Красное солнце валькирии - Елена Дорош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Почему? Себя винил?
– Считал, что не справился. Не смог.
Иван раскатал кусочек мякиша в колбаску, потом слепил в колечко и снова смял. Софья смотрела и слушала – не дыша.
– Когда ты пришла тогда, я был поражен. Первое, что ты сделала, – покатилась со смеху. Это было так красиво! Я немного очумел даже. Подумал: какой-то мужчина делает эту женщину счастливой. А потом понял, что счастливой ты сама себя делаешь. Тебе не нужен кто-то со стороны. Такой тип женщин я еще не встречал.
Хлебный мякиш снова стал шариком.
– Не знаю как, но ты, кажется, избавила меня от комплекса волшебника-неудачника.
Неожиданно он закинул шарик в рот и запил остывшим кофе.
– Вуаля!
Софья, ни разу не выступавшая в роли психотерапевта, улыбнулась. Оказывается, у больших сильных мужчин тоже бывают детские комплексы.
– Обещаю: тебе не придется напрягаться, чтобы меня осчастливить. Достаточно того, что ты рядом.
– И все?
– И все. Слушай, а ты не пробовал лепкой заняться? У тебя здорово получается.
Иван понял, что она хочет снять некую пафосность минуты, и в тон ответил:
– Только в детском саду. Но мой заяц на конкурсе работ младшей группы занял первое место.
Они рассмеялись и потянулись друг к другу.
Днем они пошли гулять. Софья давно не ходила по питерским улицам без всякой цели, и это оказалось очень приятно. Потом был обед в маленьком ресторанчике, плавно перешедший в ужин, а затем новая прогулка, на этот раз на кораблике.
Иван остался на ночь. Или даже не так – они вообще не заметили, что наступила ночь. Может быть, потому, что осенью дни становятся короче, а может быть, просто потеряли счет времени.
Иногда они возвращались в реальность, отправлялись в кухню и что-то пили-ели. А потом их снова закручивало в водоворот страсти, нежности, чувственности и вдохновенных ласк. Такая коллаборация разных жанров была в новинку для обоих, поэтому накал только возрастал.
Некое отрезвление наступило поздним утром, их мысли снова вернулись к тревожным событиям.
– А как ты догадался, что кто-то приходил уже после?
– Он наследил, а потом замел тряпкой. Дурак. Еще заметней стало.
– Много наследил?
– Всюду. Непонятно только зачем. Из коридора видно, что печь разворочена, а он для чего-то везде прошелся. Что хотел?
– А может, поверить не мог, что его оставили с носом?
– Все равно странно.
Софья приподнялась на локте, чтобы видеть его лицо.
– Если это подельник Вайцмана, то его можно вычислить. Круг общения и все такое. Ну а если он из другой оперы, то…
– То лучше всего пойти к следователю. Мне кажется, мы зря время теряем.
Возражать Софья не стала, а вместо этого поинтересовалась, что Иван собирается делать завтра.
– В кружок пойду записываться, – объявил он мечтательным голосом.
– Какой еще кружок?
– Лепки из пластилина.
– Прекрати смеяться. Я серьезно.
– Я еще неделю в отпуске. Представляешь, следователь сказал, что в часть сообщать о моем задержании не будут. Мол, это была ошибка и тому подобное. Наши даже не догадываются, как здорово я тут отдыхаю. Уверены, что ремонт заканчиваю и скоро приглашу на новоселье.
– Смешно, – отозвалась Софья и улеглась обратно, в тепло его подмышки.
Она решила не говорить Протасову о своих планах. Хочет идти к следователю, его дело. А она завтра на работе улучит время и поищет этого Вайцмана в Интернете. Ну просто… из интереса. Все равно он ни для кого уже не опасен, раз труп.
И почему она не сделала этого раньше?
Они немного помолчали, думая каждый о своем, а потом между ними опять начались странные химические процессы, которые не давали им успокоиться до самого вечера.
Мама, распрекрасная и великолепная
На ее рабочем столе лежали приготовленные и заботливо сложенные аккуратной стопочкой бумаги. Сантиметров тридцать в высоту.
Да-с, это вам не мешок фасоли разобрать. Тут до обеда. Не поднимая головушки.
Софья посмотрела на кипу и так и эдак, а потом сдвинула ее на край стола и включила компьютер.
Человек, который сообразил, что работа – не волк, в лес не убежит, был самым разумным существом на планете.
Георгия Вайцмана она нашла быстро. Даже усилий прикладывать не пришлось. Жил на окраине Нижнего, занимался перепродажей запчастей и ни от кого не прятался. В соцсетях было полно фотографий, но только его одного. Вот он за рулем машины, вот на рыбалке, вот лопает шашлык, вот опрокидывает рюмку водки. Незамысловатая физиономия, глуповатый вид. А где жена? Где друзья-собутыльники?
Софья несколько раз пересмотрела фотографии, пытаясь про этого Вайцмана хоть что-нибудь понять, но безуспешно. На одном из снимков он широко улыбался, показывая ряд стальных зубов. Из фильмов она знала: такие зубы говорят о том, что человек сидел на зоне. И как это проверить? Ну сидел и сидел. Дальше что?
Несколько разочарованная, Софья переключилась на рабочие проблемы и мысли о Протасове, а ближе к обеду директор вдруг надумал провести совещание.
Звонок раздался, когда совещание только началось. Софья потихоньку вынула сотовый из кармана и скосила глаза. Шарманова. С чего вдруг? Кажется, соскучиться по подруге еще не должна.
Софья стала писать сообщение, что перезвонит позже, но проклятое любопытство уже начало свою разрушительную работу. Она скривила физиономию, прижала к щеке ладонь и стала делать пассы. Жалостливый директор кивнул, и Софья, бочком выбравшись из-за стола, выскочила в коридор.
– Алло, Мариша, рада тебя слышать. Как ты?
– Слушай, забыла тебе сказать. Этот пакетик из замши отпечатался на платке неравномерно. С одного края отпечаток четче и глубже. Давление разное.
– И что это значит?
– В углу что-то лежало, маленькое и круглое.
– Колечко! – радостно воскликнула Софья.
– Ну… нет. Скорее камень.
– Какой камень?
– Ну не булыжник из мостовой! Бриль, ты вроде не тупая! Впрочем, насчет камня я тебе не как химик говорю. Просто в микроскоп было очень четко виден абрис. Примерно полтора-два сантиметра в диаметре.
Маришка говорила что-то еще, но Софья не слушала. Камень. Конечно. Драгоценный камень. Вот это поворот!
Кажется, она отключилась, не попрощавшись и не сказав «спасибо». Придется купить самые дорогие духи и презентовать Шармановой.
Однако сначала надо додумать тему до конца. Итак, в печке спрятали драгоценный и, разумеется, баснословно дорогой камень. Как утверждает Протасов, случилось это
