Собиратели Руси - Дмитрий Иванович Иловаиский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свергнув постыдное Татарское иго и объединив большую часть Руси в одно сильное государство, естественно, Московский великий князь постарался занять подобающее ему место в семье европейских государей. Он вошел в деятельные дипломатические или посольские сношения не с одними своими соседями, но и с другими монархами, в особенности с теми, у которых оказывался с ним какой-либо общий интерес. Сношения эти устроились тем легче, что усиливающееся Московское государство в то время невольно стало обращать на себя внимание Европы и некоторые государи сами искали с ним дружбы и союза. Так знаменитый венгерский король Матвей Корвин, имея с Москвой общего неприятеля в польско-литовском короле Казимире IV, обменялся по этому поводу с Иоанном посольствами, грамотами и подарками. С Данией Москву сближала в то время общая неприязнь против Шведов; Иван III, заключив формальный договор с Иоанном, королем Датским, вел войну со Шведами в Финляндии, впрочем, без важных последствий. Так как московские послы иногда не могли ездить в Данию через враждебную Ливонскую землю и Балтийское море, находившееся в руках враждебной Ганзы и Шведов, то они отправлялись окольным морским путем из устьев Северной Двины мимо берегов Лапландии и Норвегии.
Путь этот был очень трудный и медленный; один иностранец, посетивший Россию во время Иванова преемника (Герберштейн), оставил любопытное описание названного пути, по рассказам московских послов, Григория Истомы, Власия и Димитрия Герасимова, ездивших в Данию при Иване III. По этим рассказам у мыса Святого Носа путники миновали водоворотную пучину, поглощавшую корабли наподобие классической Сциллы и Харибды; а далее у Скалы Семиостровской, где их несколько дней задерживал противный ветер, суеверный кормчий тайком принес ей умилостивительную жертву, состоявшую из овсяной каши, смешанной с маслом.
В противоположном, южном углу Восточной Европы, Иван III нашел себе союзника против Польши в лице Молдавского господаря Стефана, который прославился воинскими подвигами в борьбе с Турками и сумел возвысить свою дотоле незначительную страну на степень почти независимой державы. Иван III заключил с ним не только политический, но и родственный союз, женив старшего сына Ивана на дочери Стефана, Елене. Еще более усердным союзником Московского государя против Литвы и Польши был сосед Молдавии, Менгли-Гирей Крымский, с которым великий князь поддерживал деятельные и частые сношения, сопровождавшиеся щедрыми подарками хану и его советникам. Дошедшие до нас грамоты, отправляемые к этому хану, представляют образцы дипломатической ловкости и дальновидности со стороны Ивана III и его умения направлять действия своего союзника сообразно с видами Московской политики. Но друг Москвы Крымский хан был вассалом Турецкого султана, и Московский государь воспользовался первым удобным предлогом, чтобы отправить к сему последнему дружественную грамоту. Предлогом этим послужили обиды и притеснения, которые терпели русские торговцы в Азове и Кафе и вследствие которых они почти перестали туда ездить. Из помянутого выше путешествия Контарини мы видели, что Иван III обменялся посольством и с персидским шахом Узун-Гассаном, с которым имел общими неприятелями Золотоордынских ханов.
В особенности любопытны завязавшиеся при Иване III сношения с Габсбургским домом, восседавшим тогда на императорском Германском престоле. Почин этих сношений принадлежал самим Габсбургам, которые ради собственных политических интересов обратили внимание на возраставшую Московскую державу. Сначала приехал в Москву рыцарь Николай Поппель под видом простого путешественника, но с рекомендательной грамотой от императора Фридриха III (в 1486 г.). В Москве приняли его холодно, опасаясь какого-либо шпионства со стороны польского правительства. Года через три тот же Поппель вновь прибыл в Москву, но уже в качестве императорского посла. Тут он сообщил, будто в Германии до первого его путешествия считали Московского князя подвластным Польскому королю, не зная того, что он сильнее и богаче сего последнего и располагает владениями гораздо более обширными. Выходило так, что только он, Поппель, раскрыл глаза Немцам на Россию. Затем посол пожелал говорить с великим князем наедине, но получил отказ, и на первой аудиенции должен был вести свои речи перед боярами, а на второй Иоанн слушал его, несколько отступя от бояр; при сем дьяк Федор Курицын записывал посольские речи. Речи эти заключались, во-первых, в сватовстве племянника императора маркграфа Баденского за одну из дочерей великого князя, а, во-вторых, в предложении хлопотать перед императором о королевском титуле для Ивана. Свое предложение посол особенно просил сохранить в тайне, в виду того противодействия, какое это дело может встретить со стороны польского короля. Великий князь прямо отклонил всякие переговоры о титуле, ответив, что он государь на своей земле Божией милостью от своих прародителей и поставления ни от кого иметь не хочет. На просьбу посла показать ему великую княжну также отвечал отказом, говоря: «у нас нет такого обычая, чтобы ранее дела показывать дочерей». Вскоре Иван отправил к императору Фридриху и сыну его Максимильяну, королю Римскому, собственного посла, именно грека Юрия Траханьота. Последний имел поручение отклонить сватовство маркграфа Баденского, ссылаясь на то, что он слишком незначительный владетель в сравнении с таким великим государем, каков Московский, находившийся в родстве с последними Византийскими императорами. Вместо того Траханьот должен был завязать переговоры о браке самого Максимильяна на дочери великого князя, но с непременным условием, что она останется в греческом законе, будет иметь при себе православную церковь и своих священников. Австрийский двор как будто бы очень охотно встретил мысль об этом браке. Он еще несколько раз обменялся посольствами с Московским двором. Но вскоре Максимильян обручился с миланской принцессой Бланкой Сфорца. Тогда же выяснилось, что он желает только иметь от Иоанна помощь, против их общего недруга Польского короля, в достижении Венгерской короны после Матвея Корвина; а так как эта корона перешла в руки Казимирова сына Владислава, то сношения Московского двора с Австрийским на некоторое время прекратились. В конце Иоаннова княжения император Максимильян прислал к нему просить белых кречетов, которых и получил{104}.
В своих сношениях с европейскими державами Иван III пользовался некоторыми греко-итальянскими выходцами, состоявшими в русской службе, знакомыми с языком и обычаями иноземными, каковы в особенности помянутые выше греки Юрий Траханьот и Димитрий Ралев, а также Иван и Антоний Фрязины (Джан
