Наследие аграрного закона Тиберия Гракха. Земельный вопрос и политическая борьба в Риме 20-х гг. II в. до н.э. - Роман Лапырёнок

В другой реконструкции, представленной Ю. Белохом, мы встречаем гораздо более радикальное решение проблемы ценза 125/124 г. до н. э. Он сомневается в достоверности его результатов, видит здесь ошибку эпитоматора или переписчика и предлагает другую цифру, равную 294 736[158]. Эта интерпретация не находит сегодня поддержки в работах историков граккханского движения, так как имеет еще больше слабых сторон, чем предыдущая. Во-первых, данные следующего ценза, то есть 115/4 г. до н. э., представляют сопоставимое число граждан, так что сомнения, следуя логике Ю. Белоха, были бы и здесь уместны. То есть уже как минимум два ценза можно признать недостоверными, тогда как о I в. до н. э., от которого остались результаты всего двух цензов, не считая тех, что были проведены Августом, и говорить не приходится. Причем эти два ценза I в. до н. э. еще более странные с точки зрения цифр. В принципе, с помощью подобного решения можно оспорить данные практически каждой переписи населения II в. до н. э., но вопрос заключается в том, поможет ли это разрешить исследуемые исторические проблемы и насколько такое решение оправданно с точки зрения методологии.

Не менее экстравагантной представляется точка зрения Л. Ланге и В. Ине, объясняющих высокие результаты ценза 125/124 г. до н. э. предоставлением римского гражданства латинам и италикам[159]. По их мнению, это событие произошло после подавления восстания во Фрегеллах[160]. Однако эта гипотеза не находит достаточной поддержки в античных источниках, что отражается на качестве аргументации, которая представляется малоубедительной. Л. Ланге считает, что вышеозначенная мера была осуществлена посредством нескольких плебисцитов[161]. К сожалению, он не уточняет, когда именно состоялись эти плебисциты. В. Ине целиком следует примеру коллеги и не утруждает себя поиском аргументов в поддержку высказанного мнения[162]. У нас нет весомых оснований для того, чтобы видеть причину высоких результатов ценза 125/124 г. до н. э. в предоставлении латинам и италикам римского гражданства. Законопроект М. Фульвия Флакка не вызвал особого восторга у нобилитета и, судя по сообщениям источников, не продвинулся дальше стадии обсуждения в сенате[163]. Эта неудача заставила гракханцев на некоторое время оставить тему союзников в покое. Кроме того, совершенно очевидно, что подобного рода инициатива не могла исходить от самого сената. В 126 г. до н. э., то есть примерно за год до предполагаемых Л. Ланге плебисцитов, М. Юний Пенн привел в исполнение распоряжение, согласно которому все союзники должны были покинуть Рим (Cic. Brut. 109; Cic. Off. III. 47). Да и жестокая расправа, учиненная претором Л. Опимием над жителями Фрегелл, является лучшим доказательством отрицательного отношения сената к представленному выше способу решения италийского вопроса (Liv. Per. LX; Veil. II. 6. 4; [Aur. Viet.] De vir. ill. 65). Помимо всего этого, и цензоры 125/124 г. до н. э. Гн. Сервилий Цепион и Л. Кассий Лонгин Равилла не были замечены в дружественных контактах с гракханцами.

Ж. Каркопино считал, что причиной увеличения числа римских граждан по итогам ценза 125/124 г. до н. э. являлось необычайно большое количество манумиссий перед его началом[164]. По его мнению, особенную актуальность подобной мере придавала сложная внутриполитическая ситуация в Риме, связанная с активностью гракханской оппозиции: получившие свободу рабы должны были укрепить позиции нобилитета в комициях. Я. Шохат подвергает оправданной критике эту точку зрения и отмечает, что вольноотпущенники могли голосовать только в списках четырех городских триб, так что политические выгоды для инициаторов такого мероприятия были сведены к минимуму[165]. Приведенный аргумент трудно опровергнуть. Кроме того, в сохранившихся античных источниках мы не находим ни малейшего намека на наличие столь значительного числа манумиссий в промежуток времени между переписями населения 131/130 и 125/124 гг. до н. э. По моему мнению, даже самый скрупулезный политический расчет сената и самый тщательный подход цензоров к исполнению своих обязанностей не смогут объяснить увеличение количества римских граждан почти на 80 тыс. человек на протяжении всего лишь пяти лет. Эти обстоятельства заставляют усомниться в исторической состоятельности гипотезы Ж. Каркопино.

