Круги по воде (сборник) - Мариэтта Роз

– Вот, – Витя полез в дипломат. – Я тут накидал кой-какие тезисы. – Он сунул в руки профессора несколько смятых листков. А для этого он прошёл мимо Инги и вроде бы случайно заглянул в её задачи.

Впрочем, профессор этого не заметил: тут же уткнулся в записи. Даже причмокнул.

– Интересно. У вас положительно научное мышление, молодой человек.

Профессор глубже зарылся в Витины бумаги. А сам Витя бочком-бочком прокрался к Инге и тайком сунул ей клочок бумаги. У девушки даже сердце ёкнуло! И так обидно стало, что даже в глазах слезы зажглись. Витя лишь мимоходом на задачи глянул – и вот, пожалуйста! Ответы. А сама Инга над этими задачами уже битых полчаса сидит.

Прописывать решение сил не нашлось. Поэтому она просто проставила ответы. Будь что будет!

– Ну-с, девушка, решили хоть что-нибудь? – наконец обратил на неё внимание профессор. – Представляете, Виктор, это милое создание с перепугу решило сдать физику моему коллеге.

Профессор незло рассмеялся, взял у Инги листок с задачами. Посмотрел.

– Всё верно. А почему алгоритм решения не прописан, только ответы?

Инга в ответ всхлипнула.

– Ну-ну, что вы! – замахал руками профессор. – Не написали – значит, не надо. На «троечку» согласны?

Инга кивнула головой: согласна.

Домой Инга пришла больной. Рухнула на постель. Забылась. Когда очнулась, часы показывали десять вечера. Кое-как встала. Переоделась. Даже нашла в себе силы сполоснуть лицо водой. И снова рухнула на постель. Как в бездну упала. Пропала.

На следующий день очнулась ближе к обеду с высоченной температурой. К счастью, была суббота, домочадцы на месте. Мать тут же заохала, начала пичкать Ингу всякой химией, которую только нашла в аптечке. Девушка послушно всё выпила. Потом снова уснула. Во сне она плакала. «Мамочка! Можно я заберу документы? Я больше не могу там!» Но мамочка лишь кривила губы, топала ногами, кричала что-то про соседку. Во сне Инга не понимала, при чём тут соседка, если она говорит о себе.

Проснулась вся в слезах. Проглотила очередную порцию лекарств и снова уснула.

Сквозь сон она слышала, как звонил телефон. Трубку взяла мать, сказала:

– Она спит, Слава. Да, температура держится. Нет, ничего не нужно. Да, я обязательно передам.

Но что просил передать ей Славка, Инга так и не узнала. Мать ничего не стала говорить о звонках. С её материнской точки зрения, Славка ведь был абсолютно не перспективный.

Глава V. Январь 1998 г. Витя

Вите Ингу просто по-человечески жалко. Красивая девчонка, умница. Вот только на самом-то деле – не место ей среди технарей!

Он вот уже который день издали наблюдает за Ингой. Тревожится. Ругает себя. Всё-таки есть кому за неё тревожиться. Мама, папа имеются. Ну и Славка, наконец. Теперь уже ругается на них. Неужели не видят, как ей здесь плохо? Вот он бы, Витя, Ингу на руках носил. Цветы там каждый день, шоколадки. Говорят, девушки это любят. Впрочем, наверняка Витя не знает – девушки у него пока ещё не было. Вот если бы Инга… От одной этой мысли Витя неприлично потел.

Когда он первый раз увидел Ингу, то решил, что она точно такая же, как и большинство современных барышень: ветер в голове да тряпочки – те, что сегодня помоднее вчерашних. Да и парень ей вроде под стать нашёлся – гора мускул, ноль мозгов. Но первое впечатление оказалось ошибочным.

С Ингой Витя не раз сталкивался в коридорах университета. Не раз сидели они за соседними столами в библиотеке. Иногда он даже якобы случайно касался рукава её пиджака, волос. Только тогда она замечала его, оглядывалась и тут же вновь забывала. От этого почему-то делалось грустно. Витя долго не мог понять: почему? Ну, не верил он, не хотел верить, что ему, Виктору Прищепе, нравится такая девушка, как Инга. Но прошедшим летом – вот же случай! – они устроились работать в одно и то же кафе, их определили в одну смену, и всё встало на свои места. Инга оказалась совсем другой. Куда лучше, чем он думал о ней! Просто она изо всех сил старалась быть такой, как все.

Кольнуло: подобным образом он обманулся много лет назад. Только с точностью наоборот. С плюса на минус.

Витя всегда жил с матерью, сколько себя помнит. Отец где-то раз в месяц навещал их. Хотя порой были периоды, когда вместо него приходили какие-то типы, приносили традиционные подарки: продукты, одежду, игрушки, а когда Витя подрос, то ещё и книги.

