал офицеру: «Отметьте эту лошадь — номер один — это хорошая лошадь». Ветеринару я сказал: «Осмотрите рты всех лошадей, и особенно их зубы. Я вернусь к ним позже».
И я продолжал. Я разделил всех лошадей на три группы, их отмечал капитан егерей. Когда мы подошли к тридцатой, я попросил стакан вина. Генерал поднес мне бокал и сказал: «Что ж, я не мешал вам, юноша. Скажите мне, для чего эти разные группы?» — «В первой — лошади для ваших офицеров, во второй — для егерей, а в третьей — отставленные лошади». — «Как, отставленные?» — «Хорошо, генерал, я объясню. Четыре лошади третьей группы проверены и не должны быть приняты без специальной комиссии. Видите, как я строгий. Так же как и вы. И что вы скажете по поводу моего экзамена?» — «Да, мне нравится ваш метод — суровый и справедливый».
Таким образом, я занимался этим делом весь день. Я обкатал пятьдесят лошадей: шесть из первой партии и четыре из второй не прошли проверки. Егерям досталось сорок лошадей. Когда офицеры увидели, как я работаю, они пожали мне руку и сказали: «Вы знаете свое дело, мы уверены, что нас не обманут». — «Есть, — ответил я, — шесть прекрасных лошадей, будут отданы офицерам». Генерал, стоявший возле адъютанта и мсье Потье, послал за мной и сказал: «Вы хорошо потрудились. Я наблюдал за вами, и я доволен. Продолжайте в том же духе. Вы, должно быть, устали, мы завтра отберем лошадей для гусар, и вы будете работать так же, как и начали. В одиннадцать часов, запомните». — «Хорошо, генерал». — «Вы умеете писать?» — «Нет, генерал». — «Жаль. Я взял бы вас на службу». — «Благодарю вас, мсье, но я не оставлю своего хозяина. Он меня вырастил». — «Вы преданный юноша». Потом он подозвал офицеров и сказал им: «Возьмите с собой этого молодого человека. Пусть он пообедает с вами, ведь он работает ради ваших интересов. Не позволяйте другим подрядчикам разговаривать с ним и приведите его к моему дому в девять часов. Со мной будет обедать инспектор».
Офицеры были очень любезны со мной. Обед прошел весьма оживленно. В девять часов мы пошли в дом генерала, там был подан кофе. Генерал очень радушно принимал меня. «Завтра, — сказал он, — мы посмотрим лошадей, на которых вы проедетесь, и я пришлю вам в качестве помощника одного из интендантов — он хороший наездник. Так вы быстрее справитесь». — «Хорошо, я дам ему кобыл». — «Почему кобыл?» — «Генерал, кобылы лучше, чем жеребцы, они не так легко утомляются. Я посмотрю их еще до того, как он сядет на них». — «Я доволен вашим осмотром, и позвольте мне сказать вам, я сердечно его одобряю». — «Если ваш солдат будет доволен своей кобылой, он должен определить ее в первую группу и т. д. Я поступлю так же». — «Ну, господа, что вы думаете об этом?» — «Мы попали в хорошие руки, и у нас больше не будет этих никчемных лошадей, которые не выдерживают и шести месяцев». — «Меня можно обмануть, но я сделаю все, что будет в моих силах». — «Приходите завтра, господа, в одиннадцать часов».
Мы простились с генералом, и мой хозяин посадил меня в карету, чтобы вернуться в наш отель. «Жан, — сказал он, — генерал доволен тобой, он действительно рад. Постарайся завтра хорошо поработать. Если вас будет двое, он, без сомнения, сможет получить сто лошадей. Это очень поспособствует нашей сделке». — «Я сделаю все, что могу, мсье». На следующий день в шесть часов к нам пришел капитан гусар, и мой хозяин: «Будьте любезны, угоститесь отбивной и выпейте кофе. Мы выходим, карета уже готова». — «Поторопитесь, генерал строг». В половине десятого мы были на Марсовом поле, готовые к осмотру лошадей. Мой хозяин сказал: «Выведите пятьдесят лошадей». В одиннадцать прибыл генерал. В этот раз мы вдвоем осмотрели всех лошадей.
Все эти лошади оказались хороши: я был в восторге от них, и сообщил об этом генералу, который тоже был доволен. Только две из ста были отклонены. Бедные торговцы лошадьми были не так огорчены, как накануне. Таким образом, мы получили сто лошадей в этот день,
