Черная вдова Клико - Ольга Ветрова

Только перебежав через дорогу перед капотом грузовика, я ощутила себя в безопасности. Смерть не гналась за мной, размахивая косой. Вообще никто не гнался. Я перевела дух. И тут зазвонил мой мобильник. Как хорошо, что я поставила на телефон не «Реквием» Моцарта, а веселенький «Канкан». Тоже, между прочим, классика. И очень жизнеутверждающе.

– Да-а-а! – закричала я в трубку.

– Где ты пропадаешь? – осведомилась подруга Рита таким спокойным и привычным голосом. – У меня тут новости. Хотела познакомить тебя с моим новым жильцом. Красавец, почти два метра, блондин и, главное, иностранец. А это знак качества!

– У тебя в доме обалденный мужик? – взвизгнула я от радости. Ну сколько можно быть матерью-одиночкой? – Сейчас же примчусь знакомиться!

Скорее из обиталища смерти в мир живых! Ради такого дела даже на такси потрачусь. А то уже совсем поздно, и я забрела довольно далеко от дома. Жаль, кошелек не взяла, выскакивая из квартиры. Но можно ведь расплатиться по прибытии. Правда, эту дорогу оживленной не назовешь.

Я подняла руку, увидев вдалеке свет фар. Надеюсь, концентрация маньяков за рулем не так велика, как пишут в газетах. Если что, буду царапаться и орать. Мало не покажется.

Заскрипели тормоза. Рядом со мной остановился… мотоцикл. Лохматый байкер в коже махнул мне, приглашая к себе за спину. А почему бы и нет? Этот точно приставать не будет, руки ведь заняты.

Короче, домчали меня с ветерком и бесплатно. Я ворвалась к подруге, надеясь увидеть симпатичного заморского гостя в дорогом костюме и с дипломатическим паспортом.

Что ж, паспорт у нового Риткиного жильца имелся. Правда, технический.

– У меня новый холодильник, – гордо возвестила подруга. – Большой, модный, дорогой. В кредит взяла. Старый потек, к тому же так рычал, что дети ночью просыпались.

– Это и есть твой иностранец? – разочаровалась я.

– Конечно, прямиком из Швеции.

Чтобы подсластить пилюлю, Ритка извлекла из него бутылку шампанского. Холодного, вкусного. Короче, мы обмыли покупку, и я рассказала о своих приключениях.

– Никогда не знаешь, куда тебя занесет завтра, – усмехнулась Марго, открывая банку маслин. – На кладбище, в горы или в пещеры. А ведь большинство людей только с работы и на работу ходят.

– Скучно быть как все, – заявила я. – Ты ведь завтра с утра пораньше пойдешь со мной на этот погост? Вернее, уже сегодня. Нужно же выяснить, что там забыл Артем.

– Я вообще-то, собиралась заняться стиркой и уборкой. Но гоняться вместе с тобой за призраками гораздо интереснее, – согласилась подруга.

Близнецов на выходные забрали на дачу дедушка с бабушкой. Так что я осталась у подруги ночевать. Разбудило меня урчание пылесоса. С трудом разлепила глаза. Пока я пыталась проснуться, Ритка уже закончила уборку. На плите кипел суп, стиральная машина начала отжим.

Я бы таким женщинам, как Маргарита, памятник ставила в бронзе. Легко им, увековеченным мужикам, стишки кропать, революции делать и атомной физикой заниматься. Все это важно, не спорю, но каждый из них был спец в какой-то одной области. А моя подруга столько всего успевает: и работать, и подрабатывать, и детей растить, и хозяйство у нее в полном порядке. Это вам не один раз в космос слетать, это ежедневный героизм.

И еще она мне помогает. В девять утра, уже освободившись от домашних хлопот, мы отправились гулять среди могил.

При свете дня некрополь не выглядел таким зловещим. Высокая кирпичная стена отгораживала его от городской суеты, дорожного шума и выхлопов. Деревья смыкали кроны над засыпанными прошлогодней листвой дорожками, тишину нарушало только щебетание птиц. Везде проступали следы запустения: ограды покосились, кресты прогнили и завалились, могильные плиты посерели и заросли мхом. И при этом не потеряли величия. Если присмотреться, на памятниках можно было различить фигуру женщины-плакальщицы, угасающую свечу – образы скорби. Да и то, что я поначалу приняла за большой древний пень, оказалось фамильным надгробием: пять сросшихся обрубленных стволов, высеченных из камня.

