БУМЕРАНГ повесть - Виктор Дьяков

- Потому и мы с тобой не такие как твой Лева?- не то спросил, не то констатировал факт Ануфриев.

- Да нет, тут не совсем то. С Левой мог бы потягаться русский обладающий такими же способностями от природы… Ну, а мы с тобой, боюсь если бы даже занялись не руководящей, а чисто научной деятельностью, нам бы с ним никак не сравниться. Он, я тебе повторяю, уникум, особенно в вопросах математики. Он еще в институте выделялся. У нас на курсе таких трое было, он и еще пара светлых голов. Один русский, второй точно не знаю, не то хохол, не то белорус, а может еще кто, я его плохо знал и фамилию забыл, какая-то типа польской. Они на спор дифференциальные уравнения любой сложности без бумаги в уме решали и преподавателя вопросами могли забить. Ну и что на выходе, где они? Один вообще институт не закончил, спился. Второй хоть и кончил, но тоже куда-то сгинул без следа. А Лева вот он, краса и гордость нашего НИИ. После института его в аспирантуру не по блату, а именно как светлую голову взяли, ну а меня как общественника, активиста и кандидата в члены КПСС. У нас в аспирантуре где-то половина была подающих надежды, а вторая половина блатных, типа вот этого Карлинского и активистов-общественников, типа меня…

Виктор Павлович редко курил, но сейчас у него спонтанно появилось нестерпимое желание. Он достал пачку болгарских сигарет закурил, глубоко затянулся, будто жаждущий приник к освежающему источнику.

- Дай  сигаретку, Палыч… Да это я не хуже тебя знаю, как в  эти аспирантуры да адьюнктуры поступают, хоть самому и не пришлось учиться. Но кое что ты мне разьяснил… спасибо. Значит верно говорят, без евреев наша наука не потянет это соревнование с американцами, ни в космосе, ни в области вооружений?- Ануфриев вытащил из протянутой пачки сигарету

- Константиныч, еще не известно у кого в соответствующих структурах больше евреев, у нас, или у них,- выпустил через нос дымную струйку директор, давая прикурить Ануфриеву от своей сигареты.

- И опять ты в точку попал. Слушай, а может специально всю эту гонку вооружений жидье устроило, что бы и тут и там на теплых местах сидеть, дескать без нас вы в этих делах никак не обойдетесь. А тем временем кто-то на них пашет, сеет, хлеб убирает, бревна таскает, а они математикой, физикой занимаются, на скрипочках поигрывают. Я на заводах у станков никогда ни одного еврея не видел, не говоря уж о сельском хозяйстве. Наверное, и в Америке вряд ли есть фермеры-евреи, зато ученых и миллиардеров, пруд пруди. Как думаешь Палыч?- Ануфриев вроде несколько оклемался, во всяком случае язык уже не заплетался и его больше не качало.

- Да ну тебя, Константиныч… Понесло тебя куда-то. Я тебе объясняю ситуацию на основе достоверных фактов, а у тебя одни фантазии, чуть что сразу всемирный еврейский заговор видишь. Уж очень ты к ним неравнодушен. Не завидуй, будь терпимее. Поверь, с евреями можно жить и тем более работать. Ладно, гляжу ты сегодня не в форме… давай-ка лучше домой иди, я тебя отпускаю, поспи. И ступай через черный ход, а то увидят тебя такого, что подумают… зам директора и под шафе. Знаешь, как от тебя спиртягой прет? Иди, Константиныч, иди. А я все же прикажу начальнику отдела взгреть Богачева, чтобы неповадно было,- директор взялся за трубку внутриинститутского телефона…

                                                                    11

К июню завершили все предварительные разработки и на заводе при НИИ приступили к сборке опытных образцов. В августе на полигоне госкомиссия должна была принимать новую ракету, а весь июнь и июль отводился под контрольные испытания. Непосредственно до схемы самоликвидации у Льва Михайловича руки все не доходили. За Карлинским по прежнему «приглядывал» старший группы Потехин. Но он тоже по горло был занят доводкой других более важных узлов ПИМа. Контрольные пуски на полигоне имели целью выявить те неисправности систем ракеты, которые невозможно определить в лабораторных условиях. Устранение этих неисправностей и окончательная доводка осуществлялась уже в ходе стрельб. Ракета полетела только с третьего раза, потом возникли проблемы стыковки с наводящей ракету станцией, ну а в конце-концов самым слабым местом оказалась головка самонаведения, которую разрабатывала спиртолюбивая лаборатория Богачева. В ликвидации больших и малых неурядиц приняли участие все лучшие специалисты института, и конечно же Лев Михайлович, в своем лице представлявшей нечто вроде институтской службы техпомощи. Он помогал, если не с удовольствием, то в охотку, и всякий раз забывая о сне и даже о еде. Он так любил сам процесс поиска неисправностей, ему очень нравилось, что на него надеяться, ему верят, считают лучшим…

