Повесть о потерпевшем кораблекрушение - Андрей Колганов

— «Такого еще никогда не было», — бормотал он, — «готовится приказ о переброске всех авианосцев с Восточного побережья на Западное. Военный министр вел секретные переговоры с министром финансов. Сверх утвержденных бюджетных ассигнований собираются закупить еще 105 новейших дальних бомбардировщиков. Я сначала не верил», — капитан не сдержал и зевнул, буркнув — «извини», — «когда говорили, будто готовится вторжение в Ахипелаг. Но вчера я своими глазами увидел документ под названием „Передовой рубеж“. Черт возьми, они собираются проделать это! Что за авантюристы…» — Файзаш расслабился и уткнулся лицом в грудь Лаймиолы.

— «Слушай, милый, а ты не мог бы сделать для меня фотокопию этого плана?» — с замирающим сердцем спросила Лаймиола.

— «Но это же верная каторга!» — сбросил с себя сонное оцепенение капитан.

— «Почему?» — невинно осведомилась женщина, снова начав перебирать светлые кудри. — «Ведь никто не узнает. Я дам тебе мой маленький репортерский фотоаппарат. Его легко пронести под одеждой. Несколько снимков — и дело сделано!»

Осторожно отстранив голову своего любовника, Лаймиола бросила — «подожди минутку», — встала и вышла из спальни, совершенно не озаботившись тем, чтобы как-то прикрыть свою наготу. Файзаш проводил ее восхищенным взглядом. Лаймиола тут же вернулась, неся в руках миниатюрный фотоаппарат.

— «И это ты называешь репортерской камерой?» — недоверчиво спросил Файзаш и медленно проговорил — «А ведь ты шпионка, Ола…»

— «И ты только сейчас догадался?» — фыркнула Лайми.

— «Мне все равно Ола, на кого ты шпионишь», — твердо ответил капитан. — «Я готов умереть ради тебя. Я сфотографирую этот план».

— «Мне не нужны военные секреты», — отозвалась Лайми. — «Я хочу только одного — опубликовать этот план в газетах и разоблачить авантюру зарвавшихся генералов».

— «Я уже сказал, Ола — мне все равно, на кого ты работаешь и зачем тебе нужен этот документ. И я достану его ради тебя».

Через два дня после этого разговора Лаймиола, сидя в кабинете своего домика в пригороде Порт-Квелато над очередной заметкой в газету, услышала на улице шум автомобильного мотора, затем глухой удар и звон разбитого стекла. Выглянув в окно, она заметила автомобиль, остановившийся под самыми окнами, уткнувшись радиатором в один из каменных столбиков ограды.

Лаймиола выбежала на улицу и подбежала к автомобилю. Она непроизвольно закусила верхнюю губу и с силой вонзила ногти в ладони. На шоферском сиденье, опершись грудью на руль и повесив голову со светлыми кудрявыми волосами, сидел человек в капитанском мундире. Фуражки видно не было. На темно-синем форменном кителе с витыми золотистыми погонами были заметны пулевые отверстия, вокруг которых темными пятнами расплывалась кровь. Две пули в правом легком, одна пуля в левом плече, светлые кудри над ухом слиплись от крови, на белых форменных брюках расплылось огромное кровавое пятно… Как же он доехал сюда?

Уже ни на что не надеясь, Лаймиола попыталась нащупать пульс на запястье и в надключичной ямке. Пульса не было. Склонившись над мертвым капитаном, она заметила валявшийся у его ног кожаный портфель и лежащий рядом револьвер. Женщина вытащила портфель и раскрыла его.

«Совершенно секретно. Только для командования. Изготовлено в одном экземпляре» — бросился ей в глаза гриф в углу документа. И немного пониже, заглавными буквами бежала машинописная строчка: «ПЕРЕДОВОЙ РУБЕЖ». Капитан Файзаш Руон сдержал слово.

Не прошло и часа с момента гибели Файзаша, когда Лаймиола, запыхавшись, вбежала на крыльцо собственного дома и прошла в гостиную. Навстречу ей с кресел поднялись два крепко сбитых человека средних лет, с квадратными плечами и в одинаковых серых костюмах в полосочку.

«Госпожа Лаймиола Маррот?» — спросил тот, что был чуть пониже, с пушистыми усами (у его спутника была лишь короткая полоска усиков под самым носом).

«Да, но как вы…»

— «Тайная полиция», — показал серебряный герб на внутреннем отвороте сюртука Усатый. — «Где документы, которые вам передал капитан Руон?»

— «Какие документы?» — с неподдельной искренностью произнесла Лаймиола.

— «Не будем играть в прятки. Нам точно известно — они у вас. Верните их, и шеф тайной полиции обещает дать вам 24 часа, чтобы убраться из страны».

Рука Лаймиолы потянулась к сумочке.

— «Не двигаться!» — оба полицейских вскинули револьверы. — «Медленно и аккуратно положите свою сумочку на стол и отойдите от него на пять шагов».

Лаймиола исполнила приказание. Тот, что с маленькими усиками, выпотрошил сумочку, исследуя ее содержимое, и, не найдя ничего подозрительного, сбросил ее на диван.

— «Может, вы позволите даме сесть?» — язвительно спросила Лаймиола.

— «Садитесь», — Усатый жестом показал на полукресло у стола. Сам он пододвинул другое полукресло и сел напротив.

— «Так вы отдадите документы или нет? Учтите, наше терпение не беспредельно! Мы не будем давать вам время на размышление. Либо вы отдаете документы, либо… я вам не завидую».

— «И что же вы со мной сделаете?» — вызывающе спросила Лаймиола.

— «О, с молодой женщиной можно сотворить много такого, что она потом пожалеет, что вообще родилась на свет, и будет проклинать нас за то, что мы не пристрелили ее сразу» — с довольной ухмылкой ответил Усатый.

— «Да ну, стоит такой дамочке заглянуть в зрачок револьвера и она сразу разговорится!» — заметил его напарник.

— «Это мы тоже испробуем», — отозвался Усатый и поднял ствол своего револьвера на уровень глаз Лаймиолы, слегка придавив спусковой крючок, так, что барабан повернулся, а курок начал подниматься на боевой взвод.

— «Смотри, не выстрели ненароком!» — предостерег напарник.

— «Ты что, мы же еще не нашли документ», — возмутился такому предположению Усатый.

— «Если они заполучат план, они сделают со мной, что захотят. Могут и убить», — подумала Лаймиола. Вслед за мыслью пришел черед действия. Она стремительно нырнула Усатому в ноги, подкатом сбивая его со стула, в падении беря ногами в клещи руку с револьвером, и выворачивая его руками в момент приземления на паркет.

Напарник ошарашено наблюдал за столь стремительным кульбитом светской дамы. Пред его глазами мелькнуло тончайшее кружевное белье розовато-кремового цвета. Такого, пожалуй, он не видывал даже в витринах самых шикарных магазинов в центре столицы. Залюбовавшись на мгновение стройными бедрами в поблескивающих чулках с ажурным верхним краем и свободными штанишками с широкой кружевной полосой понизу, он на мгновение опустил револьвер, а когда вскинул его, чтобы выстрелить, в лицо ему блеснуло пламя и под правую ключицу впилась револьверная пуля. Револьвер выпал из его руки. Он прижал руку к ране и медленно опустился на пол.