– Видимо, эпидемия забрала всю семью. Это кладбище возникло как холерное, – поделилась своими познаниями Ритка. – Я когда-то писала статью про заброшенные кладбища Москвы. В конце XIX века город постигло настоящее бедствие, хоронить умерших стало негде, и здесь отвели место. Тогда это было далеко от городской черты. Так что могилы появились здесь намного раньше церкви, что считалось дурным знаком. Поэтому с этим кладбищем связано несколько зловещих легенд. Тела больных закапывали сначала в известь, потом в землю, чтобы накрепко замуровать инфекцию. Однако один богатый купец наотрез отказался цементировать умершего сына, подкупил кого нужно и выстроил для него склеп-часовню. Правда, навещал захоронение только сам и только два раза в год – в день рождения и день смерти юноши, никого из семьи и близко не подпускал. И что же. Купец на здоровье не жаловался, пережил свою жену, дождался внуков, женился вновь на молоденькой. Но однажды его ждал удар. Новая супруга неожиданно заболела и скончалась. И что самое странное, случилось это практически одновременно со смертью управляющего купца. И симптомы одни и те же, похожие на смертельный недуг сына. Дважды вдовец устраивал разбирательство и выяснил, что женушка и управляющий использовали склеп как место для тайных свиданий. Они не ведали об инфекции, но знали, что туда никто не ходит. И мертвец их покарал.

– Что-то в последнее время мне везет на истории супружеских измен, – заметила я, разглядывая очередное старое надгробие.

Ангел с отбитыми крыльями. Даже у небесного воинства опускаются руки при виде того, что творится на земле…

– Наверное, все супруги хоть раз да изменяют друг другу хотя бы в мыслях, – пожала плечами Рита. – Однако кладбище – это целый город, так что, если достаточно долго побродить по его улицам, можно найти и примеры преданности и любви. Помню, здесь отыскали и восстановили памятник известному мастеру-ювелиру. Кажется, на соседней аллее.

Мы куда-то свернули и через несколько шагов оказались на вполне ухоженном участке. Расчищенном, обнесенном новой оградой, и памятник явно отреставрирован. Мы подошли поближе и смогли прочитать надпись на мраморе:

И чуть ниже эпитафия от имени безутешной вдовы:

«Покойся, милый друг, покойся в тишине,Ты сердце взял мое, но что ж отставил мне?Великую печаль и юных пять птенцов.О боже, дай мне сил снесть тяжесть тех оков…»

– Да, умели раньше выражать свои чувства, – вздохнула я. – Не Пушкин, конечно, но от души. И очень трогательно. А в наше время одна рифмованная пошлость. Помнишь, нас с тобой пригласили на свадьбу к Пашке? Гости подвыпили, достали свои открытки и стали зачитывать поздравительные нетленки. Четверо отличись одинаковыми текстами: «Будьте здоровы, живите богато, насколько позволит вам ваша зарплата…»

– Какая зарплата, такие и стихи, – хмыкнула Рита.

– Господи, что это? – воскликнула я, останавливаясь у соседнего надгробия.

На обелиске одновременно был выбит православный крест, а сверху красовалась красная звезда, как на советском флаге.

– Ничего удивительного. Это двойная могила, – объяснила Марго. – После революции босяки не только заняли дома и дворцы знати, но и их могилы. Погибших большевиков со всеми почестями хоронили на городских кладбищах. В военное время памятники делать было некогда, так что копали яму под первым приглянувшимся обелиском, на нем делали новую надпись, украшали новыми символами.

– Ничего святого у людей! – возмутилась я. – Поэтому-то их революция и привела к тому, к чему привела. И это не мозаичные полы и мраморные ступени.

– Да ладно, многоразовые памятники – не у нас это придумали, – возразила Ритка. – Еще в Древнем Риме делали статуи со сменными головами. Умер один правитель – тут же навинтили башку другого. Чтобы не тратиться на целую статую. Правители ведь так быстро меняются…

Но тут я вспомнила, что мы явились сюда не для историко-политического экскурса, а чтобы понять намерения Артема. Никаких свежих могил мы не обнаружили. Однако это был беглый взгляд. Чтобы все здесь изучить внимательно, нужно вызывать на подмогу ораву людей. А каких?

– Не могу даже предположить, что твой подозреваемый делал здесь ночью, – сказала Рита. – Цветмет с оградок украли еще до него, остались только тяжелые кованые решетки и мраморные плиты, которые нужно краном грузить. Ты говоришь, что Тимофеев – успешный и обеспеченный, а кладбищенские воры, как правило, бомжи.

– А вдруг сатанинский обряд? – пришло мне в голову, пока мы топтались у очередного старинного саркофага из камня. – Заброшенное кладбище ночью – лучшее место для всякой жути. Вдруг он принес свою жену в жертву Князю Тьмы? И тот подарил ему бессмертие. Вот он и воскрес прямо на моих глазах…