Cлово президента - Том Клэнси

– И результат? – спросил Бадрейн.

– Похоже, что преобладающее большинство одобряет его действия… Однако вообще-то он не предпринимает ничего нового, только продолжает прежнюю политику. Он даже не выбрал себе вице-президента.

Бадрейн знал это, но не был знаком с причиной.

– Почему? – спросил он.

– Я тоже задал себе этот вопрос, – усмехнулся «Артист». – Назначение вице-президента должно быть одобрено американским парламентом, а пройдет еще немало времени, прежде чем он будет восстановлен. Более того, возникла проблема с бывшим вице-президентом, неким Келти, который утверждает, что именно он является президентом, а Райан даже не арестовал его. Их юридическая система не способна эффективно решать вопросы государственной измены.

– А если нам удастся убить Райана…?

– Это очень трудно, – покачал головой «Артист». – Я потратил полдня на то, чтобы обойти Вашингтон. Дворец охраняется очень строго. Он закрыт для публики. Улица перед ним тоже перекрыта. Целый час я сидел на скамейке, читал газету и наблюдал за тем, что происходит вокруг. На крышах всех соседних зданий находятся снайперы. Думаю, можно было бы сделать попытку во время одной из его поездок, но на это потребуются тщательные и длительные приготовления, для которых нет времени. Таким образом, остаются лишь…

– Его дети, – согласился Бадрейн.

Боже мой, я так редко вижу их, подумал Джек. Он только что вышел из лифта в сопровождении Джефа Рамана и посмотрел на часы. Уже за полночь. Проклятье. Ему удалось поспешно поужинать с детьми и Кэти, а потом он заторопился вниз, в кабинет, где занялся чтением документов и деловыми встречами. А теперь…, все уже спали.

Верхний коридор был пустым и слишком широким для уюта настоящего дома. Он увидел здесь трех агентов, которые стояли «на посту», как они называли это, и уоррент-офицера с «футбольным мячом» – пресловутым «атомным» чемоданчиком. Из-за позднего времени здесь царила тишина и вообще создавалось впечатление высококлассного похоронного бюро, а не дома, в котором живет семья. Ничто не разбросано, не видно игрушек на ковре, нет пустых стаканов на столе перед телевизором. Все слишком аккуратно, слишком чисто, словом, нет домашнего тепла. И почти всегда кто-то находится в коридоре. Раман обменялся взглядами с другими агентами, кивки которых означали: «Все о'кей, опасности нет». Никто не поджидает его с пистолетом в руке, подумал Райан. Просто великолепно.

Спальни находились здесь слишком далеко друг от друга. Он повернул налево, направляясь сначала к спальне Кэтлин. Открыв дверь, Джек увидел своего младшего ребенка, недавно перебравшегося из детской кроватки в обычную постель. Девочка спала на боку, прижимая к себе мохнатого плюшевого мишку. Ее все еще укладывали в спальном конверте. Джек не забыл, как Салли тоже ложилась спать в таком же конверте со спрятанными ножками и как трогательно выглядят при этом маленькие дети – точно в пакетике. И вот Салли уже предвкушает наступление дня, когда она сможет покупать одежду и туалетные принадлежности в магазине «Виктория сикрет». А маленький Джек – недавно он начал возражать против того, чтобы его так называли, – настаивает теперь на том, чтобы носить боксерские трусики, потому что это модно среди мальчиков его возраста, причем трусики должны быть приспущены, едва не сваливаться – это тоже считалось последним «писком». Впрочем, он все еще оставался малышом. Джек подошел к кровати и задержался возле нее на минуту, глядя на Кэтлин и наслаждаясь в душе чувством отцовства. Затем оглянулся по сторонам. Комната выглядела неестественно аккуратной. Все было собрано и положено на место. Ничто не валялось на полу. Одежда на завтрашний день сложена на тумбочке в углу. Даже белые носочки лежали рядом с крошечными туфельками, украшенными зверушками из мультфильма. Разве так нужно жить маленькому ребенку? – подумал Джек. Спальня выглядела, словно кадр из фильма с Шерли Темпл о высшем обществе того времени, когда его мать и отец были детьми. Он всегда удивлялся: неужели есть люди, которые ведут такую жизнь?

Нет, люди так не живут, только члены королевских семей, а также семья человека, приговоренного судьбой к должности президента. Джек улыбнулся, покачал головой и вышел из комнаты. Агент Раман закрыл за ним дверь спальни, не позволив президенту сделать даже этого. Райан не сомневался, что где-то в здании есть электронная панель, на которой видно, что вот эту дверь только что открыли и затем закрыли, датчики зафиксировали, что кто-то вошел в комнату, и, наверно, кто-то по радио запросил агентов на жилом этаже, а те ответили, что это «Фехтовальщик» заходил в спальню «Песочницы», чтобы поправить на ней одеяло.

