И в болезни, и в здравии, и на подоконнике (СИ) - Коханова Юлия

- Ничего тут не трогай, - вспомнила о технике безопасности Делла. – Даже пальцем не тыкай.

Льюис отрешенно кивнул, не отрывая взгляда от картины с обнаженной нимфой у лесного ручья. Нимфа хихикала и неубедительно прикрывалась ладошками.

- Эй! – щелкнула Делла пальцами. – Я тут! Прием! Ты меня слышишь?

- Да. Ничего не трогать, - не оборачиваясь, отозвался Льюис и смущенно порозовел ушами.

За коллекцией чучел последовала такая же впечатляющая коллекция ножей и кинжалов, потом – таинственно поблескивающие бутылочки, в которых бурлили, непрестанно смешиваясь, неопределенного назначения жидкости. Перед самым выходом из холла Делла наткнулась на небольшой фонтан. Вода в нем была черная и глянцевая, как нефть. Струи поднимались верх и обрушивались в чашу совершенно бесшумно, не рождая даже кругов на поверхности.

- Что это? – спросил из-за спины Льюис.

- Без понятия. Поэтому лучше держаться подальше.

Обойдя фонтан по широкой дуге, Делла поднялась на второй этаж. И первым, кого она увидела, был старший аврор Поллукс Дагомари – аккуратный, жизнерадостный и приветливый до омерзения.

- О, Ругер, ты уже здесь! – распахнув объятия, Поллукс бросился ей навстречу с энтузиазмом оголодавшего смеркута. – А говорили, что ты на машине добираться будешь.

С трудом увернувшись от объятий, Делла отодвинулась на безопасное расстояние и вежливо улыбнулась.

- Так мы и добирались. Это вовсе не так долго, как ты думаешь. Попробуй как-нибудь, тебе понравится.

- Не думаю. Ну ты же видела эти автомобили: крохотная металлическая коробка, которая несется по шоссе в окружении таких же металлических коробок. Грохот, вонь и приступ клаустрофобии в одном флаконе, - неодобрительно покачав головой, Поллукс обернулся к Льюису и уставился на него, как на чучело из коллекции Цибулоффски. – А это тот самый не-маг, которого вы в отдел взяли?

- Льюис Уилсон, - протянул руку «тот самый не-маг».

Поллукс замешкался, но под пристальным взглядом Деллы ответил на рукопожатие.

- Рад знакомству. Надеюсь, что многолетние предрассудки не помешают плодотворному сотрудничеству.

- Я тоже надеюсь, - недоуменно нахмурился Льюис, понятия не имевший о предрассудках.

Установилась неловкая тишина.

Поллукс держал правую руку плотно прижатой к бедру, и Делла не могла отделаться от впечатления, что единственное его желание – это вытереть ладонь о брюки. Эта мысль отдавалась внутри тихой сладкой дрожью, и воображение в цвете рисовало картину: вот она делает шаг вперед. Размахивается ногой. И пинает Поллукса в копчик, посылая в затяжной полет по всем двадцати двум ступеням гранитной лестницы.

Мечты, мечты…

Как скучно быть взрослой.

- Вы тут все уже осмотрели? – вернулась в реальность Делла.

- Обшарили от чердака до подвала. Похоже, старый псих помер от самого обычного инсульта. Будем, конечно, еще расследовать, но я на девяносто девять процентов уверен, что никаких магических провокаций не было. – Поллукс все-таки не удержался и смахнул с брюк несуществующую пыль, с силой обтерев ладонью ткань. – Теперь дом ваш.

- Отлично. Тогда мы пойдем, - солнечно улыбнулась Делла. – Нам тут еще долго рыться.

Ничего не понимающий, но почувствовавший неладное Льюис боком обошел Поллукса и встал рядом с ней, почти касаясь плечом.

- Могу сэкономить время, - так же преувеличенно радостно осклабился Поллукс. – Манкель же просил тебя дневник Цибулоффски найти?

- Да, и что? Это ключевой артефакт, который позволит раскодировать…

- Да знаю я, знаю. А еще знаю, что Манкель правую почку отдаст за возможность хоть одним глазком заглянуть в дневник этого психа.

- Естественное профессиональное любопытство.

- Ничего иного я и не утверждал, - улыбка на физиономии Поллукса окаменела, превратившись в оскал. – Дневник лежит у Цибулоффски в спальне, на подоконнике. Темно-коричневая тетрадь в кожаной обложке. Мы его в самом начале осмотра нашли.

