Ремесленники душ - Дмитрий Распопов

— Дружище у тебя какие‑то проблемы?

Дальше я не слышал, так как попытался пройти толпу людей, которые окружили место преступления.

— Мальчик, что там? Опять куколка? — внезапно меня схватили за рукав и стали теребить, а в лицо мне ударил гнилостный запах изо рта. Какой‑то мужик схватил меня и в лихорадочном возбуждении, от которого у него блестели глаза, стал выспрашивать подробности. К нему присоединился еще один, хорошо одетый парень, который возбужденно облизывал губы и требовал, требовал. Мне стало страшно от них, я попытался вырваться, но они держали меня крепко, становясь все более недовольными, потому что я молчал.

— Пошли вон от парня.

Почти сразу же за этим, двое приставал словно взлетели в воздух и упали на толпу людей, сбив некоторых с ног. Послышались ругательства, на которые инспектор, а это был именно он, не обратил никакого внимания. Он подтолкнул меня к повозке и сел рядом.

— В участок Гарри, — приказал он, и обратился ко мне, — приготовься, сегодня у тебя будет длинный день, у нас куча трупов после пожара на Чап ман стрит.

— Меня хоть покормят? — хмуро поинтересовался я.

— А стоит? Головёшек ты ведь еще не видел у нас, — хмыкнул он в ответ, и мы замолчали.

Глава 3. Новый год

Я сидел за общим столом, который был сдвинут, не смотря на сословия и слушал директора, который поднимал тост за Новый год. Он довольно‑таки долго о чем‑то рассказывал, но я его слушал только в пол — уха. Голова была забита другим. Моя работа с полицией давала мне богатую практику, так что теперь, кроме лучших теоретических знаний я был во всем первым и на практике. Месяц назад мы начали эксперименты над душами мышей и я удивлялся с какой легкостью мог осушить любую, не испытывая ни капли жалости, а ведь всего два — три года назад у меня просто рука не поднялась бы на такое. Работа с полицией принесла мне не только практический опыт, но приучила меня к виду трупов и теперь я мог спокойно делать работу, без рвоты и потери сознания, хотя трупы за все это время попадались различных степеней разложения. С полицейскими у меня установилось что‑то подобие хрупкого мира, я делал свою работу и не лез к ним, а они не трогали меня и вели себя даже вежливо.

Ради интереса я изредка посматривал на состояние их душ и каждый раз удивлялся, что сержант постоянно сдавал так много, видимо он реально нуждался, раз душа не успевала даже восстановиться, как он снова и снова менял её на деньги.

От Кукольника не было вестей больше трех месяцев, чему я был страшно рад, ничто меня не угнетало больше, как выезды на места его злодейств. С бытовыми преступлениями или ограблениями все было просто, месть, похоть и деньги были мне понятными мотивами, но вот его деятельность я понять не мог. Видя и обследуя трупы обычных преступлений у меня не возникало того желания мести и справедливости, как по отношению безвинных жертв маньяка, количество смертей которых перевалило за пятьдесят.

— «Зачем прятать тела и органы, при этом оставляя все остальное на виду? — я множество раз задавал этот вопрос, но ответа на него не находил».

Насколько я знал, город тоже немного успокоился, так как жертв пока больше не было, но все равно молодых девушек никуда не отпускали без присмотра взрослых, город жил в страхе за своих дочерей. Я видел, как на инспектора постоянно давили по этому поводу, и он становился все более раздражительным и злым, чаще чем обычно я видел у него на столе бутылку с виски.

— Так что в этом году вас ждет практика, — последние слова директора привлекли моё внимание, и я отвлёкся от своих грустных мыслей, — вы будете распределены в соответствии с вашими способностями по цехам гильдии, или военные спецприемники, где военнослужащие сдают обязательный налог, отстающие поедут на скотобойни. Думаю, дело найдем каждому и вы своими глазами увидите, как происходит реальная работа ремесленников.

— Да мисс дер Валиант, — удивился он поднятой руке со скамейки напротив меня. Дженнифер, моя одногруппница, сидела с поджатыми губами и тянула руку вверх.

— Я хочу пройти практику в полиции, — заявила она, и все недоуменно посмотрели на неё, я так вообще едва не открыл рот от изумления, только представив её в своих вечно пышных платьях без соринки и пылинки на них, например, в грязи улиц Ист — Энда. С заработанных денег я давно купил себе четыре комплекта одежды, два из которых были очень практичны и одевались специально для работы, свой первый костюм пришлось выкинуть, так как он пропах трупным запахом и когда от меня стали отсаживаться люди, я быстро его сменил.

