Жены и дочери - Элизабет Гаскелл

Сейчас мы ничего не говорим о просто интеллектуальных качествах, показанных в этих последних работах. Пройдет двадцать лет, и этот вопрос может считаться самым важным из двух. В настоящее время, находясь у ее могилы, мы не можем так думать. Но это правда, тем не менее, что как чистые произведения искусства и наблюдения, эти последние романы миссис Гаскелл входят в число самых прекрасных произведений своего времени. В «Кузине Филлис» есть сцена — Холман, убирая сено со своими людьми, заканчивает день чтением псалма, — которая не выделяется живописностью во всей современной литературе. И то же самое можно сказать о той главе в последнем романе, где Роджер выкуривает трубку с отцом после ссоры сквайра с Осборном. В этих обеих сценах или в двадцати других, которые следуют друг за другом, как драгоценные камни в шкатулке, мало есть того, за что обыкновенный писатель-романист может «ухватиться». Для него нет «материала» в полудюжине фермеров, поющих гимны в поле, или в недовольном старом джентльмене, курящем табак со своим сыном. Еще меньше он мог бы воспользоваться несчастьями маленькой девочки, которую отослали в роскошный дом, чтобы стать счастливой среди красивых людей. Но именно в подобных вещах истинный гений предстает самым ярким и самым недостижимым. То же самое происходит с персонажами в работах миссис Гаскелл. Синтия одна из самых трудных героинь, которую когда-либо пытались изобразить в наше время. Совершенное искусство всегда скрывает трудности, которые оно преодолевает. И пока мы не постараемся следовать за процессом, во время которого создается такой герой, как Тито из «Ромолы»,[146] например, мы не начнем понимать, какой это изумительный кусочек произведения. Разумеется, Синтия не является таким великим творением, как это замечательное достижение искусства и мысли — редчайшего мастерства, глубочайшей мысли. Но она также принадлежит тому типу героев, которые задумываются только в умах великих, чистых, гармоничных и справедливых, и которые могут быть изображены всецело, без недочетов, только рукой, послушной прекрасным движениям души. Если смотреть в этом свете, Синтия даже более важный кусочек произведения, чем Молли, утонченная, истинная и гармоничная. И то, что мы сказали о Синтии, можно сказать с равной справедливостью об Осборне Хэмли. Достоверное изображение подобного героя — замечательная проверка мастерства, как рисование ноги или руки, которые тоже кажутся легкими, но в изображении которых очень редко можно добиться совершенства. Миссис Гаскелл нарисовала дюжину героев, более поразительных, чем Осборн, с тех пор, как написала «Мэри Бартон», но ни один из них не демонстрирует более совершенной законченности.

Другой вопрос, на который нам позволено обратить внимание, потому что он имеет огромное и всеобщее значение. Может быть, правда, что это не подходящее место для критики, но с тех пор, как мы пишем об Осборне Хэмли, мы не можем устоять и не указать на необычный пример проницательного понимания, который лежит в основе всех действительно замечательных работ. Вот Осборн и Роджер, двое мужчин, каждая черта которых может быть «схвачена» для описания, совершенно разные создания. Телом и душой они совершенно непохожи. У них разные вкусы, они выбирают разные пути: это представители двух типов, которые в общественном смысле, никогда «не знаются» друг с другом. И тем не менее, никакая братская кровь не чувствуется так явственно, как та, что течет в жилах этих двух человек. Показать это проявление, не позволив себе отклониться на единственное мгновение, было бы триумфом мастерства, но это «прикосновение за границами мастерства» делает их сходство и несходство такой привычной вещью, что мы удивляемся не больше, чем когда видим фрукты и цветы на одном побеге ежевики: мы всегда видим их вместе в сезон ежевики, и не удивляемся, и не думаем об этом. Посредственные писатели, даже те писатели, которые высоко почитаются, наслаждались бы «контрастом», убеждая, что они совершают прекрасный анатомический и драматический поступок, выявляя его при каждой возможности. Для автора «Жен и дочерей» этот вид анатомии был просто недоразумением. Она начала с того, что герои ее истории родились обычным способом, а не выстроены, как монстр Франкенштейна. И таким образом, когда сквайр Хэмли взял себе жену, было предрешено, что два его сына должны быть такие же естественные и разные, как ягоды и цветы на одной ветке ежевики. «Само собой разумеется». Именно этих различий можно было ожидать от союза сквайра Хэмли с городской, утонченной женщиной деликатной души. И привязанность молодых людей, их доброта (используем это слово сразу в старом и новом значении) не что иное, как воспроизведение этих неощутимых нитей любви, которые связывают равно различных отца и мать сильнее, чем узы крови.

