Тайна Белой Розы (ЛП) - Пинтофф Стефани

Он помолчал, переводя взгляд с Ангуса на меня.

— Такое поведение полностью противоречит тому, что мы видим, когда рассматриваем символы, которые он оставил. Он рисковал драгоценным временем, которое мог бы использовать для побега, решив оставить белую розу и приложив усилие, чтобы положить левую руку судьи на Библию. Возникает вопрос: почему эти символы так важны?

Я пожал плечами.

— Библия может означать кучу вещей… как мы можем определить одно значение из множества возможных?

— Потому что в контексте произошедшего смысл будет иметь лишь одно значение, — объяснил судья. — Убийца Хьюго использовал не один символ, а два, и это нам на руку: значит, их можно связать воедино.

— Судья Джексон был верующим? — поинтересовался я.

— Он почти каждое воскресенье ходил с женой в церковь, — слегка улыбнулся судья. — Для него была важна религиозная принадлежность.

— Значит, ему нравилось посещать церковь и общаться с прихожанами, — подытожил я.

— Думаю, вы правильно уловили мою мысль, — кивнул судья Портер. — Он был «социально религиозен».

Я положил себе еще одну булочку.

— Тогда маловероятно, что Библия намекает на личные верования судьи Джексона?

— Весьма маловероятно, — решительно ответил Ангус Портер.

— Итак, мы вернулись к тому, с чего начали: Библия означает что-то в его профессиональной жизни. Каждый раз, когда он принимал присягу у свидетелей на суде, он приказывал им поднять правую руку вверх, а левую положить на Библию. Я прав? — я посмотрел на обоих собеседников, ожидая ответа.

— Правы, — кивнул судья.

— И Хьюго принес бы присягу точно таким же образом, — добавил Алистер, — подтвердив свою преданность закону и приверженность его соблюдению.

— Вы знаете, как звучала бы его клятва? — уточнил я.

— Я и сам приносил такую всего через два года после того, как Хьюго вступил в суд, — добродушно произнёс судья Портер и процитировал по памяти: — «Я, Ангус Джервис Портер, торжественно клянусь, что буду осуществлять правосудие, подчиняясь только закону, быть беспристрастным и справедливым и предоставлять равные права бедным и богатым; и я буду добросовестно исполнять все обязанности, возложенные на меня Конституцией и штатом Нью-Йорк. И да поможет мне Бог».

— И именно левая рука судьи лежала на Библии, верно? Как будто он сам приносил присягу? — Я изо всех сил старался подражать этому жесту, пытаясь скопировать то, что видел из раза в раз в залах суда.

Судья Портер подскочил и попытался возразить, но замолчал, когда Алистер бросил на него суровый взгляд — и я не смог промолчать.

— Что такое? — спросил я судью.

Судья кашлянул.

— По-моему, это чересчур. То, что рука Хьюго оказалась на Библии, еще не значит, что убийца сделал это преднамеренно.

Алистер ответил более дипломатично:

— Я знаю, что у тебя есть сомнения, Ангус. Но мне нужно, чтобы ты мне поверил: ничто из того, что мы обнаруживаем на месте преступления, подобном убийству судьи Джексона, не является случайным. — Он снова повернулся ко мне. — Да, левая рука судьи лежала на Библии, как будто он приносил присягу. И именно это, как я полагаю, имел в виду убийца.

— Значит, ты полагаешь, что убийца намекает на… некоторое аннулирование судебных обязанностей? — уточнил я.

Ангус резко меня перебил:

— Никто не может обвинить Хьюго в том, что он пренебрег своим долгом! Напротив, он был одним из самых уважаемых членов суда, которых когда-либо видел этот город!

— Никто этого и не отрицает, — сказал Алистер. — Помни, что мы обсуждаем собственную ошибочную точку зрения убийцы, а не мнение здравомыслящего человека.

Судья еще немного поворчал, но, похоже, успокоился.

— Не забывайте: даже если мы считаем, что убийца Хьюго имел в виду присягу судьи, есть еще один важный символ, который мы еще не обсуждали. — Он наклонился вперед и посмотрел нам обоим в глаза. — Я имею в виду, конечно, rosa alba. Белую розу. Вы сказали, что она лежала на столе судьи рядом с его трупом.

Я согласно кивнул.

