Наследие аграрного закона Тиберия Гракха. Земельный вопрос и политическая борьба в Риме 20-х гг. II в. до н.э. - Роман Лапырёнок

Наиболее значимым в рассматриваемый период демографическим фактором, несомненно, были военные потери. Сведения античных источников позволяют сделать некоторые выводы относительно их масштаба. Согласно Аппиану, в первые два года Ганнибаловой войны римляне и их союзники потеряли 100 000 человек (Арр. Harm. 110). Полибий сообщает, что только в битве при Каннах число погибших достигло 75 630 римских граждан и италиков (Polyb. III. 117. 2–5). Ливий и Аппиан передают более скромные цифры, хотя и они весьма красноречиво свидетельствуют о небывалом масштабе потерь римской армии[242]. А.Дж. Тойнби считает, что в начальный период войны и до 205 г. до н. э. количество римских граждан уменьшилось на 66 600[243]. Данные подсчеты, впрочем, отражают только потери среди iuniores. Seniores традиционно привлекались только к гарнизонной службе и не участвовали в крупных сражениях. Таким образом, некоторая часть римских военных потерь остается без учета, хотя и сказывается на результатах ценза. Их число трудно оценить на основе имеющихся в нашем распоряжении источников. В наибольшей степени от нашествия Ганнибала пострадали, видимо, seniores римских fora et conciliabula, то есть сельское римское население Италии, которому при защите своих общин от врага часто приходилось рассчитывать только на собственные ресурсы. Особенно это было актуально в первые годы войны, когда тактическая инициатива была на стороне карфагенской армии.

Кроме того, наши знания в этой области основываются на подсчетах, которые произвела победившая сторона. Можем ли мы быть совершенно уверены в том, что они соответствуют действительному масштабу потерь, которые римляне понесли в период II Пунической войны? Полибий, Ливий и Аппиан, произведения которых содержат наиболее полное описание начальных лет войны, использовали один и тот же источник, а именно исторический труд Фабия Пиктора. Несмотря на данное обстоятельство, количество римских потерь при Каннах каждый из них оценивает по-разному (Polyb. III. 117. 2–5; Liv. XXII. 49. 15). Наиболее высокую цифру мы находим у Полибия, подсчеты которого при этом содержат некоторые неточности[244]. В подобного рода разночтениях нет ничего необычного, так как среди перечисленных историков мы не находим ни одного современника описываемых событий. Однако главный вопрос заключается все же в том, насколько достоверны передаваемые ими (или их источником в лице Фабия Пиктора) данные о римских потерях. Число жертв в среде римского гражданского коллектива могло быть по каким-либо причинам занижено. При всем уважении к достоинствам трудов первого римского историка и его коллег из более позднего времени такой возможности исключать нельзя.

Таким образом, я не вижу причин сомневаться в достоверности предоставляемых Ливием сведений о цензе 209/208 г. до н. э. Если прибавить кампанцев к данным «АЬ Urbe condita» и «Периох», то «дефицит» по сравнению с 273 000 римских граждан в 225 г. до н. э. составит около 100 000 человек. Помимо всего этого, нельзя совершенно исключать и трудностей в работе цензоров, связанных с условиями военного времени. Некоторая часть римских граждан, проживавших, например, в Южной Италии, могла остаться неучтенной. На мой взгляд, низкие результаты переписи населения 209/208 г. до н. э. объясняются прежде всего общими потерями римлян в период с 218 по 208 гг. до н. э., причем это относится не только к служившим в легионах iuniores, но и к seniores.

Не меньше вопросов вызывают и данные следующего ценза, который проводился в 204/203 г. до н. э. (Liv. XXIX. 37. 2-17). Здесь мы сталкиваемся с проблемой противоположного характера: по его результатам число римских граждан не уменьшилось, а значительно увеличилось[245]. Ливий сообщает, что цензоры приложили все усилия для того, чтобы его итоги были полными. Перепись произвели и в легионах, которые дислоцировались в провинциях[246]. Это замечание римского историка совсем необязательно рассматривать в качестве свидетельства того, что в предыдущие годы они не учитывались, на что совершенно справедливо указывает Ю. Белох[247]. Античные источники не знают случаев, когда при проведении ценза не были учтены римские граждане, находившиеся в действующей армии. Особый интерес представляет рассказ Ливия о наказании двенадцати колоний латинского права, которые в 209 г. до н. э. отказались предоставить римлянам военные контингенты и денежные средства, сославшись при этом на истощение людских и финансовых ресурсов. В одной недавней работе я высказал предположение, что жители этих колоний были внесены в итоговый отчет римских цензоров[248]. Данное обстоятельство могло обусловить высокие результаты ценза 204/203 г. до н. э.[249]. Такое решение этой проблемы представляется крайне привлекательным. Оно позволяет объяснить то значительное увеличение числа римских граждан, которое произошло в промежуток времени с 208 по 203 гг. до н. э.