Когда ракета, наконец, стала наводиться и поражать мишени, выяснилось, что радиовзрыватель - это единственный узел, который почти не нуждается в доводке. Он работал отлично, и область разлета осколков надежно «накрывала» любую даже самую маневренную мишень, независимо от интенсивности помех. А «почти» относилось, увы, к схеме самоликвидации. Отданная на откуп Карлинскому, она оказалось единственной до конца не проработанной схемой относящейся к радиовзрывателю. Самого «диссидента» в командировку на полигон не взяли, резонно решив, что такой балласт возить с собой ни к чему, да и схема за которую он отвечал была настолько маловажна и второстепенна… Так казалось всем без исключения. Карлинского с подачи Ануфриева, даже посчитали возможным отпустить в отпуск, дабы он убрался в свою Москву и не «канифолил мозги» жен ученых, пока их мужья находятся в командировке на полигоне.

Во время очередной испытательной стрельбы выпустили две ракеты по одной мишени. Уже первая поразила цель, а вторая должна была самоликвидироваться по команде с земли. Команду подали, но самоподрыва не последовало. Ракета самопроизвольно пролетела еще несколько километров и упала в безлюдной тайге. Потом за ней послали тягач, привезли, разобрали и выяснили, что «диссидент» сконстролил такую схему самоликвидации, которая совершенно не соответствовала параметрам новой ракеты, и естественно просто не могла на ней работать. Как на это не обратили внимания еще во время стендовых испытаний? То была какая-то необъяснимая случайность, там ее проверяли всего раз, и в тот раз она каким-то чудом сработала – видимо Карлинский был по природе редкий везунец, к тому же на эту схему вообще обращали минимум внимания – сработала и ладно, зачем перепроверять такую ерунду. Не обратили внимания и на маловажный инцидент с отсутствием самоподрыва и на полигоне, ведь в том же пуске в очередной раз выявили крайне нестабильную работу головки самонаведения. Этот недостаток надо было устранять в первую очередь. А схема самоликвидации? Да кому она нужна, никто не сомневался, что на нее члены госкомиссии вообще внимания не обратят. Ведь оценку новой ракете будут давать по стабильности поражения мишений, а не по стабильности ее самоликвидации.

Лев Михайлович, впрочем, стал переживать за самоликвидацию и хотел заняться схемой лично, и если бы ему дали такую возможность… Но ему не дали. Директор лично попросил его срочно «впрячься» в работу по устранению неполадок в головке самонаведения, выручить Богачева. А на робкую реплику Льва Михайловича: «Витя… у меня же самоликвидация не работает», директор его возмущенно осадил:

- Побойся Бога, Лева, какая самоликвидация! Если «головку» до ума не доведем, нам всем тут наши собственные головы поотрывают, понимаешь? У Богачева полный завал, не знает что делать. А кто ему лучше, чем ты сможет помочь? А эту самоликвидацию поручи старшему группы ПИМа. Целый кандидат наук, пусть делает, раз Карлинского не смог проконтролировать…

Потехин хоть и являлся кандидатом наук, но имея такого завлаба привык прятаться за его «широкую спину», знал, что тот всегда поможет и подправит. Потому, получив задание прямо на месте «пересчитать» и доработать схему самоликвидации… Он это добросовестно сделал, но в полигонных условиях оказалось крайне сложно сделать все то, что не удосужился сделать Карлинский во время лабораторных испытаний на стенде. И в этот раз Потехин очень надеялся, что поможет Лев Михайлович, все проверит, укажет, поправит…  Но Лев Михайлович на этот раз не смог, ибо до самых августовских показательных стрельб для госкомиссии был полностью задействован на доводке головки самонаведения, отдавая этому делу как всегда всего себя. Потому схема самоликвидации пошла без его «рифтовки», в том виде в каком ее смог собрать Потехин. И если бы на контрольных пусках она не сработала… Но она сработала и в целом испытания прошли блестяще, и ракету приняли на вооружение и все ее схемы и узлы утвердили, после чего всю документацию передали на предприятия оборонной промышленности для массового производства и перевооружения войск.

Потехин честно доложил завлабу, что не уверен в стабильной работе собранной им схемы самоликвидации. Транзистор, основной элемент, вырабатывавший импульс для подрыва не всегда его формировал с требуемыми параметрами: нужной крутизной переднего фронта и плоской вершиной. Иногда он получался чрезмерно «заваленный» и «остроконечный».