Гроза над Миром - Венедикт Ли

- Ты кто?

- Нина...

- Почему такая грязнуля?

Нина открыла рот, чтобы послать мужеподобную красавицу в положенное ей место, но другая женщина толкнула ее локтем в бок:

- Не спорь с Таис! Иди, мойся.

Нина огляделась. Где в этом длинном деревянном бараке среди рядов двух-ярусных коек что-нибудь похожее на умывальник? Ага, вот он...

- Не здесь, - Таис ухватила Нину за шкирку и повлекла к выходу. Нина решила не выпендриваться и послушно начала спускаться по вертикальной металлической лесенке. Тюремный барак стоял на пятиметровой высоты сваях и просто спрыгнуть вниз было бы вредно для здоровья. Для любителей таких упражнений земля внизу утыкана острыми железными штырями.

Таис подождала, пока Нина спустится на десяток ступеней, и безбоязненно шагнула в пустоту. Ее руки и колени сжали тонкий столб, высящийся в метре от лестницы, и Таис с божественной легкостью съехала вниз еще до того, как Нина преодолела половину пути. Ей пришлось терпеть это унижение и дальше, потому что еще четверка зэчек, видно приспешниц Таис, повторили ее трюк и со смехом поджидали Нину у колонки водопровода.

Нина послушно стянула через голову свою серую робу с желтыми квадратами на спине и груди, развязала ремешок штанов...

- Какая девочка, ммм,... - простонала Таис, разглядывая голую Нину, - Аня, облей-ка ее!

Та, что советовала не спорить с Таис, сочувственно улыбнулась Нине и окатила ее из шланга ледяной водой. Нина заорала, жмурясь и закинув назад голову. Через три минуты, когда Таис растирала ее шершавым, жестким от частых стирок полотенцем, по телу Нины волнами прокатывался жар, и она поняла, что давно не чувствовала себя так хорошо...

- Ты будешь моей, - сказала Таис, - Или общей, как те двое у параши. Теперь отвечай, как положено. Ты кто?

- Вандерхузе, Нина. Воровка и брачная аферистка. Двенадцать лет.

...Нина проснулась, но решила понежиться еще пять минут. Вытянулась на спине, заложила руки под голову. Зевнула. Не такое плохое было время... Гораздо лучше ситуации, в которой очутилась сейчас.

Валентин обрадовался, увидев Хозяйку спокойной и собранной, как всегда. Вчерашнее потрясение, когда стало известно, что победа ускользает из рук, на ней не отразилось.

- Мы подтягиваем ударную группировку к Чертову горлу, ваше высочество.

- Собирайте все силы, Валентин. Все, что есть... Вам знаком термин: "камикадзе"?

- Пилот-самоубийца.

- Управлять воздушной торпедой должен человек, потерявший близких. Жену, детей. Любимую. Сам утративший желание жить. Жажда мести - могучий первобытный инстинкт. Цель - авианосцы Солтига. И, скажите Деверо... Что такое, Валентин?!

- Мы перевели "Глаз" на низкую орбиту и определили положение морской группировки, с которой утеряли связь. Деверо вылетел к ним, принять командование. Здесь остался его заместитель.

Хозяйка на мгновенье задумалась.

- Хм... Я стала опаздывать. Когда Деверо объявится, если объявится приказываю его расстрелять. За дезертирство.

- Ваше вы...

- Валентин! Будущее наше - темное. Нет дороги вперед. Если честно скажете, что тоже хотите смыться, я вас отпущу. Верьте мне. Это не провокация с моей стороны, идите, куда хотите, пока не поздно.

- Ваше высочество, я остаюсь.

- Если не секрет, почему?

- За благодарность в ваших глазах. Вы рано пали духом, надежда остается.

- Надежда остается всегда, Валентин. А сейчас оставьте меня.

Валентин откланялся. Хозяйка устало уронила голову на руки. Вот тебе еще один камикадзе. Почему не ушел? Верный друг? Ценит твою личность и душу? Такая трезвая и пресная натура. Для него править Островом вместо пресыщенной и разочарованной Хозяйки - утонченное развлечение, увлекательнейшая игра, единственная опора своего бытия.

"Выход из безвыходного положения находится там же, где вход". Вы любили шутить, Кевин Ватанабо... Как бы вы поступили сейчас?

Деверо, кряхтя, выбрался из кабины двухместного штурмовика, доставившего первого адмирала Острова на борт авианосца "Арни". "Габриэль" шел параллельным курсом двумя милями южнее. Вместе с обоими ударными кораблями находились одиннадцать кораблей охранения. Теперь Деверо возглавил всю чертову дюжину.

Провел в кают-компании короткое совещание высших офицеров. Главное сейчас политика выжидания, пока не определится ситуация. Намеком: вы знаете, сколько лет Хозяйке? Недолго и дуба врезать. Она так плохо выглядит, что перестала показываться даже ближайшим подчиненным. Кто из вас говорил с ней по видео? Поняли, о чем я? Паршиво чувствуешь себя, разговаривая с пустым экраном. Вхож к ней только Валентин Эйс, фактический диктатор Острова. А кто он такой? Жалкий чиновник. Думайте, господа офицеры, думайте. А пока предлагаю пообедать и расслабится. Девочек на корабле нет, хе-хе, а водка найдется.

Отдыхая в роскошно обставленной адмиральской каюте, Деверо продолжил свои глубокие размышления. За две замечательные, принципиально новые машины "Габриэля" и "Арни" Солтиг отвалит денег, будь здоров. Но людей надо подготовить к смене вех, очень осторожно и умело. Патриотизм - прибежище негодяев, а отнюдь не здравомыслящих людей. Он, Деверо, сделал для Хозяйки все, что мог. Никто не сделает большего. А стоило ли стараться? Ради кого он, Деверо, надрывался на многотрудной и опасной службе?

Анекдот про Хозяйку. Адмирал Арни, воротясь из похода, застал свою жену Пенелопу растрепанной и крайне смущенной. Вспыльчивый Арни стал срывать шторы, заглядывать в шкафы в поисках спрятавшегося любовника. Полез под кровать. Оттуда высунулась изящная женская ручка, сжимающая подписанный Хозяйкой указ о награждении Арни очередным орденом за заслуги перед отечеством. "Странно", сказал Арни, бережно пряча указ в карман мундира, - "И под кроватью никого нет".

Анекдот про Хозяйку. На 10-летие своей власти Хозяйка обещала: "Дорогие сограждане! Я сделаю всех богатыми и счастливыми". Через десять лет она заявила: "Дорогие сограждане! Контуры всеобщего счастья уже видны на горизонте". Еще через двадцать лет она сказала: "Дорогие сограждане! От вас поступают многочисленные запросы: что такое горизонт?" Отвечаю: "Это воображаемая линия, которая отодвигается по мере приближения к ней".

За смешные истории о себе Хозяйка никого не наказывала, с годами став снисходительной. Избрав разумную линию поведения: не надоедать народу, она уединилась в своей резиденции, показываясь лишь в дни больших торжеств. Последнее ее появление на людях пришлось на сорокалетие правления. Деверо помнил, как, устало горбясь, в своем неизменном черном плаще, она взошла на трибуну, с видимым усилием подняла руку в традиционном приветствии. Темные очки скрывали глаза, на лице лежал толстый слой грима. Шевелюра ее была темной, только ярко выделялась в ней одинокая седая прядь.