К сожалению, источником по данной проблеме служат, по сути дела, лишь несколько пассажей из «Ab Urbe condita Тита Ливия. Кроме того, нам неизвестна точная численность населения в этих колониях. П. Брант полагает, что по самой высокой оценке в 225 г. до н. э. она не должна была превышать 42 400 человек[250]. В 203 г. до н. э. эта цифра вследствие военных потерь должна была быть еще ниже[251]. Британский историк производит свои расчеты исходя из сведений Ливия о количестве войск, которое провинившиеся общины должны были предоставлять римлянам. Как известно, военные контингенты формировались на основе iuniores. Сложно поверить в то, что начиная с 203 г. до н. э. воинскому набору в этих колониях подлежали все iuniores. Определенное их количество должно было оставаться в качестве резерва. Таким образом, общее число assidui в двенадцати колониях латинского права (как iuniores, так и seniores) даже с учетом военных потерь, на которые в 209 г. до н. э. ссылались их магистраты, могло быть больше, чем обозначенные П. Брантом 42 400 человек. Немаловажную роль в высоких результатах ценза 204/203 г. до н. э. сыграло возвращение Италии к мирной жизни и постепенное восстановление инфраструктуры. После освобождения территории Апеннинского полуострова от карфагенских войск цензоры получили возможность провести перепись населения в ее полном масштабе и с тщательностью, которой прежде препятствовали условия военного времени. Это обстоятельство, вне всяких сомнений, должно было отразиться на конечном результате. Также не следует забывать и о естественном приросте населения. Его влияние на результаты ценза 204/203 г. до н. э. не стоит приуменьшать, так как именно в промежуток времени с 208 по 203 гг. до н. э. призывного возраста достигло поколение 20-х гг. III в. до н. э., которое не знало такого значительного напряжения людских ресурсов, как это было в десятилетия Пунических войн. Эти факторы, на мой взгляд, и обусловили цифру прироста населения, которую мы находим в «АЬ Urbe condita» Тита Ливия.

Если же римские цензоры действительно включали кампанцев в свои итоговые отчеты еще до начала II Пунической войны, то это ни в коем случае не означает, что и другие общины sine suffragio подлежали данной процедуре. В источниках точка зрения Ю. Белоха и П. Бранта не находит никакого подтверждения. Последний по непонятным причинам относит кампанцев к числу особо привилегированных municipia sine suffragio[252]. С такой трактовкой трудно согласиться, так как жители Капуи и их союзники в ходе Ганнибаловой войны предали Рим уже во второй раз со времени наделения их статусом cives sine suffragio. Данное обстоятельство является, на мой взгляд, лучшим свидетельством в пользу того, что они не были довольны своим положением. Недовольство кампанцев обязанностью поставлять римлянам военные контингенты и денежные средства отчетливо просматривается в сообщении Ливия об их переговорах с Ганнибалом[253]. Не следует забывать также и о том, что другие municipia sine suffragio остались верными Риму Этот факт ни в коем случае нельзя недооценивать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Виппер Р.Ю. Очерки по истории Римской империи. Берлин, 1923. С. 43–44.

2

В отечественной историографии данная проблематика разрабатывается в работах Д.А. Кирюшова, Τ.Γ. Мякина и В.Г. Тельминова: Кирюгиов Д.А. Аграрный закон 111 г. до н. э. и римская собственность на землю // Мнемон, 2005. Вып. 4. С. 197–210; Он же. История аграрного вопроса в царском и республиканском Риме: VIII–II вв. до н. э. Дисс. Санкт-Петербург, 2007; Он же. Аграрная программа Гая Гракха // Мнемон, 2008. Вып. 7. С. 197–210; Мякин Т.Г. Аграрный закон 111 г. до н. э. // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. 2006. Т. 5. № 1. С. 116–133; Он же. Судебный закон Гая Семпрония Гракха. Текст и комментарий. Новосибирск, 2006; Он же. Гракхи и народ. Статья первая (к идеологии гракханского движения) // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. 2008. Т. 7. № 1. С. 9–23; Он же. Гракхи и народ. Статья вторая // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. 2010. Т. 9. № 1. С. 11–18; Тельминов В.Г. О характере «неприкосновенных» земель по аграрному закону Гая Гракха // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. Т. 11. № 8. 2012. С. 150–156; Он же. Колонии Гая Гракха и veteres possessors // Современные тенденции общественных наук: социология, политология, философия // интернет-ресурс: http://sibac.info/index. php/2009-07-01-10-21-16/6720–veteres-possessores–