- Но не изъяли?

- А нам без надобности. Возиться с артефактами – это ваша работа. Удачи, Ругер, - махнул рукой Поллукс и пошел вниз по лестнице, жизнерадостно и фальшиво насвистывая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Что это было? – тут же развернулся к Делле Льюис.

- Это? Поллукс Дагомари. Если Поллукс тебе что-то даст – не бери. Если попросит что-то сделать – проигнорируй. А если увидишь, что Поллукс оставил без присмотра чашку кофе – плюнь туда.

- Ого, - поднял бровь Льюись. – Я так понимаю, у вас отношения не очень.

- Нормальные у нас отношения. Просто я Поллуксу на первом курсе нос лопатой сломала.

Льюис поднял вторую бровь, вернув лицу природную симметричность.

- Что? Поллукс вел себя как полный мудак. Я ему сломала нос. Это нормально!

Поллукс действительно вел себя как полный мудак. Происходящий из древнего и великого рода мудаков, прославленного своими мудацкими традициями. Не-магорожденного Петера Поллукс выделил из толпы в первый же день пребывания в академии – и начал преследование с настойчивостью пикирующего злыдня. Набор средств, доступных Поллуксу, был уныл и однообразен: толчок на лестнице, подножка, нескладная дразнилка. Через несколько дней к веселью присоединились новые приятели Поллукса, а ставки возросли. Выбитый из рук поднос с едой. Рассыпанные книги. Стакан воды, вылитый ночью в ботинки. Миролюбивый Петер был на голову выше любого из преследователей, но при столкновении с агрессией терялся. Он мямлил и неуверенно улыбался, пытаясь свести происходящее к шутке, а Поллукс дурел от безнаказанности и зарывался все больше. Венцом необъявленной войны стала шутка с удобрениями. После урока гербологии Поллукс с тремя друзьями подстерег Петера между теплицами и высыпал ему на голову ведро перепревшего драконьего навоза.

Папа учил Деллу, что поступать нужно правильно.

Папа учил Деллу, что колебания убивают замысел.

У Деллы была лопата.

- Эй, ты! – окликнула она Поллукса, а когда тот повернулся, с замаха саданула рукоятью поперек лица, сломав переносицу. Поллукс опрокинулся и завыл, обильно поливая траву кровью. Но промедление – это непростительный грех, и второй шутник получил черенком в пах и тут же – по загривку. Третьему вдохновленный неожиданным примером Петер выбил два зуба, ну а четвертый просто сбежал.

Петер и Делла получили выговор и пятьдесят часов отработок. Два месяца после занятий они драили коридоры академии, полировали медные перила и смахивали с портретов пыль.

- Вот так, в общем, и подружились, - завершила рассказ Делла.

На физиономии Льюиса промелькнуло нечто, подозрительно напоминающее улыбку.

- А я в школе хорошим мальчиком был. До пятого класса даже кабинет директора ни разу изнутри не видел.

- А потом?

- А потом Фил, Джош и я залезли в кабинет биологии и натянули на скелет бикини. Сработала сигнализация, приехали копы и повязали нас. Как же отец орал, когда из участка меня забирал! Потом еще мама дома добавила. А когда через неделю обнаружила, что у нее пропал купальник… - Льюис горестно покачал головой. – Разверзся ад и поглотил грешников. Меня два месяца из дома не выпускали, только в школу и на тренировки. Даже от телека отлучили. Только уроки, только хардкор – я думал, что рехнусь со скуки.

- А зачем вы в школу полезли? – не поняла Делла.

- Идиоты потому что. На спор.

Глава 12

Спальня у некроманта была неожиданная – веселенькие обои в цветочек, снежно-белый ковер и здоровенный букет ромашек в стеклянной вазе. Поначалу Льюис изумился такому дизайнерскому решению, а потом сообразил: холл и гостиную видит каждый, а спальня – только для своих. Вот тут-то дедуля и отдыхал душой от черепов и сушеных крокодилов. Гипер, мать его, компенсация.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Остановившись в центе комнаты, Льюис с умеренным любопытством таращился по сторонам.

На комоде таинственно мерцала стеклянная ваза, наполненная бледно-голубыми… соплями. Сопли булькали.

Перед кроватью, на ковре, стояло четыре тапочка на левую ногу. Женских тапочка. Это наводило на тревожные размышления.