Джек приоткрыл дверь и сунул голову в комнату Салли. Его старшая дочь тоже спала, и ей скорее всего снился сон о каком-нибудь парне из ее класса – как его зовут, вроде бы Кении? Чувак в модном прикиде. А вот порядок в спальне маленького Джека был нарушен комиксом, валявшимся на полу, зато его белая рубашка висела на вешалке и кто-то почистил его ботинки.

Итак, я потерял еще один день, подумал президент. Он повернулся к своему телохранителю.

– Спокойной ночи, Джеф.

– Спокойной ночи, сэр, – произнес агент Раман у двери главной спальни, ожидая, когда Райан войдет внутрь. Затем он посмотрел налево и направо на остальных агентов личной охраны президента. Его правая рука скользнула по табельному пистолету, скрытому под пиджаком, и невидимая улыбка пробежала по лицу агента. Он знал, как легко мог бы сделать это. Но приказа еще не поступило. Ну что ж, его связник был, несомненно, очень осторожен, как и следовало. Ареф Раман был сегодня вечером старшим среди агентов личной охраны президента. Он прошел по коридору, кивая агентам, стоявшим на своих постах, задал какой-то ничего не значащий вопрос, затем спустился в лифте на служебный – «государственный» – этаж, вышел наружу, чтобы подышать свежим воздухом, потянулся и направился проверить посты по периметру здания. Там тоже все было спокойно. На противоположной стороне Пенсильвания-авеню, в Лафайетт-парк, проходила какая-то демонстрация. В такое позднее время демонстранты жались друг к другу, многие курили – он не знал что, но подозревал. Может быть, гашиш? – подумал Раман с загадочной улыбкой. Разве не забавно? Кроме человеческих голосов слышался только приглушенный шум транспорта и завывание отдаленной сирены на востоке. Агенты стояли на своих постах, стараясь не терять бдительности, думая о баскетболе, хоккее, начале весенней подготовки к бейсбольному чемпионату, непрерывно глядя вокруг в поисках опасности, скрывающейся в темноте ночного города. Не туда смотрите, подумал Раман, повернулся и пошел на командный пост.

– Если мы захотим похитить их, это возможно?

– Нет, если речь идет о двух старших. Там слишком неудобное место, и операция будет очень трудной. А вот младшую похитить можно. Однако это может оказаться опасным и обойдется недешево, – предостерег «Артист».

Бадрейн кивнул. Значит, придется выбирать самых надежных людей. У Дарейи есть такие люди. Это очевидно, судя по тому, что произошло в Ираке. Он снова молча посмотрел на разложенные перед ним листы с планами местности. Его гость встал и подошел к окну. Демонстрации все еще продолжались. Теперь раздавались крики: «Смерть Америке!» У демонстрантов и тех, кто организовывал шествия, был немалый опыт в подобных заклинаниях.

– А в чем конкретно, – спросил «Артист», – заключается операция, Али?

– Ее стратегическая цель состоит в том, чтобы не допустить в наши действия вмешательства Америки, – ответил Бадрейн. «Наши» означало теперь то, что хотелось Дарейи.

Заболели все девять осужденных из второй группы. Моуди знал это, потому что сам провел анализы на антитела. Он даже трижды повторил анализы, и всякий раз результаты оказывались положительными. Зараженным оказался каждый. Из соображений безопасности им давали лекарства и говорили, что с ними все будет в порядке. Они не утратят надежды на выздоровление до тех пор, пока не станет очевидным, что болезнь передалась, сохранив свою вирулентность, которая не ослабла при заражении от предыдущих носителей. Почти все пациенты получали теперь морфий, что помогало поддерживать их в полубессознательном состоянии. Итак, сначала Бенедикт Мкуза, затем сестра Жанна-Батиста, за ними десять преступников и вот теперь еще девять. Двадцать две жертвы, если считать сестру Марию-Магдалену. Моуди подумал о том, продолжает ли Жанна-Батиста молиться за него в раю, и покачал головой.

Сохайла…, подумал доктор Макгрегор, просматривая свои записи. Она была больна, но ее состояние стабилизировалось. Температура снизилась на целый градус. Время от времени она приходила в сознание. Сначала он думал, что недомогание вызвано сменой часовых поясов и переездом, пока не увидел кровь в рвотных массах и кале, но теперь крови больше не было… Пищевое отравление? Это представлялось ему вероятным диагнозом. Она ела ту же пищу, что и вся семья, но ей мог попасться кусок испорченного мяса, а может быть, она сделала то же, что часто делают дети, и взяла в рот какую-то дрянь. С этим приходится иметь дело буквально ежедневно каждому доктору во всех странах мира, но это особенно распространено среди семей иностранцев, проживающих в Хартуме. Однако девочка приехала из Ирака, так же как пациент Салех. А телохранитель был серьезно болен, и если его иммунная система в ближайшее время не одержит верх…