— Если предположить, что её оставил убийца Хьюго, то это крайне важно. Уточню, однако, — есть ли шанс, что Хьюго мог принести её сам, в качестве подарка для своей жены? — Судья посмотрел сначала на Алистера, потом на меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Здравый смысл подсказывал мне, что это маловероятно.

— В таком случае разве он не отдал бы ее жене сразу же, как только вернулся домой? Вряд ли он стал бы медлить.

Я еще не упоминал об этом вслух, но не мог избавиться от мыслей о символе розы, который появился в музыкальной партитуре.

— Ангус, — мягко упрекнул его Алистер, — ты лучше всех знаешь, что означает белая роза.

Ангус побледнел, и на мгновение мне показалось, что ему стало плохо.

— Налей мне ещё, — попросил он, протягивая стакан.

Алистер налил еще хереса, почти опустошив стеклянный графин, а Ангус тем временем то открывал, то закрывал рот, будто он пытался что-то сказать, но не мог. Затем он сделал большой глоток вина, собрался с духом и начал объяснять:

— Сама по себе роза — это цветок, который символисты на протяжении веков наделяли множеством значений. Но из всех роз именно белая роза наделена самым сложным значением. Простые значения — это те, которые вы и так знаете: чистота и невинность.

— Как у невесты, — произнёс Алистер.

Ангус кивнул.

— Именно. Она также может быть символом памяти или чести. Белые розы часто приносят на похороны.

— Значит, наша роза может быть знамением смерти, как на похоронах. Ничего больше. — Я перевел взгляд с Алистера на Ангуса, наблюдая за их реакцией. Оба выглядели неудовлетворенными.

— Конечно, может, — сказал Алистер. — Но учитывая, что убийца так хорошо спланировал убийство, факт, что он включил розу в место преступления…

— Говорит о том, что она значит нечто большее, — закончил я фразу.

Алистер кивнул.

Ангус глубоко вздохнул.

— Одна из моих самых любимых историй, связанных с белой розой, происходит из греческой мифологии. Афродита подарила белую розу своему сыну Эросу, а тот, в свою очередь, подарил ее Гарпократу, Богу молчания, в награду за то, что тот скрыл ее опрометчивый поступок9.

— И это снова указывает нам на совершение некого проступка, — заметил я.

Ангус энергично кивнул в знак согласия.

— Именно.

Символы начинали приобретать для меня некоторый смысл, особенно когда я думал о Библии как о символе присяги судьи.

— Просто чтобы убедиться, что мы ничего не упустили: возможно ли, что роза символизирует другой вид религии? Как розенкрейцеров, например, — поинтересовался Алистер.

— Кто такие розенкрейцеры? Какое-то тайное общество? — уточнил я.

Ангус хмыкнул.

— Моя сестра — практикующий врач. Точнее, была им. Она попалась на их обещания тайного знания. Они верят, что их последователи могут открыть секреты всего — от реинкарнации до астральной проекции! — Он снова засмеялся. — Затем она влилась в еще более странное движение — спиритизм — и теперь целыми днями пытается общаться с нашей покойной мамой. Полная чепуха, уверяю вас. — Он громко кашлянул. — И нет, я не думаю, что эта роза связана с розенкрейцерами. Их символ розы всегда вплетен в крест.

Некоторое время мы сидели молча, обдумывая сказанное.

Я повернулся к Алистеру.

— Ты упоминал что-то о белой розе во время Войны Роз — о том, что она давалась каждому, кто нарушал свою клятву, как предзнаменование смерти.

— Да. Я имел в виду выражение «Sub rosa10»: смерть тому, кто под покровом тайны розы предаст свою клятву, — ответил он.

Ангус строго посмотрел на нас обоих.

— И это снова приводит нас к мысли о преданной клятве. Но это символическое значение передано нам литераторами, а не историками. Sub rosa — это легенда, а следовательно, не обязательно правда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А разве имеет значение, откуда появляется значение символа? — спросил я.

— Полагаю, что нет. — Ангус откинулся назад, и рубашка туго натянулась на его животе. — Вы помните, что война Алой и Белой Розы была гражданской войной за британский трон, в которой потомки Эдуарда III, или дома Йорков, сражались против потомков Генриха IV, или дома Ланкастеров. Гораздо позже писатели эпохи Возрождения, такие как Шекспир, изображали аристократов, выбирающих сторону, срывавшими белую или красную розу из сада. Белая представляла дом Йорков, а красная — дом Ланкастеров.