Но мы больше не позволим себе писать в подобном тоне. Необходимо показать тем, кто знает, что такое настоящая и не настоящая литература, что миссис Гаскелл была одарена некими самыми прекрасными способностями, дарованными человеку. Что эти способности переросли в огромную силу и приобрели величайшую красоту на закате ее жизни. И что она даровала нам несколько самых настоящих, самых чистых произведений в литературе. И она была той, какой показывают ее творения — мудрой и доброй женщиной.

Примечания

1

Букв. Goodenough — довольно хорошо.

2

Пэм Моррис в комментариях к роману ссылается на то, что в 19 в. сказкам приписывали сомнительный статус, поскольку многие видели в их несоответствии фактам и рациональности вред для детей. Она цитирует слова Диккенса, которые тот произнес в Манчестере в 1858 г. «…не позволяйте себе в похвальной погоне за фактами, что окружают нас, отрицать вымысел и воображение… Пусть у детей будут сказки…» и полагает, что Гаскелл, возможно, присутствовала при этом событии, во всяком случае, она была согласна с подобным мнением, и незнание Молли сказок указывает на тонкий подрыв Гаскелл рационализма мистера Гибсона.

3

Семь отроков Эфесских, (Семь спящих отроков; Семь отроков, во Эфесе спящих) — христианские мученики, заживо замурованные в пещере и проспавшие там несколько веков.

4

Имеются в виду королевские палаты в Лондонском Тауэрсе.

5

«Сэр Чарльз Грандисон» — роман (1753) Самуэля Ричардсона (1689–1761), его герой — олицетворение утонченности и воспитанности.

6

Букв. Goodenough — довольно хорошо.

7

Che sara sara — (с итал.) будь, что будет.

8

Купер Эстли Пастон (1768–1841) — английский хирург и анатом, основатель клинической школы.

9

В начале 19 в. начальное медицинское образование получали посредством ученичества.

10

В начале 19 в. господствовали именно французские ученые. При Наполеоне наука была признана профессией и получила государственное финансирование и поддержку, чего не было в Британии.

11

bien entendu — (с фр.) конечно, разумеется.

12

Имеется в виду война с Наполеоном.

13

Гептархия — дословно Семицарствие, семь королевств англов и саксов, которые, предположительно, существовали в 7–8 веках.

14

Руд — единица площади, равняется ¼ акра.

15

Йомен — крестьянин в Англии 14–18 вв., ведший, как правило, самостоятельное хозяйство.

16

Рагби — одна из девяти старейших престижных мужских привилегированных частных средних школ в Рагби, графство Уорикшир; основана в 1567.

17

В басне Эзопа осел, завидуя собачке, которую ласкал хозяин, неуклюже лягнул его в надежде на подобное внимание, но вместо ласки был побит.

18

Уна символизирует собой истину и Протестантизм в «Королеве фей» Эдмунда Спенсера (1552–1599) и проходит невредимой через все опасности. Ее противоположность, Дуэсса, символизирует лживость и Католицизм.

19

Опера нищего / Опера нищих (The Beggar’s Opera) — балладная опера Джона Гея и И. К. Пепуша. Это пародия на итальянскую оперу-сериа, главным представителем которой в Англии был в ту пору Г. Ф. Гендель. Премьера состоялась в Лондоне 29 января 1728 г. (Пер. П. В. Мелковой).

20

Фелиция Доротея Хеманс (1793–1835) — очень известная поэтесса своего времени, прославившаяся поэмой «Касабьянка», что начиналась со слов «На пылающей палубе мальчик стоял».