Тот самый сантехник. Трилогия (СИ) - Мазур Степан Александрович

Но солнца ещё нет, в это вся и проблема. Идти без телефона подсветки приходится практически наощупь.

Так что бесить всё Борю начало ещё у подъезда. Если бы его попросили с ходу дать определение слову «ублюдство», то он бы сходу назвал украшение двора из покрышек. Экспозиции из грязной, вонючей резины с облезающей самой дешёвой и самой токсичной краской – не то, что нужно детям. Но кому какое дело, когда бабушкам приспичило покреативить?

Летом резина выделяет вредные вещества всем на радость. А сейчас этот образ дворовой живописи торчит ушами «чебурашек», руками «ген» и головами «лебедей» из гор снега. На них с радостью срут коты, прыгая по этим островкам стабильности в белом море. А собаки считают своим долгом поднять ногу на самой вершине этого искусства. Те, кто не разберётся, с радостью присядут на них как на скамейки. В лучше случае протерев тем же снегом.

Пока же людей нет, покрышки под властью голубей. И проходя мимо, задев рукой, перчаткой или одеждой, невольно попадаешь уже в их искусство.

Вот и сейчас Боря по темну задел ухо то ли чебурашки, то ли демона, вызванного из ада с пенсии, благо в подобном состоянии и в тенях они выглядели одинаково.

– Да твою ж мать! – объяснил своё несогласие Глобальный и сунул руку в снег, стирая грязь и помогая себе второй рукой.

Чтобы сразу не попасть в какашку рукой, пришлось отойти подальше от обочины. Ту старательно намедни нагрёб дворник. Наработал столько, как будто психанул и весь гнев в работу переложил.

Оказавшись на детской площадке, Боря даже осмотрелся в поисках ориентиров, которые обычно помечали животные или люди, на них похожие по поведению. Поблизости таких не оказалось, только турник торчал наполовину.

Оттирая руки в полуприсяде, Боря снова невольно чего-то коснулся. Испугавшись, что попал в очередную «мину», выдернул руку. И невольно край того неопознанного лежащего объекта показался. Чёрный он. Слишком чёрный.

Боря пальцем его подцепил, повернулся к свету от подъезда. Оказалось, что бумажник перед ним. Кожаный, с гербом с орлом блестящим. Хорошо свет отражает.

– Бывает же, – буркнул Глобальный, подхватил находку и в радиус света вышел.

Под лампочкой вновь лопатник достал и рассмотрел уже как следует. А внутри – евро купюры. Семь купюр сотками, две пятисотки, четыре двухсотки, семь полтинников, шесть двадцаток, три пятёрки и шесть десяток. Внутри в отдельном кармашке ещё и мелочь гремит на сдачу. В него лезть не стал.

Не став калькулировать, Боря хмыкнул и в другие отделы посмотрел. А там фотография женщины красивой кудрявой на фото размером три на четыре, карточка банковская дойчебанк, проездной на метро на иностранном и обилие купонов и скидочных карт, от которых едва гомонок закрывается. Часть на английском, но большая часть на немецком.

Так на карточку постоянно посетителя парлор-салона поглядев со «скидкой 20 процентов», Боря на ней только одно понял – немецкие это буквы. Потому что прочёл что-то вроде «панцер-вафля-сосайтен-женерал».

Стабильную ясность внесло водительское удостоверение, на которой лысоватый немчик был изображён. Слишком знакомый, чтобы показаться чужим. Оказалось, что даже улыбаться умеет.

И сразу и на Борино лицо улыбка наползла.

«Вот так подарочек с неба свалился!», – подстегнул внутренний голос: «у него же ещё и волосы были вместо плеши. Однако!».

Хмыкнул Глобальный:

– То есть на пельменей пачку у тебя денег нет, «зарплаты ждём, Борис, сам голодаю, не на что одежду купить», а как хоть десять евро в банке обменять, так хрен? Жопа ты с ручкой, Олаф, а не напарник! Беженец блядский.

Поминая карму, Боря бумажник во внутренний карман засунул и огляделся в поисках владельца.

– Эй, посетитель парлора, ты где?

В ответ на него посмотрел мужик, что только что вышел из подъезда и пытался закурить:

– Ты кому?

– Сорян, обознался.

– А чё сразу парлора? – улыбнулся мужик, застёгивая куртку. – Не думал, что в нашем городе это модно.

