Разящий меч - Уильям Форстен

– Как насчет угрозы с моря?

– Согласно донесениям разведчиков, – Ганс выразительно посмотрел на Гамилькара, – мы владеем ситуацией. Если они попытаются прорваться, наш флот их встретит во всеоружии.

– Не забывайте об угрозе с воздуха, – вернулся к прежней теме Джон.

– Поэтому-то нам и нужны воздушные шары, – ответил Ганс, обращаясь к Чаку. – Их бомбардировки наземных целей в основном не приносят большого вреда, но, поднявшись в воздух, они изучают наши позиции и наверняка сделали карты наших укреплений. Так что, когда они нападут, это будет прицельный удар, в то время как мы не будем знать расположения их войск.

Ганс прошел вдоль стола и ткнул пальцем в северо-западный фланг, проведя линию вдоль укреплений, тянувшихся на десять миль в лес, до отвесной горной гряды. Там линия обороны под прямым углом поворачивала на восток и шла еще несколько миль.

– Они нападут отсюда.

– Но там самые сильные укрепления, – возразил Эндрю, скорее чтобы убедить самого себя. – Весь участок укреплен блокгаузами из крепких бревен, вырыты рвы и сделаны завалы.

– И все-таки ударят они именно здесь, – настаивал Ганс. – Где-то у нас все равно будет фланг, и по нему-то и будет нанесен первый удар.

– В лесу? – недоверчиво переспросил Калин. – Ганс, мы обсуждали это прошлой осенью. Это означает, что меркам придется сделать крюк длиной в несколько сот миль. Леса непроходимы, в них нет иных дорог, кроме как к нашим укреплениям! Этот фланг в полной безопасности.

– Фланг остается флангом, – ответил Ганс. – Мы строили необыкновенно прочные укрепления. Нам приходилось делать это. Здесь мы почти на сотню миль выходим в степь. Если они прорвут наш фронт, их подвижность станет их силой. Поэтому мы укрепили центр как только возможно, а значит, им придется нападать с фланга. Если они его разобьют, то через два дня пути будут уже у брода, где мы впервые столкнулись с тугарами, а оттуда они смогут переправиться через Нейпер выше по течению.

– Ты по-прежнему предлагаешь оставить эти позиции и схватиться с ними на Нейпере? – спросил Пэт.

– Наши корабли будут оборонять берег до самого брода, – объяснил Ганс. – А дальше линию обороны у реки смогут удерживать два корпуса пехоты.

– Но это означает сражение на нашей территории, – возразил Эндрю. – Малейшая ошибка, и враг – на нашей земле. Если они окружат Суздаль, мы будем отрезаны от остальной страны и от Рима.

– Возможно, нам в любом случае придется принять именно такое решение. – В голосе Ганса явно звучало предупреждение, – Мы строили железные дороги где угодно, но не вдоль Нейпера. Если бы это было сделано, мы бы были в полной безопасности.

– Мы говорили об этом полтора года назад, – мрачно отозвался Джон. – Там совершенно неподходящее место для путей – одни холмы и болота. Дикая местность, хуже, чем в Вирджинии. Мерки там просто застрянут, если, конечно, смогут забраться так далеко. К тому же, что сделано, то сделано.

Эндрю почувствовал, как на плечи навалилась усталость. С того момента, как закончилась морская война, каждую минуту они готовились к новому конфликту. Еще два года назад он решил, что прежде всего им нужна линия обороны против мерков на случай, если они решат напасть на Русь. И строить ее надо с таким расчетом, чтобы остановить врага, не позволяя ему вторгнуться на территорию страны. Все его планы основывались на убеждении, что любой ценой надо избежать сражения на своей земле. Ганс сначала полностью с этим согласился, но к середине зимы стал колебаться, а потом и вовсе занял противоположную позицию.

Эндрю чувствовал, что тиф измотал его как душевно, так и физически. Но больше всего мучил глубоко укоренившийся страх, не оставлявший его ни на минуту. Сколько бы они ни сделали, этого все равно было слишком мало, чтобы отразить нападение мерков, которые не только превосходили их армию по численности, но и владели теперь современным оружием.

– То есть ты говоришь о том, что мы не сможем удержать противника на этой линии, – подытожил он тихим голосом.

Ганс обвел глазами присутствующих и кивнул.

– И где же тогда, черт побери, мы сможем его удержать? – спросил Пэт. – Если они доберутся до Нейпера, то раньше или позже отрежут нас от Рима где-нибудь выше брода. И не важно, дикая там местность или нет, и что считает по этому поводу Джон.

Он взглянул на Юлия, который молча слушал разгоревшийся спор, лишь изредка кивая в знак понимания, когда переводчик растолковывал ему стремительную речь собравшихся.