Тот факт, что римский сенат пытался с помощью всех возможных средств помешать работе гракханской аграрной комиссии, а также всем остальным начинаниям оппозиции, представляется совершенно очевидным. Поэтому не следует, конечно, исключать возможности различных манипуляций с данными цензов, ведь противникам Гракхов было выгодно изобразить демографическую ситуацию так, чтобы у электората сложилось позитивное впечатление о ее динамике. Оппозиционная пропаганда, если принимать во внимание общий тон повествования Плутарха и Аппиана, использовала низкие результаты последних цензов для демонстрации неотложной необходимости аграрной реформы. Вопрос заключается в том, почему сенат должен был производить манипуляции с переписью населения 125/124 г. до н. э., а не 131/130 г. до н. э.? Ведь наибольшую активность III viri a.i.a. проявляли именно в период времени с 132 по 130 гг. до н. э. Сравнение результатов цензов 135/134 и 131/130 гг. до н. э. не позволяет констатировать попыток сфальсифицировать их итоги: число римских граждан в 130 г. до н. э. увеличилось лишь незначительно. К сожалению, ответа на данный вопрос в работе Ж. Каркопино мы не находим.

Еще одно возможное решение предлагает итальянский антиковед Э. Габба. Он объяснил результаты ценза 125/124 г. до н. э. возможным снижением минимального размера имущества для пятого класса до 1500 ассов, которое, предположительно, произошло после переписи населения 131/130 г. до н. э., а точнее в 130–129 гг. до н. э.[166] В качестве объекта римского ценза в этом случае выступают только assidui, то есть граждане, принадлежавшие к пяти классам центуриатной системы, которые платили трибут (до 167 г. до н. э.) и несли службу в легионах[167]. Пролетарии же, которые при обычных условиях не относились к числу военнообязанных и не платили трибут, не учитывались цензорами при составлении отчета[168].

В качестве главного аргумента в пользу выдвинутой гипотезы выступают сведения об имущественном цензе для пятого класса, которые мы находим у Ливия, Полибия и Цицерона. По Ливию, он равен 11 000 ассов[169], по Полибию – 4000[170], а по Цицерону – уже 1500 ассов[171]. В источниках, к сожалению, нет информации относительно того, когда и вследствие каких причин произошли указанные изменения[172]. Э. Габба предположил, что первое из снижений минимального ценза для пятого класса имело место во время II Пунической войны, когда после катастрофических потерь первых лет боевых действий на территории Италии римляне нуждались в солдатах для легионов[173]. Второе же произошло в 130–129 гг. до н. э., в период борьбы сената с гракханцами[174]. Однако точная датировка здесь осложняется скудостью дошедших до нас источников, хотя в нашем распоряжении есть возможный terminus ante quem – так называемая военная реформа Гая Мария, в результате которой в римскую армию стали призывать пролетариев (Sail. lug. 86. 2–3).

Впрочем, эти изменения могли произойти и вследствие денежной реформы. Как известно, II Пуническая война сопровождалась не только большими людскими потерями, но также и крайним напряжением финансовой системы римского государства. Потребность в материальных ресурсах для обеспечения всем необходимым действующей армии вынуждала римлян обращаться к практике порчи монеты. Это привело в итоге к пересмотру стандартов римского асса, что нашло свое отражение в переходе с либральной на секстантарную систему[175]. Римский ценз проводился на основе оценки имущества граждан, так что указанное событие должно было как-то отразиться на его критериях. Переход на секстантарный асе[176] мог отразиться на численности римских имущественных классов, и, как следствие этого, на количестве граждан, регистрируемых при переписи населения. Последнее относится, прежде всего, к пролетариям, которые при понижении имущественной границы для пятого класса могли войти в число assidui.

Проблема финансовой политики Рима в период Ганнибаловой войны подробно освещена в работах Г. Мэттингли, М.Г. Крофорда, Дж. У. Рича, Э. Ло Кашио и Д. Ратбона[177]. По мнению М.Г. Крофорда, переход к секстантарному стандарту произошел в 212/211 г. до н. э.[178]. В соответствии с этой реформой был введен и новый минимальный порог для пятого имущественного класса равный 4000 ассов, о котором говорит Полибий. Подобное снижение ценза могло привести к тому, что многие римские пролетарии приобретали статус assidui. Но предложенная М.Г. Крофордом датировка монетной реформы отнюдь не бесспорна[179]. Если при проведении переписи учитывалось только число assidui, то данное нововведение должно было непременно отразиться на количестве римских граждан в итоговом отчете цензоров. Однако данные ценза 209/208 г. до н. э. демонстрируют не увеличение числа римских граждан, а его значительное уменьшение по сравнению с последней довоенной переписью. С другой стороны, в 203 г. до н. э. ситуация изменилась в противоположную сторону, и, таким образом, теоретически переход на секстантарную систему можно было бы датировать периодом с 208 по 204 гг. до н. э. Однако в наших источниках информация о подобного рода изменениях отсутствует.