Отца он тогда любил. Тосковал, ждал. Дорожил каждой подаренной игрушкой. А вот мать после таких визитов почему-то горько плакала. Витя тогда думал, что она просто очень скучает по отцу, который в силу обстоятельств не живет с ними. «Что ж! – думал Витя, – бывает и такое». Про разводы и приходящих пап он во времена своего золотого детства не раз слышал – это была обыденность, впрочем, как и вся жизнь.

Правды он тогда не знал.

Маленький Витя страшно расстраивался, что отец не приходит к нему в детский сад на утренники, не принимает участия в домашних праздниках. И вообще почему-то запрещалось о нём говорить где-либо: что приходил, какие подарки принёс. Витя сперва не понимал. Обижался. Ведь что такого дурного в том, если он скажет во дворе, что эту классную машинку подарил не кто-нибудь, а папа? Но мать ему объяснила. Мол, отец на дюже секретной работе, что каждый его визит – это риск, так что болтать не нужно. У мальчика даже сердце учащённо забилось! Его отец – разведчик. Настоящий. Как Штирлиц. Нет. Лучше Штирлица, потому что отец.

Правду Витя узнал в пятом классе. Вообще, как выяснилось, весь педсостав школы знал, кто такой на самом-то деле Анатолий Иванович Сметанин. Но молчали. Просто им тогда ещё дела не было ни до самого Вити, ни до его отца – своих забот хватает. Только вот учительница младших классов мальчика просто жалела. Даже как-то составила с его матерью разговор на тему: не пора ли Вите сказать правду? Мать тогда заохала, руками замахала. А потом заплакала.

Ей самой было безумно стыдно. Она ведь ушла от мужа, как только узнала всю правду, даже с маленьким Витей не побоялась уйти. Но жизнь внесла свои коррективы. С любимой работой – преподаватель истории – пришлось расстаться. Так ей и сказали: с такой характеристикой только будущих врагов народа воспитывать. Кое-как через знакомых устроилась нянечкой в детский сад. Работа – каторжная, зарплата – копеечная. Правда, спустя несколько лет всё-таки разрешили занять ставку воспитателя. Может быть, даже и в школу смогла бы вернуться, если бы запретила бывшему мужу приходить. Но не смогла. Всё-таки отец.

Каждый его визит женщину по сердцу ножом резал. Стыдилась. Но не прогоняла, не выбрасывала подарков. Потому что дефицит, а ребенок растёт – одежда нужна, игрушки, продукты. Впрочем, подарки были не мешками, а так – всего по чуть-чуть. Пара плиток шоколада, три кило гречки, кило масла, палка колбасы, одна-две игрушки. Было бы больше – просто не взяла бы. Бывший муж, видимо, это понимал. Или имел свои соображения на этот счёт.

Шло время. Мальчик рос, веря в сказочку про разведчика в тылу врага, но жизнь опять внесла свои коррективы.

В пятом классе русский язык вела некая молодая, весьма наглая особа – только что из института. Естественно, первым делом выяснила все школьные сплетни, в том числе – и правду про отца Вити. Хмыкнула и пропиталась такой неприязнью к ребенку, которой мальчик просто-напросто не заслуживал. Впрочем, до «лихих девяностых» оставалось совсем чуть-чуть, и мнение своё девице спешно пришлось менять. А тогда… Как-то задала она сочинение на тему «На кого я хочу быть похож, когда вырасту». Витя, естественно, написал об отце. А про кого ему еще писать? Не про Тихонова же!

А девица та уж как разозлилась! Прямо перед всем классом по лицу тетрадкой отхлестала. Ах ты такой-растакой. Отец твой – вор, и сам ты вором быть хочешь! Нашу социалистическую собственность растаскивать!

Витя впал в ступор.

Его отец – его замечательный отец! – не мог быть вором.

Бросился домой. К счастью, мать уже вернулась с работы. Спросил. Мать разрыдалась. Покаялась. Витя не поверил. После стольких лет сладкого обмана поверить в столь отвратительную ложь он просто не мог!

Ждал отца. Мучительно, с нетерпением. Когда наконец пришёл, то Витя не бросился ему на шею, как это бывало раньше, а спросил, насупясь, исподлобья: «Папа, ты вор?» Отец ничего отрицать не стал. Понял, что лучше сейчас уйти. После его ухода Витя взял молоток и переломал все игрушки, которые когда-либо дарил ему отец.

А потом жизнь опять внесла свои коррективы. Грянула перестройка. Прилавки мигом опустели. Если бы не отец, то с голоду померли бы. А потом прилавки, как по волшебству, наполнились, но с такими ценами, что даже подойти боязно. Опять-таки если бы не отец – с голоду померли бы.

Витя злился. Сперва подарки отца беспощадно выбрасывал. Мать каждый раз плакала, уговаривала. Наконец пришли к компромиссу. Витя ведь ещё несовершеннолетний, а Анатолий Иванович – всё-таки отец, а раз отец, то алименты платить должен. Витя, скрипя зубами, согласился. Правда, отцу уже больше не радовался. Да что там! Он даже здоровался с ним со злобным присвистом.