– А что это вообще? – на всякий случай переспросил Боря, уже готовый и драться, и «пояснять за парлор», и вообще откупиться парой цветных купюр, если придётся.

Всё-таки напарник ему немало задолжал после неравноценного совместного проживания.

– Парлор – это «окончание», – без проблем объяснил мужик лет тридцати-сорока, напяливая зимние прошлогодние перчатки на толстые пальцы сегодняшнего дня. – То есть парлор-салон это дрочильня, где вместо массажа тебе… ну… сам понимаешь.

– Хуясе, – обронил Боря и добавил. – Буду знать.

– Ну ты это. Не увлекайся только… затянет.

Мужик шарфик поправил, кивнул и как будто в салон тот сразу же и пошёл с гордым видом просветителя. Тьма вокруг него даже немного раздвигалась в уважении. Но скорее от огонька сигареты, чем от обилия знаний.

Боря невольно снова бумажник достал и ещё раз на фотографию женщины посмотрел. А там прямо красотка. Никакого парлора не надо. Бери и задействуй.

– Женой бы лучше занялся, дрочила хуев! – вновь разозлился Боря, убрал бумажник и почапал к остановке.

Вот где теперь этого долбаёба искать? Ещё и ключи от квартиры дома остались. А если поисковую экспедицию организовывать по городу, это людей напрягать, обмундирование им, пропитание брать, бензин, все дела. А без документов даже евро в банке не поменять.

И тут Боря снова улыбнулся. На кой чёрт кого-то платно искать, если есть люди, которые этим бесплатно должны заниматься? Они же – правоохранительные органы.

Вновь пожалев, что потерял телефон «какими-то собачьими силами», Боря маршрут до остановки изменил, свернув в сторону седьмого участка. Хромов скоро придёт. Пусть ищет. Сам или с напарниками. Если ещё не нашли, конечно. За ночь многое могло произойти. А то так и до международного скандала недалеко. Скажут ещё, что похитили. Журналисты понаедут. Прокуратура начнёт проверку УК Светлый путь. А в ней ещё от прошлой проверки не все сидят. Бухгалтера так до сих пор ищут, говорят. Но лично Глобальный его не видел.

Плутая между домами, ориентируясь по столбам с фонарями, свету у подъезда и из окон домов, сантехник к седьмому участку уже часам к семи подошёл. Осознание того факта, что снова ни в одни маршрутку не влезет пришло с подмёрзшим подбородком. Хоть сумку у Лиды скинул и то – польза. С ней не таскаться.

Но что время теперь, когда человек пропал? Искать надо. Вот с чём истина. Не дай бог по сугробам где-нибудь отмороженный лежит. Ладно, что сразу уснёт и не проснётся. А если успеют откачать? И что потом? Руки-ноги ампутируют, а женщине его потом мучиться.

«По парлор-салонам, конечно, ходить перестанет», – добавил внутренний голос: «Но тоже хорошего мало».

С этими мыслями Боря в дверь участка постучал, а затем и вошёл, предварительно хорошенько ноги отряхнув на пороге.

Кишинидзе встретил с кружкой кофе наперевес. Судя по запаху, это было именно оно. А вот судя по полулубке, в старшем лейтенанте тоже много чего было, и скверный запах кофе маскировал ещё более скверные запахи.

– Доброе утро, – поздоровался первым Глобальный, к запахам давно инертный.

– Боря, ты никак соскучился со вчерась? – впустил внутрь доброжелательный кавказец. – А я тут с цыганами в карты режусь. Не хочешь партеечку? Я как только пятый туз вижу, сразу выигрываю автоматом. И ребята что-то приуныли. Надо их взбодрить.

– Не. Я это… это самое… по части немца.

– Какого ещё немца? – попытался припомнить Кишинидзе в кепке с атрибутикой клуба КХЛ, что явно была ему не по размеру.

– Да там, потеряли одного на работе, – махнул Боря. – Но немец же. К зиме иммунитета никакого. Искать надо. А то это и… всё.

– Да-а-а, – протянул Кишинизде, поправляя кепку. – Дела-а-а. Трое суток прошло?

– Только сутки.

– Ну так зайди после выходных.

– Не могу… немец же, – напомнил Боря.

– Точно, - припомнил Кишинидзе и прошёл в кабинет. Присев на мягкий стул, за удобный стол начальства, добавил. – Ну, заходи. Описание составлять будем. В чём был одет? Как выглядит? Только давай без фоторобота. Рисую я как мудак.