– Мы должны держаться вместе, – сказал римлянин. – Это как наши фасции – одну ветку легко сломаешь, но три лишь слегка гнутся. Вместе мы выстоим.

– А представьте, что они нападут вовсе не здесь, а направят удар на Рим? – риторически вопросил Калин. Он отлично знал, что эту возможность обсуждали уже бесконечное количество раз, и вопрос до сих пор висел в воздухе.

– Трудно сказать. Единственное, что нам остается в этом случае, – идти на Карфаген и прогнать их оттуда, – сказал Эндрю. – Тогда добираться до нас будет в два раза дольше, а мы все равно окажемся у них в тылу. Идти сначала на нас, а уже потом на Рим логичнее, так как это прямой путь. Иначе им придется сделать крюк длиной в полторы тысячи миль. Правда, Шерман в свое время так и сделал, но мы уже отбросили эту возможность. Известно, что мерки боятся дать нам еще год на подготовку, так что война на носу. – Наши патрули возле Карфагена докладывают, что мерки уже передвинули к каналу один или два своих лучших умена, – сказал Гамилькар через переводчика.

– Дайте мне еще год, и они пожалеют об этом, – пробормотал Чак.

Эндрю кивнул и улыбнулся. У них, к сожалению, не было ни года, ни пяти лет. Чего бы он ни дал, чтобы у них был еще год – или, лучше, пять. Но в таких случаях времени всегда не хватает.

– Вместе с тем можно ожидать ложной атаки на Рим по восточному берегу Внутреннего моря. В Риме остается Пятый корпус, а Четвертый дислоцируется на Руси как резерв. Шестой и Седьмой под командованием Винсента базируются в Риме, в случае необходимости мы их перебросим. Несомненно, ложная атака в этом направлении не очень вероятна, но я хочу уточнить, что там сделано. Последние шесть месяцев мы вкладывали все силы и средства в укрепление этих рубежей.

Эндрю посмотрел на Ганса.

– Возможно, я и ошибаюсь, – ответил тот, – но повторяю, когда они ударят, они обрушат на нас всю мощь. У них мало времени, как и у нас. Эта орда очень большая – значит, вопрос с едой стоит остро и для самих мерков, и для лошадей: если они будут медлить, то начнут умирать от голода. Джон, сколько съедают здешние лошади?

– Ну, по нашим прикидкам, – начал Джон, – для выпаса одной нужно приблизительно двадцать пять акров земли в год. Это при условии, что трава там густая и сочная. Поздней весной, вероятно, штук двадцать сможет пастись на одном акре в течение одного-двух дней, но вернуться на этот участок можно будет не раньше чем через две-три недели. Если считать, что территория Руси приблизительно равна штату Мэн, или двадцати тысячам квадратных километров, то меркам – то есть их лошадям – этого хватило бы на один сезон.

– Но орда мерков в три раза больше тугарской, – напомнил Ганс. – А тугары начали умирать от голода к концу осады, хотя пользовались урожаем на очень большой захваченной у нас территории. Джубади не дурак, как мы уже видели. Он понимает, что должен разбить нас еще до начала лета, а потом двинуться на Рим и к осени разгромить и их, иначе с ним все будет кончено.

– Поэтому я и беспокоюсь. Терпеть не могу сражаться с врагом, который отчаялся. Мятежники доказали это в полной мере – разгромленные в пух и прах, они возвращались, чтобы мы добили их окончательно.

– Мы тоже в отчаянном положении, – продолжил Ганс. – Но нельзя забывать, что Джубади знает нас, а Музта с тугарами не знали. Он не допустит тех же ошибок.

Эндрю оглядел собравшихся. В комнате было тихо, лишь из-за двери доносился стук ключа телеграфиста.

Слишком много уже сделано для того, чтобы начать сражение именно здесь. Отказаться от всего сейчас означает признать, что месяцы подготовки потрачены впустую. К тому же это будет уже третья война на русской территории. Но если линию обороны прорвут, мерки через неделю будут на Нейпере и смогут атаковать Суздаль. Придется рискнуть и сражаться здесь, на оборонительных рубежах Потомака, но все равно, когда Эндрю смотрел на своего старого учителя, ему казалось, что тот прав. Что бы они ни делали, шансов победить у них мало.

– Мы будем сражаться здесь, как и планировали, – сказал наконец Эндрю тихо.

Ганс посмотрел на него и молча кивнул. Он печально улыбнулся, словно заранее знал, что так и будет.

– Развертываем строй, как раньше, – произнес Эндрю и услышал вздох облегчения Джона, который потратил несколько месяцев на планирование линии обороны Потомака. Пэт скрипнул стулом. – «Командующий артиллерией» звучит, конечно, здорово, – фыркнул он. – Но, Эндрю, из-за этого ты опять собираешься держать меня в Суздале вместе с резервом?