— Это невозможно мисс дер Валиант, — спокойно ответил директор.

— Но почему, нашему золотому мальчику это можно, а мне, второй ученице курса нельзя? — спросила она, поднявшись с места, — он ведь будет у них на практике?

— Минус три бала юная леди, за нарушение субординации, — в голосе сэра ван Рональда прорезались стальные нотки, — и получите еще, если не поймете, что нельзя спорить с учителями.

Метнув почему‑то на меня злобный взгляд, она плюхнулась на свое место, а директор продолжил свою речь. Дженнифер же продолжала злобно на меня посматривать, ничего кроме смеха у меня этим не вызывая, знала бы она чем конкретно я занимаюсь, сидела бы и молчала по поводу полиции.

Это кстати было еще одной проблемой которую я не мог решить. Отношения с товарищами по учебе у меня после первого курса и так были натянутыми, а уж после того, как все узнали, что я работаю с полицией по личному распоряжению директора, имею в распоряжении паинит, да к тому же работаю над делом самого Кукольника, это вообще практически прекратило наше общение за рамками учёбы. Правда большим плюсом того, что все узнали о моей работе стало то, что у меня появилось много друзей и знакомых с других курсов, особенно девушек, они как мотыльки слетались послушать о некоторых аспектах моей работы. Я не отказывал им в рассказах, но не погружался в детали, и уж тем более молчал об тех фактах, которые были неизвестны прессе по делу Кукольника. Инспектор не однократно говорил мне об этом.

Еще одной пользой заведения таких знакомств стало то, что парни повзрослей просветили меня о других аспектах взаимоотношения мальчиков и девочек, о которых я не знал ранее, а также о том, что, привлекая девушек своей крутизной, я могу рассчитывать на большее, чем просто посиделки вечером за чаем. Их слова оказались правдой, я успел поцеловать трех девушек, а у одной даже смог потрогать упругую и нежную грудь, которую она мне показала за рассказ о том, как пахнут сгоревшие люди. При этом она тонко намекнула, что не против и продолжить «наши посиделки» в более приватной обстановке, этим я собирался воспользоваться прямо сегодня, когда нас отпустят после ужина. Я кстати так и остался жить в своем прежнем доме, несмотря на то, что второй курс переехал в другие дома, а я теперь соседствовал с первогодками. Причина оказалась банально проста, этот дом был ближе всего к воротам, а мистеру Трасту чрезвычайно не нравилось далеко ходить, когда он будил меня по ночам.

— Ну же Редж, — девушка прижалась к моей руке грудью и жарко дышала в лицо, — что дальше было?

Я делая вид, что вспоминаю, тем временем засунул руку под нижнюю юбку девушки и трогал обжигающий бархат кожи бедра.

— А сержант говорит ему, «похоже поджог организовал его компаньон, чтобы получить страховку. Я видел записи страховщиков, всего два месяца назад он застраховал их предприятие от поджога на сто гиней».

Продолжая разговор, я подкрадывался рукой все ближе и ближе, туда где по рассказам парней, меня ждал рай на земле. Внезапно девушка вздрогнула и закусила губу, а я оказался к каком‑то влажном и очень нежном месте. Пошевелив пальцами, я нащупал влажную дырочку при нажимании на которую часть фаланги проваливалась внутрь, а Люси часто задышала и стала ерзать попкой, трясь о мою руку.

— Дальше… — простонала она.

Я попытался просунуть дальше палец, но был одернут ею требовательным тоном.

— Рассказывай дальше, а не распускай руки!

Чувствуя ком к горлу от возбуждения, а также ломящийся от напряжения член, я вернул руку на бедро и продолжил рассказ. Вскоре она отвлекалась и мои пальцы вернулись обследовать место между её ног. Чуть выше влажной дырочки я нащупал лепестки кожи, которые сводились к какому‑то бугорку, когда я тронул его, девушка так сильно застонала, что я думал нас кто‑то услышит из соседей.

Понимая, что мои поползновения удерживаются только темой интересной ей, я продолжил говорить, хотя хотелось прекратить все и просто сорвать с неё платье, чтобы трогать и трогать её мягкое и влажное тело.

— А — а-а, — постанывала она от моих мягких нажиманий на бугорок и рассказа, как полиция поймала человека и вскоре его повесили.

На слове «повесили», девушка как‑то по — особому затряслась и пальцы мои увлажнились. Я посмотрел на её красные щеки и блестящие губы, которые она тяжело дыша облизывала и наклонился поцеловать их.